8.Подарок на Рождество.
Фил в это утро проснулся раньше всех. За окном медленно и грациозно падали большие снежинки. На востоке робко поднималось холодное зимнее солнце. Через открытую форточку ветер втолкнул в комнатку аромат покрытых снегом елей, смолы и морозную свежесть зимнего утра.
Слева заворочался во сне Вилли. Наверное, опять кошмары замучили. Теперь они ему частенько снились. Даже «ловец снов» не помогал. Впрочем, ледяной демон не жаловался. Когда Маят предлагал ему избавиться от них, тот категорически отказался, заявив, что со своими демонами будет справляться сам. Что ж, его право.
Фил слегка улыбнулся и соскользнул со своей койки. Бесшумно оделся, пробрался к двери и вышмыгнул за дверь спальни, а уж потом и вовсе покинул их обжитый уголок.
Утром левое крыло Академии выглядело ничуть не лучше какого-нибудь заброшенного замка. Разве что привидений здесь не водились. Души погибших магов не в счёт. Оборотень, частенько прогуливаясь по пустым коридорам, то и дело замечал неясные силуэты в старых, вышедших из моды сотни лет назад мантиях и остроконечных шляпах. Некоторые из них носили посохи, некоторые предпочитали палочки. Были среди них и ученики, и магистры, мастера и старшие ученики, и ещё куча всякого безымянного люду.
Но среди этой безликой толпы был один субъект, который не вписывался ни в какие ворота. Фил не знал, кем этот маг был при жизни или к какой школе принадлежал. Он вообще о нём почти ничего не знал, кроме имени. И то, потому что оно было выгравировано на лезвии его меча, которым тот так и не смог ударить. Волшебника звали Сигизмунд.
И в это утро Филиас Фог направлялся к нему. Минуя обвалившееся галереи, поваленные статуи и ненадёжные лестницы он пробирался по этому рукотворному лабиринту в глубину постройки. Почему рукотворной? Хотя бы, потому что всё – каждый камешек – было пропитаны магией до самой последней клеточки.
Следующим фактом был характер разрушений. Если присмотреться, можно было заметить некую систему. Оборотень так и не понял бы ничего, если бы не глянул на левое крыло сверху, с высоты самой высокой башни Академии, которая находилась едва ли не выше облаков. Так вот, развалины достаточно чётко вырисовали контуры огромного лица исказившегося в немом крике то ли ярости, то ли боли. А может и всего вместе.
А потом был ещё этот Сигизмунд. В списках учеников, который Фил просмотрел (не поленился), всего Сигизмундов было пятнадцать человек. Десятеро из них живы и поныне – тихо сидять себе в своих замках и колдуют на заказ. Трое подались в боевые маги во времена Войн Цвета, где и сложили головы. А вот последние два повергли молодого мага в шок.
Первый был редкостным негодяем: насылал порчи, дрался в коридорах, показывал нецензурные сооружения из пальцев учителям и одноклассникам, задирал девушек, сквернословил и так далее и тому подобное. Его больше тридцати раз привлекали за неразрешённые дуэли и один раз даже исключили. Филиас не знал, что такие люди ещё существуют. Точнее существовали – парень скоропостижно скончался при неизвестных обстоятельствах.
Второй – полная противоположность первому. Этот парень был, немного ни мало, лучшим учеником Академии пять лет подряд. Как только получил звание старшего ученика, и понеслось…. Сначала была выиграна олимпиада между старшими учениками, потом последовал выигрыш на турнире между факультетами, а потом и оглушающая победа на соревнованиях против Ориона. Его портрет до сих пор висит в холле Славы на самом почётном месте. Вот только изображённое там лицо почему-то не радовалось своим успехам. О местонахождении этого субъекта в книге не указывалось: пропал и пропал.
Филиас забрался в нужный ему коридор, когда уже было совсем светло. Сонные ученики брели по общим коридорам в ванные, из ванных – в столовые, а из столовых на занятия. Только у универсалов был выходной, и только они могли отоспаться в своё удовольствие.
