В пятый год до рождества Кето, я проснулся от звонкого щебета птиц и ослепительно яркого солнца. Свет, как величайший художник импрессионизма, проходя через стёкла витража, рисовал на стене, подушке, лице и одеяле, укрывавшем отдохнувшее тело, замысловатые цветные фигуры.
Глаз радовало благолепие, но нежиться долго не пришлось. Телефонный звонок, приятный женский голос и ….
Да, в этот раз, - размышлял я на ходу, одевая шорты, сандалии и прихватывая широкополую шляпу, - моего обещанного три года ждать не придётся. На часах 25-е августа, среда, время 9 часов 20 минут, температура воздуха 32 градуса. Собравшись и глотнув минералки, вышел.
Встреча была назначена на 10-ть почти в центре города и в нескольких кварталах от автобусной станции, точнее у дома той самой, так рано звонившей мне дамы. В положенное время, как и обещал, был на месте и отыскав тень, чтобы укрыться от жары, приготовился ждать.
Из невысокого частного дома, улыбаясь и приветственно размахивая руками, вышли двое. Ростом они были практически одинаковые, но одна из них была мамой, а вторая её дочерью. За оградой палисадника уже стояли объёмные и на шотландский манер клетчатые сумки, которые предназначались именно мне. Конечно же, они не принадлежали мне буквально, а лишь придавались на время перемещения нас троих до автостанции.
Дорога не была долгой, тем более, что сумки оказались легче, чем я предполагал, а настроение при этом было замечательное…. Оставив вещи у ног их хозяев и заручившись свободой до прибытия транспорта, я позволил себе оставить знакомых наедине и обойти окрестности.
Через некоторое время меня окликнули и любезно попросили принести какой-нибудь еды и воды. Как я понял, вода нужна газированная, а всё остальное должно быть просто съедобным. Всё это необходимо в дорогу молодой девушке, чья мама, собственно, и выказала ко мне столь тривиальную просьбу. И потом, раз я сам вызвался помочь с переноской тяжестей, то от такой просьбы, как сходить в магазин, я просто не мог отказаться.
Мама и дочь стояли у края дороги, смотрели вдаль, ожидали и беседовали. Лу провожала свою дочь Шу в страну Изм, но что-либо в виде рейсового автобуса пока не предвиделось. Конечно же, транспорт ожидался, но, по велению времени, расписаний не вывешивали, и приходилось только надеяться и верить в его скорое появление.
Как предполагалось, до отъезда ещё оставалось некоторое время, и его должно было хватить на мой поход по магазинам и их прощальные речи.
Отправившись за покупками, не преминул оглянуться и, как оказалось, в последствии, чуть не пожалел о содеянном. Конечно, увиденное не было совсем уж библейским сюжетом о Содоме и Гоморре и "ангелах возмездия" со словами к праведникам "не оборачивайтесь", но всё-таки….
То, что мне пришлось впоследствии лицезреть, шокировало и удивило, заставило задуматься и всмотреться в самого себя. Увиденное не менее впечатляло, чем, если бы я действительно соприкоснулся с божественными призраками или услышал их вопиющий глас. Но всё по-порядку….
Так вот, недалеко от дороги и места стояния оставленной мной пары вырисовалась тень мужчины. Он медленно подошёл к Лу и что-то взволнованно стал ей рассказывать. Честно говоря, этого типа, которого звали Кир, я знавал ранее. Несколько лет назад видел его издалека, но был, по роду своей деятельности, хорошо осведомлён о его делах. Не знаю почему, но, глядя на всё это, я замедлил шаг и даже уже почти обернулся, обратив свой взор на эту необычную сцену. Почему необычную? Это стало понятно мне чуть позже.
Все приключения начались с того момента, когда из этого невысокого лысоватого человека, точнее из его обеих ноздрей, заструилась некая прозрачная жидкость. Жидкость была похожа на многоатомный спирт из рождественских стеклянных шаров, она ниспадала тонкими ровными струйками до самого асфальта и образовывая на нём лужицу правильной формы. Кир продолжал что-то говорить и, как будто извиняясь за столь необычное явление, энергично жестикулировал мимикой. Лицо его побагровело от напряжения и стало ещё более жалостливым. Шу, будучи изнеженным созданием, при виде всего происходящего несколько подалась назад, отойдя на почтительное расстояние, но Лу, хотя и отпрянула от неожиданности, продолжала внимательно слушать.
Не лишним будет отметить, что когда-то Кир и Лу были очень близкими друзьями и между ними, как говорится, даже проскакивала искра интимных отношений. И хотя всё это было уже в прошлом, видимо память о прежних чувствах не давала решимости Лу прервать продолжающийся монолог.
