Божий дождь

Музыка Шопена тихо и нежно звучала в небольшой, погруженной в вечерние сумерки, комнате. Грустная, сомнамбулическая мелодия шопеновского ноктюрна, печально замирала в сонной синеве томного вечера и таяла в сгущающем воздухе.

Чтобы потом, в тишине и полумраке, певуче возродиться из ниоткуда, завораживая своей волшебной мелодией, унося на своей вечерней волне нежнейших звуков в неведомо-прекрасные дали грёз, неуловимых, как обволакивающее дыхание тихих ночей, как прощальные сумерки умирающей...

На смену долгой зиме пришла долгожданная весна с её веселой капелью, с быстрыми звонкими ручьями вдоль дорог, шоссе и тропинок, с весенней распутицей и мощным ледоходом на пробудившемся от зимнего сна Днепре.

И как только из-за туч появлялось весеннее солнышко, Анна с Тихоном поспешили на свое любимое место на высоком берегу Владимирской горки… Они теперь встречались после работы у высокого памятника Владимира Крестителя и шли в свои давно облюбованные укромные места, где совсем мало людей и...

12 мая 2002 года я проснулся в десять часов утра. Душа разрывалась на части, быть может оттого, что не смогу увидеть целых два года родных и близких, да свой любимый город. А может быть от лишнего выпитого стакана. В тот момент я этого не знал и не понимал. Через тридцать минут я поднялся и зашёл на кухню. Там уже мать пекла курицу в духовке. И суетилась по комнате, словно канарейка в клетке. Мне её стало, жутко жаль, и я ей стал помогать готовить. А она смотрела на меня, молча, и улыбалась, а...

На земном шаре 252 государства, следовательно, по логике 252 общности людей, каждая из которых сплочена различными внутренними факторами и внешними обстоятельствами. Это традиции, язык, религия, территория, объединительная идея и многие другие составляющие. При этом, любая страна стремится сохранить собственную аутентичность и гордится своей индивидуальностью. Кто-то горд древностью истории, кто-то горд богатством, кто-то горд многовековым консерватизмом, а кого-то отличает постоянное бурление и...

Год спустя я учился ездить на велосипеде. Это было не слишком рано, потому что ростом я был уже метр тридцать пять, весил тридцать два килограмма и носил обувь тридцать второго с половиной размера. Но езда на велосипеде не особенно меня интересовала.

Этот ненадежный снособ движения вперед ни на чем более, как на двух тонких колесах казался мне в глубочайшей степени несолидным, даже ужасным, потому что никто не мог мне объяснить, почему в состоянии покоя велосипед сразу же заваливачся набок...

– Это совсем не смешно, – буркнула Лиззи в то время, как ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. – Я понимаю, что ты обижен и чувствуешь необходимость отыграться на ком-нибудь. Но это не дает тебе права клеветать на мою семью.

– На твоего брата, – снова уточнил Люк. – Я обвиняю только одного члена твоей семьи. По поводу честности остальных пока могу только догадываться.

Лиззи начала потихоньку терять самообладание.
– На каких основаниях ты обвиняешь Мэтью в мошенничестве?

– На тех...

Воспоминания отрезвили Кори, и она перестала отвечать на поцелуи Ника.

– Что случилось? – тихо спросил тот, но в голосе его не было ни раздражения, ни недовольства.

– Я… Я не делаю этого на первом свидании, – пробормотала она.

Да и первым свиданием их встречу не назовешь! Что лишь осложняет ситуацию.

– Не понял… Ты что, не целуешься?
Кори нервно сглотнула.
– Не так, как это происходит у нас.
– В смысле?
– На заднем сиденье машины. – Она кашлянула. – Прощальный поцелуй на...

Этой ночью, в астральном полете…
Я увидел Джузеппе Бальзамо, в миру известного, как великий граф Калиостро, магистр всех мыслимых и немыслимых лож и орденов.

Я увидел его осужденным и заточенным в свинцовой темнице дворца дожей Венеции.

В полумраке Калиостро все равно оставался элегантным и уверенным. Перед Джузеппе стоял святой отец, лучший из исповедников святой инквизиции. У инквизитора была трудная задача – убедить Джузеппе покаяться перед судом Божьим и людским. Церкви было очень...

ГЛАВА 12. ХОЗЯИН НОЧИ.

1.

Воскресный день приближался к концу. Тусклый серый вечер становился все темнее, постепенно переходя в ночь. Сонные тени, разгоняемые ярким светом фар изредка проносившихся мимо автомобилей, метались из угла в угол, тонули во мраке. Мир стал неясным, предметы теряли четкость, сливались с темным небом, терялись в умирающих сумерках. Неестественная звенящая тишина давила на слух, вселяла едва ощутимое ― на грани чувств ― беспокойство. Ночь опустилась неслышно, и тьма...

Задернув штору, баба Варя чиркнула спичкой и зажгла лампадку. И когда иконы осветились слабым мерцающим огнем, она опустилась на колени, перекрестилась и, утерев кончиком платка покатившуюся по щеке слезу, горячо заговорила:

- Пресвятая Богородица, прости меня, грешную и недостойную рабу Божию. Крепко виновата я перед сыном моим Митей. – Она всхлипнула. – Что ж я, проклятая, наделала? Почти полночь, а его все нет. Чую, случилось неладное, а пойти искать его, как прежде, не могу: ноги у старой...