Проходя через зал, он старался не слишком шуметь. Покрытые трещинами колонны грозились сломаться под тяжестью проломленного купола в любую минуту. Пол, мозаика из пиридота и топаза, зиял провалами через каждые пять-десять метров. Стены зала изображали калейдоскоп боевых стоек. Безликие воины держали в руках копья, мечи, кинжалы, вертели цепи и плясали с чем-то, отдалённо напоминающее плеть.
Около стен стояли нетронутые стойки с оружием, скамейки с брошенными на них полотенцами и прочим реквизитом тренировочного зала. Оборотень на мгновение замер возле одной из стоек. Возле неё он останавливался каждый раз, когда приходил сюда.
Там лежала цепь. Тонкая вязь титановых колечек, искусно зацепленных друг за друга. Так грациозно может выглядеть только летящий дракон. Но что самое удивительное – цепь не имела слабых звеньев, колечки как будто росли друг из друга. Эльфийская работа. К этой красоте прилагались три наконечника: клиновидный трёхгранный, серповидный односторонний и трёхпалая «кошка». Оборотень криво усмехнулся. Перед ним была его самая заветная мечта, воплощённая в холодном бездушном металле.
Переборов себя, старший ученик Филиас Фог побрёл во второй зал, где когда-то давно, больше шести сотен лет назад, разыгралась… тьфу, до сих пор разыгрывается страшная драма.
Мерцающая сеть заклинания покрывала небольшую комнатку целиком: пол, потолок, кресла, осколки стола, картины и изодранные партеры. Даже окно и пейзаж за ними были намертво прибиты чарами к месту.
Посреди комнаты в воздухе завис Зверь. Могучее тело вытянулось в прыжке, когти и зубы выставлены для удара, наверняка, смертельного. Волшебника аж передёрнуло. Слишком свежи были воспоминания, связанные с этими когтями и зубами.
Их с Сигом разделяло около трёх метров, которые Зверь и собирался преодолеть этим прыжком. И натолкнуться на какие-то смертоносные чары, потому что такие прищуренные глаза обычно бывают у волшебников, задумавших какую-нибудь пакость. Тем более что и меч в его руках стоял почти вертикально полу. Было забавно смотреть на семнадцатилетнего парня с таким редким и опасным оружием в руках.
За спиной древнего волшебника стоял старый обшарпанный сундук, который он и защищал ценой собственной жизни. Так что же должно быть спрятано здесь, если администрация тогдашней Академии приставила своего лучшего мага охранять его? Филу хватило ума не пытаться это узнать. Вопрос в другом: кто наслал на них «остановку времени»?
Ответ пришёл к нему внезапно – купол, где незнакомый Сиг дрался с Зверем взорвался. Взрывная волна застала Филиаса на пол пути к берлоге, ибо оборотень предпочитал раздумывать над проблемными ситуациями в спокойной обстановке.
Воздух пополам с каменной крошкой и огнём легко сковырнул его с открытой лестницы и бросил в пропасть. Будь Фил обычным человеком, непременно бы расшибся. А так… реакция заставила перевернуться, трансформироваться и вцепиться всеми четырьмя конечностями в ускользающие ступеньки. Заскрежетали когти, посыпались искры, но Фог всё-таки вскарабкался наверх. Потом вскинул голову и завыл. Убедившись, что вой слышен всей округе, оборотень помчался обратно, спасать совершенно незнакомого человека.
Ксор подскочил на постели, как ужаленный. Магия хлынула в него сильным потоком, мгновенно одевая своего обладателя в непробиваемые доспехи. Чутьё безошибочно указало ему точное местонахождение того, кого они уже отчаялись увидеть. В следующую секунду гадес уже провалился в Сумрак, чтобы вынырнуть аккурат на месте боя.
Телепорт вынес его на три коридора раньше, чем он рассчитывал. Может, оно и к лучшему. Ему нужно было время, чтобы стать собой: тело, память, опыт и, наконец, душа, точнее узор внутреннего мира. Тот первый Зверь здорово пихнул его вперёд. Большая часть узора была восстановлена, и многое встало на свои места. У него снова появилась тяга к рисованию, желание жить и желание знать. Прежний Куттул проснулся этим утром, чтобы уже никогда не уйти.