В какой-то момент, я реально ощутил, что Лу поразительно напоминает мне одну из моих одноклассниц, с непримиримым, жестким и педантичным характером, стойко переносящей лишения и не опускающейся до слабости пустить слезу или расстроиться по мелочам. Да, - подумал я, - сто процентов дам за то, что метаморфозы пространства и времени способствуют иллюзиям и соответствующим им фантазиям….
Находясь в раздумьях о течении времени, о физических и метафизических процессах, я рассеянно продолжал наблюдать происходящее. Меня что-то притягивало к этой уличной сцене, но что именно, оставалось пока загадкой. Через какое-то время, когда слух мой обострился настолько, что смог разобрать отрывки фраз разговора, картинка начала резко меняться.
Видимо окончательно смутившись и сконфузившись своего вида, Кир со словами, что так будет лучше, превратился в лошадь. Скорее всего, он решил, что с лошади спрос невелик и если из её ноздрей течёт нечто невообразимое, то это менее всего будет вызывать у прохожих недоумение, чем, если бы это было связано с человеком.
Лето подходило к концу, но улицы, не смотря на полдень, ещё были пустынны. Всё говорило о том, что сезон отпусков ещё в разгаре и в городе делать было совершенно нечего. Яркое обжигающее солнце не щадило ни людей ни машин, и всё, казалось, пряталось от него во всевозможные природные и искусственные убежища.
Продолжая делать вид, что следую по делам, я исподволь наблюдал за необычной картиной. На пустынной улице, недалеко от дороги, за которой простирался городской сквер, усыпанный пожелтевшими от жары листьями, стояла сероватая в яблоках лошадь и женщина. Приземистое животное с опустившейся к земле головой и взлохмаченной гривой больше походило на усталую от непосильного труда кобылу, чем на резвого рысака готового нестись аллюром, демонстрируя удаль и сноровку. Бедная лошадь изливала свои чувства, шевелила большими губами и продолжала источать из своих ноздрей струйки непонятной густой жидкости. Лу, внимая жалобным стенаниям Кира, видимо прониклась его состоянием, так как в определённый момент беседы, скорее из солидарности, чем из сочувствия, превратилась в большую белую собаку. Теперь на тротуаре стояло двое животных, смотрящих друг на друга и, как мне показалось, переживающих больше за собственные проблемы, чем за частную жизнь собеседника.
Интересно, - промелькнуло у меня в сознании, - а почему это превращение происходит именно в животных, а не во что-либо иное? С другой стороны, а во что…, во что еще может видоизмениться человек? Сейчас каждый из homo знает, что выше прогрессировать уже некуда и остаётся только регрессировать по виду, то есть, при особой необходимости, превращаться в животных. Конечно, когда-то нас учили, что всё развивается, и хочешь ты этого или нет, но невидимый эскалатор вывезет цивилизацию на ту площадку, которая ей уготована. Упирайся, не упирайся – все там будем. Кстати, один мыслитель, исследуя эволюцию, спрашивал себя, - достоин ли человек владеть Миром. И отвечал же, наверняка, опять-таки самому себе, - достоин, но через преодоление самого себя и выход на новые духовные высоты. Однако, какое нам дело до ненормальных мыслителей из старины глубокой, всё это было давно, а теперь…. Нет ничего более постоянного, чем этот подлунный мир, всё течёт, но не всё изменяется. В наше время, теории рождаются, живут и умирают гораздо раньше своих авторов, которые на их костях строят новые и новые предположения, просто зарабатывая деньги на очередной уикенд….
Поток мыслей увлекал меня в круговорот размышлений и я, не прекращая смотреть в сторону двух новоявленных существ, продолжал философствовать на тему возможной революционной инволюции.
А всё-таки, - позволил я себе предположить, памятуя о скверной теории некого англосакса и фантазёра Дарвина, - наверняка растения стремятся стать рыбами, а всяческие рыбы - животными, последние же, отчасти птицами, а отчасти людьми. Наверное, всё стремится стать более развитым и совершенным и, скорее всего, это заложено в неком проведении и замысле. Даже камень, скорее всего, стремится к чему-то более высокому и уж наверняка не к тому, что может ему предложить человек, отрывая его от земли и направляя в голову своего соплеменника. Куры и гуси наверняка хотят стать лебедями, хомячки – коровами, а лошади – собаками. Что же до последних, то вполне возможно они стремятся обрести человеческое обличие и научиться, не только переходить улицу на зелёный сигнал светофора, но и общаться между собой, сообщая новости из свежих колонок "Дейле Телеграф" или "Нью-Йорк Таймс". Мне сразу же вспомнилась картинка из школьного учебника биологии, где была изображена некая собаки, на которой один известный учёный самозабвенно ставил опыты в области рефлексии. Наверняка, бедная псина с кровоточащими и незаживающими швами от скальпеля "гуманного" исследователя, думала о чём-то более светлом, чем эти позорящие её честь и достоинство эксперименты. Что же, - думала она, будучи обвитая трубками и замотанная старыми нестиранными бинтами, - вот стану человеком и уж тогда тебе гражданин Павлов не избежать участи обрести в своей брюшине фистулу, и уж я тогда посмотрю, сколько желудочного сока у тебя выделится, когда на твоих глазах будут истязать и насиловать тебе подобных.
