Биография одной жизни

- Мне казалось, я уже не раз говорил тебе о своих желаниях.

Посланник задумался:
- У тебя было время поставить под сомнение свои желания сотни раз. Я не задал бы тебе вопрос, если бы не было ни малейшего шанса, что твои желания изменятся.

- У меня нет сомнений, я знаю чего хочу - не заставляй меня более ждать. Жизнь слишком коротка.

- Что ж, - произнес Посланник, - Сомнения – это цена объективности. А без них тебе придется прийти к объективности иным путем. Я исполню твои желания, одно за другим. С чего начнем?

- Я всегда хотел руководить, а не быть ведомым другими. Не подумай, будто не понимаю, что для этого необходимо уметь брать на себя ответственность и обладать трезвостью взглядов и твердостью, чтобы принимать правильные решения и уметь рассудить людей, когда они ко мне за этим обратятся.

- Я вижу в тебе талант руководителя. Дерзай.

Микаэль обратился к Посланнику, спустя четыре года.

- Я не желаю больше стоять выше других. Сделай так, чтобы я не был ответственен за них.

- Что изменилось? – поинтересовался Посланник, - что оправдало твои ожидания, что разочаровало?

- Сначала я был рад узнать, что умею вдохновить людей, и тем самым побудить их следовать моим идеям: мне верили, мне были всегда рады, меня считали авторитетом (что бы я не говорил), мне подражали. Я был немного опечален видеть, что некоторым из них (пусть они и были в меньшинстве) доставляло особое удовольствие и даже составляло смысл их жизни в тот период – ставить под сомнение мои слова и действия, противоречить и противодействовать мне. Они отделялись от остальных, уходили и обращались против меня.

Сначала я воспринял это как конкуренцию, сопровождающую каждого социально-значимого человека на его пути. Но позже, к своему превеликому удивлению осознал то, что и отняло у меня желание быть лидером этой группы людей... Я понял, что у большинства из них, идти за кем-то, быть ведомым – это естественная потребность, и что только те индивиды, которые не принимали мое мнение за авторитетное и всячески противоречили мне, были наиболее объективны и правдивы со мной, в то время, как остальные со мной безропотно и почти бездумно соглашались.

Когда между мной и этими немногочисленными незаурядными личностями развязалось соперничество, я заметил, что в игре не было правил, но об этом знали только мы – те кто боролись за благосклонность следующих за нами людей.

Между нами – соперниками, существовала открытость, и заключалась она в игре без правил. А между каждым из нас – руководителей - и народом, который не сводил с нас глаз, царила ложь разной степени, направленная на то, чтобы вызвать в нем восхищение. И народ был уверен, что играли мы по правилам и в соответствии со строгой моралью.

В определенный момент я понял, что для наблюдающих не существует разницы между правдой и ложью, когда они недоказуемы. А потому, в их глазах победит всегда тот, кто солжет красивее и правдоподобнее опорочит другого.

Но это противоречило моим принципам.
И я просто замолчал: перестал расточать те красивые слова, которые так любили мои подчиненные, и наговаривать на соперника, что обычно, тоже крайне веселило их. А он не перестал. Я быстро потерял преимущество в их глазах и они избрали себе нового кумира.

Теперь, я снова один, как и прежде. Но у меня есть презрение людей, которые раньше боготворили меня, а позже разочаровались. И у меня есть соперник и его искреннее уважение... Кроме того, у меня есть его симпатия, появившаяся лишь после того, как он был признан победителем. А у него – столь мимолетная власть над вечно колеблющейся толпой, и уверенность, что он победил меня благодаря своей силе духа.

- Что ж, - вздохнул Посланник, - мне незачем избавлять тебя от ответственности за этих людей, она сама покинула тебя вместе с влиянием. Твой опыт останется с тобой, и теперь в твоей власти выбирать – бороться ли за яркое первенство в какой-либо сфере, или остаться сторонним наблюдателем процессов.

- «Лучше вазу не наполнять, чем пытаться сохранить её полной», Лао-Цзы. Я последую совету.

- Каким будет следующее твое желание? – спросил Посланник.

- Это может показаться глупым..
- Ты не представляешь, как глупо всё, что кажется тебе разумным, - улыбнулся Он.