Он увидел их, когда подошёл к ближайшему окну. Зрелище было презабавное: два довольно взрослых парня (медно-рыжий и угольно-чёрный) верхом на старом сундуке, которого рыжий ожесточённо лупит ножнами с мечом по бортам, как заправского скакуна, а за ними гонится мохнатая собака размером с хорошую лошадь. Вот только зрители, точнее зритель почему-то не улыбался.
Скользнув сквозь Сумрак во двор, Ксор тщательно прицелился, вытянул руку и равнодушным голосом проговорил несколько коротких отрывистых слов. Воздух заискрился от чёрного колдовства…
Всё-таки Фил молодец: успел спихнуть Сига с крышки сундука на землю и накрыл полноценным щитом шестой ступени – с виду тоненькая прозрачная плёночка, а на самом деле монолит, который не каждому высшему демону по зубам.
Последний раз заклинание «беглых огней» было использовано при знаменитой битве у ворот маленького городишки под названием Угрев Заворот. Тогда безымянный волшебник в одиночку расправился с ордой степняков, а на месте поля, где он их встретил, вскоре образовалось живописное озеро. После этого случая волшебники договорились и образовали восьмой уровень сложности: сюда заносились все заклятия, которые считались «опасными для общества». Куттул же никогда не признавал никаких запретов.
Радужная вспышка, наверное, была видна даже в кабинете ректора. Волна отката неприятно ударила гадесу в грудь, но пробить «доспехи» не смогла. Он слышал, как трещит под напором стихии инфернальный щит, как разрывается в криках Зверь. До Вилли и Маята волна не докатилась: увязла в густо лежащих развалинах. И на том спасибо.
Как только пыль немного развеялась и заложенность в ушах немного прошла, чёрный маг опустил руку, тихо хмыкнул и, скрыв руки в рукавах мантии, спокойным размеренным шагом направился через недавнее поле боя. Фил к тому времени рискнул снять щит, тем более что тот уже никуда не годился. Сиг сидел, прислонившись к бортику злосчастного сундука, и с интересом разглядывал то, что осталось от Зверя: воронка да обугленный перекрученный костяк на самом дне.
- Ксор, какого джерха?..- Фил кое-как поднялся, заправил коричневую рубашку обратно в штаны и со свойственным только истинным оборотням равнодушием проигнорировал рану на боку – четыре кровавые борозды от когтей. – Это же «беглый огонь», а не праздничная хлопушка! А что если один из шариков в нас залупил? Ты смерти моей хочешь, что ли?
- Но ведь не залупил? – некромант чуть насмешливо вскинул бровь. – Тем более, если ты погибнешь, у кого я списывать буду?
Фил весело фыркнул.
- Чёрный маг, что с него возьмёшь: прагматичный до мозга кости. Слышишь, Сиг, он всегда такой был?
Рыжий волшебник устало улыбнулся.
- Сколько я его помню. Особенно на экзаменах: никому списывать не давал, изверг. А если ловил, то заставлял учить главы из учебника. И пока не выучишь – дорога из кабинета в постель тебе заказана.
Возникла неловкая пауза. Потом Ксор весело рассмеялся и, обращаясь к впавшему в столбняк от услышанного Филу, пустился в объяснения:
- Шесть сотен лет назад (тут лицо рыжего приобрело цвет белого мрамора, а глаза стали размером с небольшие блюдца) в Академию брали всех, кто мог хоть немного колдовать. Недавно прогремели Войны Цвета, волшебников всех видов было чудовищно мало, вот прежний ректор, продвинутый старик, нечего сказать, и одобрил подобный отбор – заботился о благополучии школы, да и слишком много бесхозных детишек гуляло тогда по Авалону, грех не пристроить.