За размышлениями прошло несколько минут, но на улице ничего не менялось. Мучаясь нерешительностью, я колебался в принятии решения идти ли дальше или ещё немного понаблюдать. В то же время, парочка глазеющих друг на друга млекопитающих, как ни в чём небывало, продолжала участливо общаться на им только понятном языке.
Всё было бы ничего, но и эта идиллия подошла к концу. Неожиданно и как-то резко огромная белая собака, похожая на кавказца отделилась от лошади и рванулась в мою сторону. Зачем всё это и почему, моему сознанию было недоступно. От одного непонимания происходящего холодела кровь, и становилось не по себе. Волосы на голове начали энергично шевелиться и меня охватил ужас.
Что происходило в тот момент с источающей глицериновые сопли лошадью или ушедшей в сквер молодой Шу - не видел. Моё внимание было сконцентрировано на приближающемся псе. Прибавив шаг по неведомому мне импульсу и, двигаясь по странной траектории, я, устремившись к торговой сети, косился назад, дабы не быть укушенным или сбитым огромной массой быстро приближающегося зверя.
- Уффф…, - как будто что-то тяжёлое свалилось у меня с напряжённых до этого момента плеч…, сердце, казалось, вернулось из нижних конечностей на своё привычное место и расслабилось. Собака, не добежав до меня метра три, видимо споткнулась. Передние её лапы подкосились и, увлекая за собой клубы песка и пыли, она проехалась по асфальту до обочины уходившей в бок улицы, ударилась мордой об бордюрный камень и замерла.
- Эх, - вздыхая с грустью, подумал я, - вот она собачья жизнь…, ежедневно напрягаешься, внемлешь чему-то, или что-либо постигаешь, стараешься проникнуться во всё рядом происходящее, а потом бац…, и мордой в бруствер. Грустное завершение так весело и так величаво начинающейся животной жизни.
С сожалением, а может быть и с чувством некой неизбежности, я незамедлительно решил продолжить заказанный мне торговый поход. Всё увиденное поражало, но, тем ни менее и в большей степени интересовало не это. Интересовало меня некое прочувствованное на клеточном уровне искривление информационного пространства и сходство обличья настоящей Лу с видом моей одноклассницы Эйт. Визуализация искривления среды обескураживала больше, чем увиденные произвольные метаморфозы физиологии и фокусы с превращением в низшую ипостась разумного.
Удаляясь от места недавних событий, возник и иной вопрос, которым необходимо было задаться. Он стал для меня важен скорее не с метафизической, а с этической точки зрения. Стоило поразмышлять над тем, почему это я, пошёл себе дальше, а не остановился и не оказал первую помощь пострадавшей собаке? Почему этого не сделал? Прав ли я?
Ответ родился непринуждённо и сам по себе. Внутренний голос, как заправский адвокат докладывал своему хозяину чётко, не оставляя обвинению никаких шансов на успех. Как понимаю, - важно заявлял голос, - дела есть дела, тем более что пострадавшая о помощи не заявляла и иных пожеланий не выказывала…. Ну, а если серьёзно, то каким-то шестым чувством я знал, что поступаю верно. Некое изречение, услышанное недавно по радио, подтверждая выдвинутые мной доводы, гласило, что если ты не знаешь чего-либо, но интересуешься этим, то довольствуйся тем, что на вопрос "почему так" ты можешь получить ответ "потому что". Этого ответа, - вещала та радиоволна, - будет вполне вам достаточно, так как, в конце концов, главное не то, что говорят, а главное то, кто говорит – верить надо, слушать и делать, а не вопросы задавать.
Придя в магазин, я с радостью убедился в наличии того, что было совершенно необходимо и желаемо для отъезжающей Шу. Болгарские перцы разных цветов, а именно их и собирался приобрести, радуя глаз, лежали в деревянных ящиках за прилавком. Когда я подошёл, продавщица заботливо хлопотала у весов, обслуживая единственного стоящего передо мной покупателя. Смиренно встав в очередь, так многим знакомую по эпизодам прошлого века, я отдался предвкушению скорого обретения заветного овоща. Но… Надежды мои не оправдались. Неожиданно подошёл мужчина с выражением лица, на котором явно было написано, что до него тут никто не стоял и, не глядя в мою сторону, и без доли смущения протянул продавщице какую-то дисконтную карточку…. С этого всё и началось. Сзади подошли ещё несколько человек, потом ещё, ещё и ещё….
