Берия

- Это против правил! - уверенно категоричным тоном сказал Старший Эльф, держа очередной официальный запрос, зарегистрированный под номером 34577743279578.- И вообще! Как вообще его зарегистрировали! Это не наш участок! Даже не наша страна! Это к русским. Это их сфера влияния.

- Ну… у них людей не хватает...- робко возразил Младший Эльф.- Сам знаешь, какая у них ситуация с кадрами.

- Какая? - хмыкнул Старший.- Это вообще НЕ НАШ вопрос.

- Ну так эльфы там не работают по таким вопросам...

Я шла по улице и судорожно набирала номер. Оператор в течение часа отвечает то же: « Абонент временно не доступен».

«Куда опять тебя занесло?»,- раздраженно подумала я.

Тогда у меня и мысли не было, что вчерашний наш разговор был последний. Последний в твоей жизни.

Когда пришла - дома никого не было. Я покормила кошку, посмотрела на котят.

Было уже довольно поздно, муж не вернулся, хотя пора уже. Странно, когда начинаю нервничать, меня вечно тянет делать уборку. Большого размаха...

- Рыцарь? – живо поинтересовался Дракон. – Ничего не говори, и так все вижу. Ры-царь! Ну наконец-то… А что такой хлипкий?

Щупает правую и левую руки рыцаря.
- Так я… это…
- Понимаю, рыцарь, понимаю. Не в мышцах дело. Правильно! Побеждают не силой, побеждают умом! Слууушай, а что с конем? Что такой грязный? Ты поехал за принцессой (показав лапой за спину, где возвышается высокая каменная башня. Из башни раздаются звуки нового альбома «Rammstein») и не мог коня помыть?..

- Я хотел, но там...

По детской площадке, пиная грязного плюшевого медвежонка, бродил маленький Женька.

–Женя, подари мне эту игрушку! – попросила я.
–Берите! – с легкостью согласился мальчик, протягивая мне медвежонка. – Он старый, грязный и никому не нужен.

–А я его заколдую, и он снова будет красивым!
–Правда?! Вот бы я так умел… Тогда все мои игрушки стали бы новыми, а то старые мне уже давно надоели.

–А знаешь, – поднимая медвежонка, начала я, – когда-то недалеко от большого города, среди цветущих...

Ева вступила в пору девичества, когда дряхлый советский культ уже дышал на ладан. Коммунизма в стране так и не построили, но нисколько об этом не сожалели, прекратив заодно переживать и за мир во всем мире. Люди, позабыв о надоевших транзисторах, с акцентом шептавших о неведомой свободе, и о наскучившем кухонном противостоянии умирающей власти, привычно и талантливо пили, лениво примеряясь к неведомым прежде удовольствиям. Приевшаяся Западу сексуальная революция наконец-то докатилась и до...

Однажды случилось так, что последователь Нагарджуны, одного из величайших мистиков, которому дала рождение Индия, реализовал своё безграничное существо — мир исчез. Затем появились последователи, а последователи — это всегда копии, ибо они сами не пытаются проникнуть в реальное и не отказываются принимать слова Мастера на веру.

И вот один из таких последователей был великим философом и спорщиком. Он доказывал многими способами, что мира нет. Царь страны позвал его, потому что его имя достигло...

Некий правитель пошёл однажды в лес и там встретил мудреца. Он говорил с мудрецом, был поражён его праведностью и мудростью и выразил желание, чтобы тот сделал ему одолжение, приняв от него подарок. Мудрец отказался, сказав:

— Плоды этого леса — достаточная для меня пища. Чистые потоки, бегущие с гор, дают мне воду для питья, кора деревьев доставляет мне покров, горные пещеры служат мне убежищем. Зачем же я стану брать подарки от тебя или от кого бы то ни было?

Правитель отвечал...

Лена опустила сумку прямо в мокрую траву, выгнула уставшую спину, потянулась, вздохнула. Потом достала из кармана куртки измятый листок бумаги.

- Ну вот, поздравляю, нашли, - обернулась она к подруге.

- Точно? – Натаха взяла листок и поднесла поближе к глазам.

Небрежно начертанное среди бледных клеток название улицы совпадало с надписью на доме.

- Надо же. И каких только улиц в этом городе нет. Так, а дом? – Натаха снова заглянула в листок, - О! И дом как раз тот, что надо...

На синем, ослепительно синем небе полыхало огнём июльское солнце. Из края в край по его склонам раскиданы ветром редкие неправдоподобной белизны облака. По сторонам дороги – словно вымершая от зноя степь: устало полегшие травы, тускло, безжизненно блистающие солончаки, дымчатое и трепетное марево над далёкими лесами, и такое безмолвие вокруг, что издалека слышны посвист сусликов и беспрерывно дрожит в горячем воздухе сухой шорох красных крылышек перелетающих кузнечиков.

Копыта лошадей...

Морозно в степи. В перелесках будто деревья греют, а на юру – совсем пропасть. Возницы наглухо укутаны в бараньи лохматые тулупы. Седоки на пяти санях жмутся друг к дружке, зарываются в сено, прикрываясь сверху дерюжками. На последних – четверо.

- Лопатин, озяб? – ткнулся к нему в самое лицо закоченевший Бондарев.

- Замёрз… аж до самых кишок! – прохрипел уныло Лопатин. – Приедем-то скоро али нет?

- Кто его знает, спросить надо приятеля-то. Эй, друг, - ткнул он в рыжую овчинную тушу...