- Я хочу обладать привлекательностью. Мне не нужна власть, которую она может дать – нет! Я хочу лишь, чтобы меня любили таким, какой я есть, и за то, кем я являюсь. А с моей внешностью, мне постоянно приходится доказывать, что меня есть за что любить. А иногда – просто, что я есть...

- Меняем лишь внешность, я правильно понял?
- Конечно. Я ни за что бы не попросил изменить меня личностно.

- Само собой. Завтра с утра ты изменишься внешне. До встречи через неделю.

- ??
- Зная тебя.. возможно, раньше.
Неделю спустя..
- Вернуть прежнюю внешность? Как ощущения? – непринужденно спросил Посланник.

- Положительный момент – это испытывать на себе восторженные взгляды. Раньше я видел такие взгляды лишь в адрес произведений искусства. Это похоже на гипноз: человек смотрит на тебя и в его глазах не пролетает мыслей, это неподвижный завороженный взгляд - так восхищаются красивой вещью, не видя за ней ничего живого. Так смотрит на бриллиантовое колье женщина, пришедшая им полюбоваться, потому что узнала его цену, но не может разгадать - понять что заложено в неё. Или в лучшем случае, так смотрит на картины Айвазовского человек, неравнодушный к морю, но невидящий смысла в живописи: потрясенный волнением, порожденным «пустым и бесполезным», по его мнению, холстом.

Не сказать, чтобы все взгляды были столь поверхностными, но и они являются при этом истоком для уязвленного самолюбия, и значит, нагнетания собственной гордости: эти интеллектуальные «умудренные опытом» взгляды будто бы спрашивающие:

- Он только внешне так интересен, или с ним и поговорить есть о чем? В любом случае, врядле это затмит его внешнюю привлекательность...

А эти сочувственные тонкие особы, рассуждающие о комплексе Дориана Грея:

- Да, сейчас-то ему хорошо, но после сорока-пятидесяти ему будет непросто справиться с мыслью, что с красивым отражением в зеркале придется расстаться!

Я могу допустить, что это, в принципе, может волновать мужчину, но чтобы всех? И чтобы это стало основной проблемой?? Они больше не рассуждают о моём чувстве юмора, о разносторонних интересах, о неуловимом очаровании. Нет, - они мне сочувствуют, они меня жалеют! Как это любезно..

Но самое поразительное – это то, что столь внезапная констатация моей привлекательности стала для меня свидетельством неосознанного лицемерия и слепоты. Ведь еще вчера я шёл по улице, и оставался незамеченным; я мог рассказать женщине долгую историю о том, как заблудился в горах и нашел дорогу к пешеходной тропе только через три дня, а она – не будучи любительницей дальних прогулок - только пожала бы плечами и сказала «Вот пристал...».

Сегодня я ловлю восторженные взгляды, но мне хочется им сказать: постойте я тот же, кем был вчера! Вы меня не помните? Сегодня, какая-нибудь женщина, чуть подвыпив, нет-нет – и промурлычет: «Расскажи еще раз, о том как ты заблудился!». И ей всё равно где. И её не интересуют подробности, - она просто хочет внимания, моего присутствия рядом. Внимания мужчины, который является внешним выражением её идеала, да еще и не воображающий при этом о себе невесть что; который высоко ценится в глазах её подруг. Она хочет, чтобы кто-то сказал ей.. или чтобы все окружающие поверили, чтобы она сама поверила, что она меня достойна. Но кого ты хочешь быть достойна, юная Леди?

Ты ведь меня даже не знаешь. Я тебя не знаю. Достоен ли я тебя?

Достаточно ли мудры твои подруги, чтобы диктовать тебе кто тебя достоин, а кто нет???

Это и удивляет больше всего. Я не изменился. Изменилось лишь то, как меня стали видеть окружающие. Вернее то, каким они стали меня себе представлять. Я заставляю мечтать – и воображение уносит «зрителя» в такие дали, что правда волнует всё меньше. Внешне привлекательный человек – это, так или иначе, иллюзионист... Волей-неволей. Случайный или преднамеренный.

И никто больше не смотрел на меня так, как раньше – пусть это и были исключительные случаи, и значит, необыкновенные люди – так будто видят меня насквозь, и улыбаются не своей улыбкой моим глазам, а своей душой моей душе. Так смотрят на небо - независимо от того, видны ли в тот самый момент звезды – осознавая, что есть слишком много вещей, прекрасных вещей, пока что нам неизвестных.