И откуда взялись эти "избранные", - недоумевал я, - и почему они меня не хотят замечать? Глядя на такую несправедливость, попытался было подать голос с просьбой пропустить меня или вставить в их очередь между кем-то и кем-то, аргументируя, что я, возможно, такой один и можно войти в положение, да и надо мне всего-то ничего, то есть не задержу…. Но всё было тщетно…. Прошли "годы", точнее прошёл, наверное, целый час, но мне каким-то неимоверным усилием всё-таки удалось вырвать из-за прилавка несколько сочных оранжевых стручков. Про воду в этом магазине уже и не могло идти речи. Насчёт оставшегося товара, решил зайти в следующий магазин, предполагая, что там проще, демократичнее, свободнее или вообще никого не будет. Слово за слово, деньгами по столу – воду добыл без особых проблем. Главное было знать, кому дать на лапу, а остальное дело техники.
Подойдя с покупками к месту оговоренной встречи, а для известных мне лиц и месту прощания, понял, что все мои покупательские потуги были совершенно напрасны.
Нет, это не то, чтобы собака, которая, как можно было подумать, не ожила от удара и не превратилась обратно в Лу; это и не пришельцы, которые возможно могли прилететь, чтобы захватить всех на Земле и отправить их на фермы своей галактики, или ещё какие-нибудь небылицы, нет…, всё гораздо проще. Дело в том, как я понял, ожидаемый международный рейсовый автобус благополучно прибыл, забрал всех желающих и быстренько уехал по назначению.
Немая сцена….
На пустой остановке стоял некто я с перцами и газированной водой. В мыслях проносилось прошлое и недалёкое будущее. Вспоминалось ранее увиденное и воображалось предстоящее и ожидаемое. Ну, с прошлым было всё как-то ясно и понятно. Шу, – думалось мне, - уехала по своим делам на автобусе, а Лу, возможно, из собаки всё-таки превратилась в провожающую свою дочь маму и сейчас сидит дома в пушистых тапочках перед телевизором и пьет очередную чашку желудёвого кофе. Проблемы могли остаться с той лошадью, то есть, с ней, как лошадью, совершенно ничего не было понятно…. Возможно она превратилась во что-то ещё, а может ей сейчас и так хорошо. Во всяком случае, Кир уже взрослый мужчина и сам решит, что ему сейчас нужно и какой облик соответствует более всего его положению в обществе.
Стоя на обочине и разочарованно созерцая пустынную привокзальную площадь, как-то ярко и ясно увидел предстоящий визит домой. Пространство всколыхнулось, и, приняв нужную ему конфигурацию, пропустило моё сознание внутрь самого себя. Я проникся состоянием своего жилища и …. Вот оно, будущее….
Улица…. Мой дом…. Входная дверь…. В своей комнате обнаружил многочисленных знакомых, которые, в надежде накормить всех, с удовольствием нарезали узкими полосками уже принесённый мной перец и разливали по стаканам шипучий напиток. Виделся там и мой школьный приятель Ид, с которым недавно путешествовал вокруг света за восемьдесят минут. Он суетился вокруг стола, за которым происходил процесс готовки, но в мыслях вынашивал нечто прагматичное, желая в перспективе получить тридцать процентов от участия в моей коммерческой программе.
Мечты, мечты…. Впереди, в будущем, мне представлялось ещё много чего приятного, но там, на остановке, некое тревожное чувство не покидало меня снова и снова. Чувство наполняло меня изнутри, оно растекалось и ширилось, заполняя многочисленные уголки моего организма. Казалось, оно достигало самых тонких сфер моей потрепанной жизнью души и проникало в отдалённые и самые сокровенные места моего уже не молодого тела. Ощущение перенасыщения энергией было так реально и представлялось таким неизбежным, что даже мысли не возникало как-то его избежать или остановить. Процесс казался для меня неминуемым и глобальным.
Стало муторно и захотелось пить….
От воспоминаний прошедшего и созерцания будущего, мысль опустилась до естественной природной потребности утоления жажды. Сознание сконцентрировалось и взгляд, освободившийся от геометрии пространства и истечения времени скользнул по стеклянной облицовке автобусной станции. Рука потянулась к сумке, где находилась заветная бутылка, но в этот же момент вид чего-то неожиданного заставил остановить не только руку, но и зафиксировать взор на отражении стекла.
Сумка, газировка и пакет с перцами глухо рухнули на асфальт. Голова закружилась, в груди что-то сжалось и заныло….
В отражении на меня с глупой мордой и ужасом в глазах смотрел кенгуру.
****************************************************************
P.S.
Для наших мест это весьма необычное животное, даже можно сказать экзотическое, но в тот момент мне было уже не до абстрактного мышления и уж, конечно же, не до рассуждений об этике и человеческой жизни.