- Он и тебя пристроил? – инфернал стряхнул изумление и его взгляд снова стал осмысленным. – Или ты сам пришёл?
- Им нужен был маг на должность преподавателя защиты от сил зла, а лучше меня силы зла не знал никто. Тем более ректор предлагал место для проживания, бесплатное питание и простор для работы – вот я и согласился.
- А зарплата?
- Филиас, как можно! Ты представляешь, что такое двести золотых в то время – бешеные деньги! Я, конечно, злой и жадный, но не до такой же степени…
- Ты не жадный, - подал голос Сиг. В нём снова слышалась усталость. – И ты уж точно не злой. Иначе Натан бы с тобой никогда не повёлся, а у Натана особый нюх на такие вещи.
Фил, услышав про своего деда и его особый нюх, немного покраснел. Ксор это заметил.
- Наверное, это наследственное.
- В смысле? – теперь и Сигизмунд посмотрел на него. Под его взглядом инфернал покраснел ещё больше.
- Это его внук в шестом колене.
- А у него и внуки есть?
- Очнись, дубина! Шесть веков прошло!
- Тьфу!..- Сиг завихлясто выругался. – Сложно привыкнуть. Тогда другой вопрос: а ты чего такой молодой?
- Это долгая история, - было видно, как Ксор погрустнел. – Бери свой сундук, и пошли. Может, успеем к завтраку, а ещё я тебя с твоим внуком познакомлю…
- С кем?!
- С внуком. Ладно, сам всё увидишь.
Всю дорогу, пока они возвращались в берлогу, Сиг допытывался, откуда у него взялся внук, Куттул терпеливо объяснял, а Филиас тихонько себе фыркал в кулак от смеха.
Пустой кабинет защиты от сил зла. Раскрытое настежь окно. Две сидят друг напротив друга на широком высоком подоконнике. И разговаривают.
- Ты построил её?
Усталость, неизменная спутница каждого действия медноволосого волшебника, куда-то волшебным образом улетучилась.
- Да, мы её построили. И нас покорёжило так, что и врагу не пожелаешь: я почти потерял душу, Нергал едва не лишился разума, а Натан... ему повезло, что оборотень. А тебя она убила.
- Этого быть не может. Я тогда в гляделки со Зверем играл и изображал «задницу рулевого» (так обычно называют мясо, которое всегда остаётся свежим, благодаря специальным чарам), защищая этот джерхов сундук.
Чёрный маг пожал плечами.
- Я всего лишь говорю то, что видел. А я видел тебя – во плоти, так сказать. И видел, как ты захлёбывался собственной кровью, когда она начала тянуть жилы прямо из Дара. Кстати, что в этом сундуке такого ценного? И почему чары на него не подействовали?
Ответом ему была загадочная полуулыбка, а потом Сигизмунд Безымянный, брат близнец знаменитого Сигизмунда Тангредина, каким-то отстранённым тоном произнёс:
- Это личный сундук нашего ректора. Он мне достался по завещанию, после его смерти. И только потом выяснилось, что завещал он мне не сам сундук, а то, что в нём храниться.
- То есть, ты его не открывал.
- Открывал, конечно. Думаешь, откуда этот меч? Это всё сундук, родимый. Но мы отвлеклись, Ксор. Так это что же получается, - Сиг задумался на мгновение, - мой драчливый братец наконец посерьёзнел. И для этого запер меня «вне времени» на шесть веков, позаботился о продолжении рода и славно погиб, защищая отечество? В жизни бы не поверил.
Помолчали. Потом Куттул тихо сказал:
- Натаниэль де Сейрун.
Сиг вздрогнул. Некромант продолжал:
- Он знал с самого начала. И промолчал.
- Почему?
- Потому что хотел, чтобы твой брат, цитирую, «сдох, как собака». И я с ним вполне солидарен. И Нергал тоже солидарен.
- Хм… расскажи. Мне интересно, за что вы на него так взъелись.
Некромант впервые за всё время их разговора позволил себе улыбку. Да и та больше походила на оскал.