- Я возвращаю тебе твою внешность, - произнес Посланник. - Еще будут желания?

Микаэль задумался.
- Как можно не иметь желаний, пока живу? Даже если все они после осуществления - как развенчавшийся миф..

- Возможно в этом есть смысл.. – робко произнес Посланник.

- Я и сам понимаю, что есть.
- Тогда продолжим.
- Уж глупить, так глупить, - засмеялся Микаэль. – Дай мне возможность удостовериться, что деньги не приносят счастья.

- Это серьезная просьба, - нахмурился Посланник, после небольшой паузы.

- Почему? Я должен буду уточнить сумму?
- Нет. Я могу и не ограничивать тебя. Но основное условие наших эскпериментов – оставить тебя в живых, так или иначе. Твое новое желание рискует убить тебя в два счета.

- Не думал, что все так страшно. Но я ведь уже сообщил тебе, что внешние признаки благополучия не интересуют меня. О моем благосостоянии никто не узнает.

- Ты думаешь, сам не справишься? Дурное дело – нехитрое.

- Я смотрю, мы столкнулись с трудностью... Значит, счастливцы, которые выигрывают в лото миллионы каждую неделю – они уже морально созрели, чтобы справиться с этим грузом, а я – нет??

- Если справишься с опасностями, о которых я пытался тебе дать понять, ты справишься и с «моральным грузом», несомненно. Дело не в этом. Заметь, ты быстро продвигаешься вперед. Иногда, просто сжигаешь этапы. Ты быстро пройдешь их, если не убьешь себя излишествами. И тогда откроешь, возможно то, что тебя сильно разочарует. Кто знает, сможешь ли ты найти правильный выход..

- А каковы этапы?
- Ладно, - вздохнул Посланник, - я буду неподалеку.

- Как ты? - тихо проговорил Посланник, - пять лет прошло. Что тебя так задержало? Ты выглядишь уставшим. Почему не обратился ко мне раньше?

- Это действительно утомительно, я устал, - ответил Микаэль, - Деньги – это опять таки, власть, и всё пошло по кругу. Но всё по-порядку.

Среди обеспеченного населения есть счастливцы, которые купаются и, возможно, будут купаться в роскоши, гордыне и чувстве превосходства всю свою жизнь. Им этого достаточно, чтобы почувствовать себя счастливее. Конечно, для этого они постоянно подкрепляют свое ощущение счастья, тратя деньги и демонстрируя своё влияние, или хотя бы удовлетворяя минутные капризы, иначе богатство теряет свой смысл. Это как непрерывный допинг.

Всё концентрируется вокруг всего нескольких потребностей, у всех по-разному: чем-то занять время, привнести в жизнь смысл, почувствовать превосходство и всемогущество. Вот что интересно: в стандартной пирамиде потребностей, эти - находятся на вершине и даже выходят за пределы известных человеческих пожеланий. Чего желать, когда социальные амбиции достигнуты, когда есть признание, одобрение? Того же, чего желаешь, если блеск роскоши не ослепляет, а стихийность и податливость общественного мнения давно перестали быть критерием, по-которому судишь о себе: на вершине всех потребностей, как и за их пределами, оказывается духовное развитие. Но оно не каждому доступно, и, что интересно, вовсе не зависит от каких-либо внешних критериев благополучия.

Итак, не остановившись на замкнутом круге потребления, будут и несчастные, которые вдруг поймут, что всё их финансовое благосостояние бесполезно. Какая ирония, - те кто этого не понимают, могут жить более-менее малыми заботами, замкнушись на удовлетворении желаний, принимающих формы всё новых товаров и их видовых категорий, обычно - в процветающей сфере «Люкс». Те же, у кого вдруг начинают открываться глаза, поначалу чувствуют себя, отнюдь, не счастливыми...

Люди, которым кажется, что деньги избавят их от комплекса неполноценности или от неуверенности, пробираются на гору, и мучаются от того, что финансовая состоятельность ничего не изменила. Но появилось чувство безысходности – ведь теперь нет ничего, что могло бы помочь им.