Залитое светом восходящего солнца, табло на стене автовокзала сообщало о том, что сегодня 24-е августа, вторник, 10 часов 40 минут утра, температура воздуха 34 градуса.
Да, в этот раз, - размышлял я на ходу, одевая шорты, сандалии и прихватывая широкополую шляпу, - моего обещанного три года ждать не придётся. На часах 25-е августа, среда, время 9 часов 20 минут, температура воздуха 32 градуса. Собравшись и глотнув минералки, вышел.
Встреча была назначена на 10-ть почти в центре города и в нескольких кварталах от автобусной станции, точнее у дома той самой, так рано звонившей мне дамы. В положенное время, как и обещал, был на месте и отыскав тень, чтобы укрыться от жары, приготовился ждать.
Из невысокого частного дома, улыбаясь и приветственно размахивая руками, вышли двое. Ростом они были практически одинаковые, но одна из них была мамой, а вторая её дочерью. За оградой палисадника уже стояли объёмные и на шотландский манер клетчатые сумки, которые предназначались именно мне. Конечно же, они не принадлежали мне буквально, а лишь придавались на время перемещения нас троих до автостанции.
Дорога не была долгой, тем более, что сумки оказались легче, чем я предполагал, а настроение при этом было замечательное…. Оставив вещи у ног их хозяев и заручившись свободой до прибытия транспорта, я позволил себе оставить знакомых наедине и обойти окрестности.
Через некоторое время меня окликнули и любезно попросили принести какой-нибудь еды и воды. Как я понял, вода нужна газированная, а всё остальное должно быть просто съедобным. Всё это необходимо в дорогу молодой девушке, чья мама, собственно, и выказала ко мне столь тривиальную просьбу. И потом, раз я сам вызвался помочь с переноской тяжестей, то от такой просьбы, как сходить в магазин, я просто не мог отказаться.
Мама и дочь стояли у края дороги, смотрели вдаль, ожидали и беседовали. Лу провожала свою дочь Шу в страну Изм, но что-либо в виде рейсового автобуса пока не предвиделось. Конечно же, транспорт ожидался, но, по велению времени, расписаний не вывешивали, и приходилось только надеяться и верить в его скорое появление.
Как предполагалось, до отъезда ещё оставалось некоторое время, и его должно было хватить на мой поход по магазинам и их прощальные речи.
Отправившись за покупками, не преминул оглянуться и, как оказалось, в последствии, чуть не пожалел о содеянном. Конечно, увиденное не было совсем уж библейским сюжетом о Содоме и Гоморре и "ангелах возмездия" со словами к праведникам "не оборачивайтесь", но всё-таки….
То, что мне пришлось впоследствии лицезреть, шокировало и удивило, заставило задуматься и всмотреться в самого себя. Увиденное не менее впечатляло, чем, если бы я действительно соприкоснулся с божественными призраками или услышал их вопиющий глас. Но всё по-порядку….
Так вот, недалеко от дороги и места стояния оставленной мной пары вырисовалась тень мужчины. Он медленно подошёл к Лу и что-то взволнованно стал ей рассказывать. Честно говоря, этого типа, которого звали Кир, я знавал ранее. Несколько лет назад видел его издалека, но был, по роду своей деятельности, хорошо осведомлён о его делах. Не знаю почему, но, глядя на всё это, я замедлил шаг и даже уже почти обернулся, обратив свой взор на эту необычную сцену. Почему необычную? Это стало понятно мне чуть позже.
Все приключения начались с того момента, когда из этого невысокого лысоватого человека, точнее из его обеих ноздрей, заструилась некая прозрачная жидкость. Жидкость была похожа на многоатомный спирт из рождественских стеклянных шаров, она ниспадала тонкими ровными струйками до самого асфальта и образовывая на нём лужицу правильной формы. Кир продолжал что-то говорить и, как будто извиняясь за столь необычное явление, энергично жестикулировал мимикой. Лицо его побагровело от напряжения и стало ещё более жалостливым. Шу, будучи изнеженным созданием, при виде всего происходящего несколько подалась назад, отойдя на почтительное расстояние, но Лу, хотя и отпрянула от неожиданности, продолжала внимательно слушать.
Не лишним будет отметить, что когда-то Кир и Лу были очень близкими друзьями и между ними, как говорится, даже проскакивала искра интимных отношений. И хотя всё это было уже в прошлом, видимо память о прежних чувствах не давала решимости Лу прервать продолжающийся монолог.
В какой-то момент, я реально ощутил, что Лу поразительно напоминает мне одну из моих одноклассниц, с непримиримым, жестким и педантичным характером, стойко переносящей лишения и не опускающейся до слабости пустить слезу или расстроиться по мелочам. Да, - подумал я, - сто процентов дам за то, что метаморфозы пространства и времени способствуют иллюзиям и соответствующим им фантазиям….