- Он «обидел» Сильфиэль. Это долгая история, но поскольку мы никуда не спешим, стоит рассказать её полностью. Она испарилась сразу после того, как ты, фигурально выражаясь, исчез. Вот только для нас ты никуда не исчезал: мы по-прежнему ходили вместе на занятия, я учил вас, оболтусов, защите от сил зла, а ты (в смысле он) потихоньку дрался на дуэлях. А потом тебя понесло – вызовы сыпались один за другим. Нергал попытался охладить твой пыл, но ты вызвал и его. После боя Нергал ничего не сказал, но в его глазах было что-то такое, что мгновенно посеяло первые крупицы сомнения. А Натан… ваша одинаковая внешность и твоя репутация служила ему идеальным прикрытием, но волчий нюх не обманешь.
- А Сильфия? – в уставших зелёных глазах Сига отразилась мука, но он сдержал себя.
- Наверняка, план был разработан давно и бесспорно был идеален во всех отношениях. Игра стояла свеч.
- Что он с ней сделал? Я чувствовал её страдание даже сквозь временной кокон.
- Использовал власть «печати». Она, даже при всём желании, не могла сопротивляться прямому приказу. Вот он и приказал…
- Вот ублюдок!
- Несомненно. И хвала богам, что все его отпрыски пошли в мать.
- О боги… - Сиг откинулся назад и упёрся затылком в оконную раму. – О святые боги…ну, за что мне всё это?..
- Профукал шесть столетий – вот и отрабатывай.
В ответ фырканье.
- Мда, Ксор, утешать ты ба-альшой мастер. Этого у тебя не отнять. Но всё-таки: почему ты такой молодой?
Гадес слегка улыбнулся. В его голосе снова появились эмоции, как у любого нормального человека. Сигу на мгновение даже показалось, что его седые длинные волосы блеснули невероятной чернотой, а потом снова стали седыми.
- Когда «эгида» рассыпалась, во мне что-то перестроилось. Я уже никогда не стану старше. Все мы изменились тогда: Нергал на эльфа похож только внешне, а Натану уже не нужен браслет, чтобы принимать «боевую трансформацию»…
- Ценный дар.
- Ценный-то он, конечно, ценный, но всю человечность отбивает сразу.
- Я ж говорю, ценный дар.
Но, несмотря на то, что они жили почти бок о бок, Маят познакомился с Сигом только через два года. Его друзья ни словом, ни жестом, ни мыслью не обмолвились о проснувшемся волшебнике и его волшебном сундуке.
Случилось это на Рождество, что было очень символично. Весь город убрался блёстками, стеклянными игрушками, хвойными ветками и расцвёл фейерверками. Академия не была исключением. Маяту вся эта мишура не нравилась – парень предпочитал естественную красоту природы, блестящий снег на тёмно-зелёных иглах елей, солнечный луч в кривых зеркалах сосулек и замысловатые узоры мороза в высоких окнах. Поэтому он и забрался в самую глубину школьного парка и стал праздновать по-своему. Насчёт подарков (если они будут) он не беспокоился – знал, что друзья принесут.
Они столкнулись у того памятного фонтана, где Маят выиграл свою первую дуэль. С того момента у волшебника было много дуэлей. Многие из них были воистину страшными, многие удавалась решать полюбовным соглашением. И все они происходили у этого самого фонтана, который продолжал мирно журчать, несмотря на мороз.
С виду ему было слегка за двадцать, хотя на самом деле он совсем недавно переступил порог семнадцати. Прямые как солома волосы цвета меди стянуты на затылке в приличный хвост, изумрудные глаза задумчиво и устало смотрят куда-то в глубину водяных струй. Никакой мантии, никакого посоха – протёртая почти до дыр чёрная кожанная куртка, простые чёрные брюки, высокие сапоги на тройной застёжке и яркая белая рубашка. А ещё серебряная цепочка с небольшим изумрудным кулоном в форме звезды с семью лучами.
