Я лишилась ощутимого. Был привычный мир вокруг, я сама, но во мне не хватало чего-то только что присутствующего. Будто существовало свсем недавно нечто, кроме теперешнего полета и зрения, тяжелое, болезненное, но близкое и родное, но что это такое я никак не могла вспомнить.
Стремительное парение ввыс. Земля видилась географическим макетом и макет этот делался все мельче и туманнее. Плотные душные облака закрыли поверхность, а я все поднималась и поднималась. Окунулась в черноту, наполненную тишиной, похожей на только что прозвучавший и замеревший крик. Я оглянулась: едва заметная в россыпи звезд блесточка где-то на краю вселенной - это Земля. Вскоре она совсем теряется из вида. Уже исчезли и другие планеты, которых я никогда не знала раньше, растворились в безбрежности космоса.
Я чувствовала, что расту. Хотя плоти не было. Но я расширялась и принимала гигантские размеры по сравнению с тем, что была в начале. Это не пугало меня, как не пугает ребенка то, что он растет. Наверное, теперь, если бы у меня была ладонь, то Земля выглядела на ней как горошина, но это не означало бы, что планета мала, а я велика.
Я все продолжала расти и лететь куда-то: видела гигантские трубы, шахты, котлы, по которым проносилась. Оказывалась то в воде, то в вязкой жидкости, то в неизвестных газовых атмосферах - я не понимала, что это и где я, но это была моя жизнь. Наконец вырвалась в обилие света и увидела человека, хотя это была не Земля, хотя Земля была так далеко и так мала, что теперешняя я не смогла бы вовсе разглядеть ее. И я все продолжала лететь и расти, и уже этот одинокий человек с его лысой планетой затерялся в бесконечности.
Я почувствовала вдруг, что умираю. Мир начал меркнуть, зарябился... трескучая боль и страх: “Не хочу умирать! Жить!”... Вдруг через рябь стало проявляться нечто знакомое, какие-то лица, пристальные глаза... Отвратительный щзапах шибанул по сознанию.
Перед носом моим трясли ваткой, смоченной в нашатырном спирте, и я фыркнула. Почему-то лежала на кафельном полу, а вокнуг склонились медсестра, врач и любопытсвующие больные.
- Она очнулась! - воскликнули в толпе.
- Как же ты нас напугала, - ласково сказал врач. Я села. Голова кружилась и тошнило. И я никак не могла ничего толком сообразить. Что такое и где я? Все понимала, узнавала людей и обстановку, но воспринимала эту действительность чужой, случайной. Я еще не отвыкла от только что проистекавшей жизни, которой уже не было. Однако очень быстро соориентировалась и испугалась уже того, что случилось со мной. Где я была?
Началось с того, что медсестра собиралась взять мне кровь из пальца. Я сидела рядом со стеклянным столиком, куда медсестра поставила фарфоровую белую тарелку, которую зачем-то расчертила восковой фиолетовой палочкой на четыре части и пометила их римскими цифрами. Меня вдруг напугала эта манипуляция. Я не понимала зачем это и решила, что предстоит страшное испытание. И все...
Больше ничего не помню. И вдруг очнулась на кафельном полу. Мне сказали, что со мной случился обморок.
Я спросила, долго ли лежала без сознания. “Несколько секунд”, - прозвучал ответ. “Несколько секунд?” - не поверила я. За несколько секунд разве можно отвыкнуть от одного мира и пристраститься к другому? Но я ничего не произнесла вслух о своих сомнениях, а лишь спросила, что со мной все же хочет сделать медсестра, зачем она расчертила тарелку фиолетово-мертвенным карандашом? Сестра рассмеялась: “Так определяют группу крови!”
И - уколола мой палец.
Стремительное парение ввыс. Земля видилась географическим макетом и макет этот делался все мельче и туманнее. Плотные душные облака закрыли поверхность, а я все поднималась и поднималась. Окунулась в черноту, наполненную тишиной, похожей на только что прозвучавший и замеревший крик. Я оглянулась: едва заметная в россыпи звезд блесточка где-то на краю вселенной - это Земля. Вскоре она совсем теряется из вида. Уже исчезли и другие планеты, которых я никогда не знала раньше, растворились в безбрежности космоса.
Я чувствовала, что расту. Хотя плоти не было. Но я расширялась и принимала гигантские размеры по сравнению с тем, что была в начале. Это не пугало меня, как не пугает ребенка то, что он растет. Наверное, теперь, если бы у меня была ладонь, то Земля выглядела на ней как горошина, но это не означало бы, что планета мала, а я велика.
Я все продолжала расти и лететь куда-то: видела гигантские трубы, шахты, котлы, по которым проносилась. Оказывалась то в воде, то в вязкой жидкости, то в неизвестных газовых атмосферах - я не понимала, что это и где я, но это была моя жизнь. Наконец вырвалась в обилие света и увидела человека, хотя это была не Земля, хотя Земля была так далеко и так мала, что теперешняя я не смогла бы вовсе разглядеть ее. И я все продолжала лететь и расти, и уже этот одинокий человек с его лысой планетой затерялся в бесконечности.
Я почувствовала вдруг, что умираю. Мир начал меркнуть, зарябился... трескучая боль и страх: “Не хочу умирать! Жить!”... Вдруг через рябь стало проявляться нечто знакомое, какие-то лица, пристальные глаза... Отвратительный щзапах шибанул по сознанию.
Перед носом моим трясли ваткой, смоченной в нашатырном спирте, и я фыркнула. Почему-то лежала на кафельном полу, а вокнуг склонились медсестра, врач и любопытсвующие больные.
- Она очнулась! - воскликнули в толпе.
- Как же ты нас напугала, - ласково сказал врач. Я села. Голова кружилась и тошнило. И я никак не могла ничего толком сообразить. Что такое и где я? Все понимала, узнавала людей и обстановку, но воспринимала эту действительность чужой, случайной. Я еще не отвыкла от только что проистекавшей жизни, которой уже не было. Однако очень быстро соориентировалась и испугалась уже того, что случилось со мной. Где я была?
Началось с того, что медсестра собиралась взять мне кровь из пальца. Я сидела рядом со стеклянным столиком, куда медсестра поставила фарфоровую белую тарелку, которую зачем-то расчертила восковой фиолетовой палочкой на четыре части и пометила их римскими цифрами. Меня вдруг напугала эта манипуляция. Я не понимала зачем это и решила, что предстоит страшное испытание. И все...
Больше ничего не помню. И вдруг очнулась на кафельном полу. Мне сказали, что со мной случился обморок.
Я спросила, долго ли лежала без сознания. “Несколько секунд”, - прозвучал ответ. “Несколько секунд?” - не поверила я. За несколько секунд разве можно отвыкнуть от одного мира и пристраститься к другому? Но я ничего не произнесла вслух о своих сомнениях, а лишь спросила, что со мной все же хочет сделать медсестра, зачем она расчертила тарелку фиолетово-мертвенным карандашом? Сестра рассмеялась: “Так определяют группу крови!”
И - уколола мой палец.
Обсуждения Без сознания