Находясь в раздумьях о течении времени, о физических и метафизических процессах, я рассеянно продолжал наблюдать происходящее. Меня что-то притягивало к этой уличной сцене, но что именно, оставалось пока загадкой. Через какое-то время, когда слух мой обострился настолько, что смог разобрать отрывки фраз разговора, картинка начала резко меняться.
Видимо окончательно смутившись и сконфузившись своего вида, Кир со словами, что так будет лучше, превратился в лошадь. Скорее всего, он решил, что с лошади спрос невелик и если из её ноздрей течёт нечто невообразимое, то это менее всего будет вызывать у прохожих недоумение, чем, если бы это было связано с человеком.
Лето подходило к концу, но улицы, не смотря на полдень, ещё были пустынны. Всё говорило о том, что сезон отпусков ещё в разгаре и в городе делать было совершенно нечего. Яркое обжигающее солнце не щадило ни людей ни машин, и всё, казалось, пряталось от него во всевозможные природные и искусственные убежища.
Продолжая делать вид, что следую по делам, я исподволь наблюдал за необычной картиной. На пустынной улице, недалеко от дороги, за которой простирался городской сквер, усыпанный пожелтевшими от жары листьями, стояла сероватая в яблоках лошадь и женщина. Приземистое животное с опустившейся к земле головой и взлохмаченной гривой больше походило на усталую от непосильного труда кобылу, чем на резвого рысака готового нестись аллюром, демонстрируя удаль и сноровку. Бедная лошадь изливала свои чувства, шевелила большими губами и продолжала источать из своих ноздрей струйки непонятной густой жидкости. Лу, внимая жалобным стенаниям Кира, видимо прониклась его состоянием, так как в определённый момент беседы, скорее из солидарности, чем из сочувствия, превратилась в большую белую собаку. Теперь на тротуаре стояло двое животных, смотрящих друг на друга и, как мне показалось, переживающих больше за собственные проблемы, чем за частную жизнь собеседника.
Интересно, - промелькнуло у меня в сознании, - а почему это превращение происходит именно в животных, а не во что-либо иное? С другой стороны, а во что…, во что еще может видоизмениться человек? Сейчас каждый из homo знает, что выше прогрессировать уже некуда и остаётся только регрессировать по виду, то есть, при особой необходимости, превращаться в животных. Конечно, когда-то нас учили, что всё развивается, и хочешь ты этого или нет, но невидимый эскалатор вывезет цивилизацию на ту площадку, которая ей уготована. Упирайся, не упирайся – все там будем. Кстати, один мыслитель, исследуя эволюцию, спрашивал себя, - достоин ли человек владеть Миром. И отвечал же, наверняка, опять-таки самому себе, - достоин, но через преодоление самого себя и выход на новые духовные высоты. Однако, какое нам дело до ненормальных мыслителей из старины глубокой, всё это было давно, а теперь…. Нет ничего более постоянного, чем этот подлунный мир, всё течёт, но не всё изменяется. В наше время, теории рождаются, живут и умирают гораздо раньше своих авторов, которые на их костях строят новые и новые предположения, просто зарабатывая деньги на очередной уикенд….
Поток мыслей увлекал меня в круговорот размышлений и я, не прекращая смотреть в сторону двух новоявленных существ, продолжал философствовать на тему возможной революционной инволюции.
А всё-таки, - позволил я себе предположить, памятуя о скверной теории некого англосакса и фантазёра Дарвина, - наверняка растения стремятся стать рыбами, а всяческие рыбы - животными, последние же, отчасти птицами, а отчасти людьми. Наверное, всё стремится стать более развитым и совершенным и, скорее всего, это заложено в неком проведении и замысле. Даже камень, скорее всего, стремится к чему-то более высокому и уж наверняка не к тому, что может ему предложить человек, отрывая его от земли и направляя в голову своего соплеменника. Куры и гуси наверняка хотят стать лебедями, хомячки – коровами, а лошади – собаками. Что же до последних, то вполне возможно они стремятся обрести человеческое обличие и научиться, не только переходить улицу на зелёный сигнал светофора, но и общаться между собой, сообщая новости из свежих колонок "Дейле Телеграф" или "Нью-Йорк Таймс". Мне сразу же вспомнилась картинка из школьного учебника биологии, где была изображена некая собаки, на которой один известный учёный самозабвенно ставил опыты в области рефлексии. Наверняка, бедная псина с кровоточащими и незаживающими швами от скальпеля "гуманного" исследователя, думала о чём-то более светлом, чем эти позорящие её честь и достоинство эксперименты. Что же, - думала она, будучи обвитая трубками и замотанная старыми нестиранными бинтами, - вот стану человеком и уж тогда тебе гражданин Павлов не избежать участи обрести в своей брюшине фистулу, и уж я тогда посмотрю, сколько желудочного сока у тебя выделится, когда на твоих глазах будут истязать и насиловать тебе подобных.