Те, кто мечтал о роскошных домах, драгоценностях, предметах престижа – теперь, потратив бешеные деньги на их приобретение - мучаются завистью, потому что у соседа лучше (а у кого-то всегда будет лучше). Я этого не вижу. Им же это мешает жить, бросается в глаза, занимает все мысли. Я только об этом и слышу целыми днями – их жалобы на то, что у кого-то обои в гостинной красивее. Квартира больше, но на пару тысяч дешевле. Пара туфель выглядит беднее, при том, что марка шикарнее. И масса другого абсурда. Мне хочется отправить их к психотерапевту, но тогда мне пришлось бы отправить к нему тысячи людей, для которых подобные вещи – нормальная повседневность. И если я им скажу, что где-то в Африке в эту самую секунду от жажды умирает ребенок, или где-нибудь в Латинской Америке – женщина от побоев, или (зачем далеко ходить?) пенсионер от голода, в соседней квартире, они замолкнут и поглядят на меня продолжительно. Определенно я испорчю им настроение. Возможно, на целый час. Потом, они либо подумают, что я в депрессии и оставят меня думать над своим поведением, либо заботливо спросят – что случилось (что-то не то съел, выпил, еще хуже – не то и не там почитал..), объяснят мне, что я не могу один помочь всему миру, потому я должен побыстрей успокоиться (но я спокоен..), и посоветуют сьездить в отпуск или хотя бы провести день за шопингом интерьеров (за виски, за хорошим фильмом в приятной компании и тому подобное). Но лечить-то надо не меня... И, возможно, в первую очередь, даже не их.

Те, кто сумеют создать свой островок безопасности, под названием «семья», вероятно, смогут найти в ней покой. На некоторое время. Семья – это расширение своего «Я». Это отодвижение границ своего эгоизма. Но если я «запою» моему женатому другу ту же песню о «женщинах, детях, пенсионерах» которым совсем плохо живется, мне дадут один из двух возможных настоятельных советов: если я еще не женат – жениться, если женат – поехать куда-нибудь «развеяться». Принцип счастья в этом случае глубокофилософский, как в анекдоте «купи козу, продай козу». Но если пределы моего эгоизма расширены гораздо сильнее?

- Вот как... И что тогда? – поинтересовался Посланник.

- Не знаю.
- И желаний больше никаких нет?
- Желания всегда есть. Должны быть. Мне надо подумать.

- Я подскажу. Тебя разве не спрашивали всё это время, в чём счастье... Как стать счастливым... Что нужно тебе для счастья? Разве не давали тебе советы...

- Да. Я из этого сделал грустный вывод. Многие люди несчастливы. Они находятся в погоне за собственным счастьем. Крутятся вокруг самих себя как волчок, а потом жалуются, что у них кружится голова... И никто из них даже не предположил, что я счастлив. Я думаю, подобное даже не приходит на ум. Знаешь, что происходит, когда меня спрашивают «Как дела?», а я отвечаю «Хорошо», а потом еще три раза подтверждаю, что всё хорошо? - Человек начинает жаловаться на жизнь вместо меня. Примерно в контексте: «Но тебе наверное трудно, видеть то-то и то-то?» или «Ждать, пока произойдет такое-то событие?» или.. « разве тебе не убивает, напрочь, всё хорошее настроение погода.. чьё-то поведение.. чьё-то появление или непоявление, равнодушие или неравнодушие...»

Это просто невероятно утомительно - бесконечно доказывать, что я всем доволен, что я абсолютно счастлив на индивидуальном уровне – на уровне моего «Я». И что могу быть несчастлив, лишь, в более широком понимании – то есть когда вижу, что кто-то несчастлив, а другие в это время заняты своим подробным психоанализом, сравнивая цвет и цену кожаных диванов или зарплату жен, мужей, начальников, кумиров... Или бьются в психозе из-за своего очередного «Я хочу!», к сожалению (а может - к счастью, к разнообразию в жизни) неудовлетворенного сию же минуту...

- А сам ты сейчас, что делаешь? Определенно, на тебя действует окружение. Я оставляю тебя, пока не решишься выразить свое следующее желание.

- Я знаю, чего хочу на этот раз.
- ??
- Но я не скажу своего желания и не буду обсуждать его. Ни это ни следующее. Я больше не буду просить тебя их исполнить, - лишь буду выражать их. И, по возможности, буду исполнять их сам. Постепенно или сжигая этапы. Единственная просьба: оставайся неподалеку...