За размышлениями прошло несколько минут, но на улице ничего не менялось. Мучаясь нерешительностью, я колебался в принятии решения идти ли дальше или ещё немного понаблюдать. В то же время, парочка глазеющих друг на друга млекопитающих, как ни в чём небывало, продолжала участливо общаться на им только понятном языке.
Всё было бы ничего, но и эта идиллия подошла к концу. Неожиданно и как-то резко огромная белая собака, похожая на кавказца отделилась от лошади и рванулась в мою сторону. Зачем всё это и почему, моему сознанию было недоступно. От одного непонимания происходящего холодела кровь, и становилось не по себе. Волосы на голове начали энергично шевелиться и меня охватил ужас.
Что происходило в тот момент с источающей глицериновые сопли лошадью или ушедшей в сквер молодой Шу - не видел. Моё внимание было сконцентрировано на приближающемся псе. Прибавив шаг по неведомому мне импульсу и, двигаясь по странной траектории, я, устремившись к торговой сети, косился назад, дабы не быть укушенным или сбитым огромной массой быстро приближающегося зверя.
- Уффф…, - как будто что-то тяжёлое свалилось у меня с напряжённых до этого момента плеч…, сердце, казалось, вернулось из нижних конечностей на своё привычное место и расслабилось. Собака, не добежав до меня метра три, видимо споткнулась. Передние её лапы подкосились и, увлекая за собой клубы песка и пыли, она проехалась по асфальту до обочины уходившей в бок улицы, ударилась мордой об бордюрный камень и замерла.
- Эх, - вздыхая с грустью, подумал я, - вот она собачья жизнь…, ежедневно напрягаешься, внемлешь чему-то, или что-либо постигаешь, стараешься проникнуться во всё рядом происходящее, а потом бац…, и мордой в бруствер. Грустное завершение так весело и так величаво начинающейся животной жизни.
С сожалением, а может быть и с чувством некой неизбежности, я незамедлительно решил продолжить заказанный мне торговый поход. Всё увиденное поражало, но, тем ни менее и в большей степени интересовало не это. Интересовало меня некое прочувствованное на клеточном уровне искривление информационного пространства и сходство обличья настоящей Лу с видом моей одноклассницы Эйт. Визуализация искривления среды обескураживала больше, чем увиденные произвольные метаморфозы физиологии и фокусы с превращением в низшую ипостась разумного.
Удаляясь от места недавних событий, возник и иной вопрос, которым необходимо было задаться. Он стал для меня важен скорее не с метафизической, а с этической точки зрения. Стоило поразмышлять над тем, почему это я, пошёл себе дальше, а не остановился и не оказал первую помощь пострадавшей собаке? Почему этого не сделал? Прав ли я?
Ответ родился непринуждённо и сам по себе. Внутренний голос, как заправский адвокат докладывал своему хозяину чётко, не оставляя обвинению никаких шансов на успех. Как понимаю, - важно заявлял голос, - дела есть дела, тем более что пострадавшая о помощи не заявляла и иных пожеланий не выказывала…. Ну, а если серьёзно, то каким-то шестым чувством я знал, что поступаю верно. Некое изречение, услышанное недавно по радио, подтверждая выдвинутые мной доводы, гласило, что если ты не знаешь чего-либо, но интересуешься этим, то довольствуйся тем, что на вопрос "почему так" ты можешь получить ответ "потому что". Этого ответа, - вещала та радиоволна, - будет вполне вам достаточно, так как, в конце концов, главное не то, что говорят, а главное то, кто говорит – верить надо, слушать и делать, а не вопросы задавать.
Придя в магазин, я с радостью убедился в наличии того, что было совершенно необходимо и желаемо для отъезжающей Шу. Болгарские перцы разных цветов, а именно их и собирался приобрести, радуя глаз, лежали в деревянных ящиках за прилавком. Когда я подошёл, продавщица заботливо хлопотала у весов, обслуживая единственного стоящего передо мной покупателя. Смиренно встав в очередь, так многим знакомую по эпизодам прошлого века, я отдался предвкушению скорого обретения заветного овоща. Но… Надежды мои не оправдались. Неожиданно подошёл мужчина с выражением лица, на котором явно было написано, что до него тут никто не стоял и, не глядя в мою сторону, и без доли смущения протянул продавщице какую-то дисконтную карточку…. С этого всё и началось. Сзади подошли ещё несколько человек, потом ещё, ещё и ещё….
И откуда взялись эти "избранные", - недоумевал я, - и почему они меня не хотят замечать? Глядя на такую несправедливость, попытался было подать голос с просьбой пропустить меня или вставить в их очередь между кем-то и кем-то, аргументируя, что я, возможно, такой один и можно войти в положение, да и надо мне всего-то ничего, то есть не задержу…. Но всё было тщетно…. Прошли "годы", точнее прошёл, наверное, целый час, но мне каким-то неимоверным усилием всё-таки удалось вырвать из-за прилавка несколько сочных оранжевых стручков. Про воду в этом магазине уже и не могло идти речи. Насчёт оставшегося товара, решил зайти в следующий магазин, предполагая, что там проще, демократичнее, свободнее или вообще никого не будет. Слово за слово, деньгами по столу – воду добыл без особых проблем. Главное было знать, кому дать на лапу, а остальное дело техники.
Подойдя с покупками к месту оговоренной встречи, а для известных мне лиц и месту прощания, понял, что все мои покупательские потуги были совершенно напрасны.
Нет, это не то, чтобы собака, которая, как можно было подумать, не ожила от удара и не превратилась обратно в Лу; это и не пришельцы, которые возможно могли прилететь, чтобы захватить всех на Земле и отправить их на фермы своей галактики, или ещё какие-нибудь небылицы, нет…, всё гораздо проще. Дело в том, как я понял, ожидаемый международный рейсовый автобус благополучно прибыл, забрал всех желающих и быстренько уехал по назначению.
Немая сцена….
На пустой остановке стоял некто я с перцами и газированной водой. В мыслях проносилось прошлое и недалёкое будущее. Вспоминалось ранее увиденное и воображалось предстоящее и ожидаемое. Ну, с прошлым было всё как-то ясно и понятно. Шу, – думалось мне, - уехала по своим делам на автобусе, а Лу, возможно, из собаки всё-таки превратилась в провожающую свою дочь маму и сейчас сидит дома в пушистых тапочках перед телевизором и пьет очередную чашку желудёвого кофе. Проблемы могли остаться с той лошадью, то есть, с ней, как лошадью, совершенно ничего не было понятно…. Возможно она превратилась во что-то ещё, а может ей сейчас и так хорошо. Во всяком случае, Кир уже взрослый мужчина и сам решит, что ему сейчас нужно и какой облик соответствует более всего его положению в обществе.
Стоя на обочине и разочарованно созерцая пустынную привокзальную площадь, как-то ярко и ясно увидел предстоящий визит домой. Пространство всколыхнулось, и, приняв нужную ему конфигурацию, пропустило моё сознание внутрь самого себя. Я проникся состоянием своего жилища и …. Вот оно, будущее….
Улица…. Мой дом…. Входная дверь…. В своей комнате обнаружил многочисленных знакомых, которые, в надежде накормить всех, с удовольствием нарезали узкими полосками уже принесённый мной перец и разливали по стаканам шипучий напиток. Виделся там и мой школьный приятель Ид, с которым недавно путешествовал вокруг света за восемьдесят минут. Он суетился вокруг стола, за которым происходил процесс готовки, но в мыслях вынашивал нечто прагматичное, желая в перспективе получить тридцать процентов от участия в моей коммерческой программе.
Мечты, мечты…. Впереди, в будущем, мне представлялось ещё много чего приятного, но там, на остановке, некое тревожное чувство не покидало меня снова и снова. Чувство наполняло меня изнутри, оно растекалось и ширилось, заполняя многочисленные уголки моего организма. Казалось, оно достигало самых тонких сфер моей потрепанной жизнью души и проникало в отдалённые и самые сокровенные места моего уже не молодого тела. Ощущение перенасыщения энергией было так реально и представлялось таким неизбежным, что даже мысли не возникало как-то его избежать или остановить. Процесс казался для меня неминуемым и глобальным.
Стало муторно и захотелось пить….
От воспоминаний прошедшего и созерцания будущего, мысль опустилась до естественной природной потребности утоления жажды. Сознание сконцентрировалось и взгляд, освободившийся от геометрии пространства и истечения времени скользнул по стеклянной облицовке автобусной станции. Рука потянулась к сумке, где находилась заветная бутылка, но в этот же момент вид чего-то неожиданного заставил остановить не только руку, но и зафиксировать взор на отражении стекла.
Сумка, газировка и пакет с перцами глухо рухнули на асфальт. Голова закружилась, в груди что-то сжалось и заныло….
В отражении на меня с глупой мордой и ужасом в глазах смотрел кенгуру.
****************************************************************
P.S.
Для наших мест это весьма необычное животное, даже можно сказать экзотическое, но в тот момент мне было уже не до абстрактного мышления и уж, конечно же, не до рассуждений об этике и человеческой жизни.
Залитое светом восходящего солнца, табло на стене автовокзала сообщало о том, что сегодня 24-е августа, вторник, 10 часов 40 минут утра, температура воздуха 34 градуса.