Перед ним на парапете лежал меч. Почти точная копия того, который сейчас спал, довольно грубо заткнутый за ремень брюк у пояса этого знакомого по портрету в Холле Славы незнакомца. Такой же, да другой: если первый мягко переливался всеми цветами радуги, то второй вообще не подавал признаков жизни – железка как железка, хоть и волшебная. И живая.
- Это тёмный хардук, - голос Сигизмунда Безымянного звучал так буднично, будто речь шла о какой-то безделушке. – Он когда-то принадлежал твоему деду. По праву наследственности, сейчас он должен принадлежать тебе.
- А при чём тут наследственность? – Маят уселся на парапет. Его рука оказалась в непосредственной близости от переплетённой чёрно-белой кожей рукояти. Клинок почти мгновенно отозвался мелодичным, немного грустным и очень злым звоном. Маят невольно улыбнулся. Такой забористой брани даже в портах не водиться, а уж портов он за своё бесхозное детство навидался сполна.
- Как раз при этом, - Сиг кивнул на орущее благим матом оружие. – Этот хардук никому не подчиняется, кроме моего брата и тебя. Принципы у него, понимаешь.
- Принципы…недалеко он на этих принципах уехал.
Сиг усмехнулся.
- Ты про разрушенное левое крыло? Он хоть и тёмный, но предательства на дух не переносит. Любого, которое не обосновано высокими мотивами. Ты знаешь, каким был мой брат?
Тот медленно кивнул. Уж сколько-то он про свою родню знал – отец постарался. Рад ничего не скрывал от своего сына. И слушая его спокойный голос, повествующий о «благородных деяньях» собственного деда, бывший оруженосец и ученик теневого танцора, до боли в пальцах сжимал подлокотники кресла и дико блестел синими глазищами.
- А ты знаешь, что он у меня женщину увёл?
- Знаю.
- Тогда почему меч не берёшь?
- Я им пользоваться не умею.
- Не понял, - изумление на этом усталом зеленоглазом лице выглядело, как яркий мазок в серой картине. – Тебя что не учили, что ли?
Маят невольно потупился.
- Учить-то учили, но управляться с чем-нибудь длиннее стилета я всё равно не способен.
- Ты драться-то умеешь?
- Если хочешь, могу продемонстрировать.
Они обменялись понимающими улыбками. Потом Сиг весело хмыкнул:
- Как-нибудь позже. Слушай, вы с этим вашим демоном, какие «танцы» проходили вообще?
- Тринадцать штук. Азакгал решил, что если я не способен железками махать, как отец, то следует научить меня убивать драконов голыми руками. А почему ты спрашиваешь?
- Существуют такие стили, которые созданы в первую очередь для меча, а уж потом приспособлены под рукопашные схватки. Я не знаю, чем они отличаются от всех остальных, но… не узнаешь, пока не попробуешь!
Фил в это утро проснулся раньше всех. За окном медленно и грациозно падали большие снежинки. На востоке робко поднималось холодное зимнее солнце. Через открытую форточку ветер втолкнул в комнатку аромат покрытых снегом елей, смолы и морозную свежесть зимнего утра.
Слева заворочался во сне Вилли. Наверное, опять кошмары замучили. Теперь они ему частенько снились. Даже «ловец снов» не помогал. Впрочем, ледяной демон не жаловался. Когда Маят предлагал ему избавиться от них, тот категорически отказался, заявив, что со своими демонами будет справляться сам. Что ж, его право.
Фил слегка улыбнулся и соскользнул со своей койки. Бесшумно оделся, пробрался к двери и вышмыгнул за дверь спальни, а уж потом и вовсе покинул их обжитый уголок.
Утром левое крыло Академии выглядело ничуть не лучше какого-нибудь заброшенного замка. Разве что привидений здесь не водились. Души погибших магов не в счёт. Оборотень, частенько прогуливаясь по пустым коридорам, то и дело замечал неясные силуэты в старых, вышедших из моды сотни лет назад мантиях и остроконечных шляпах. Некоторые из них носили посохи, некоторые предпочитали палочки. Были среди них и ученики, и магистры, мастера и старшие ученики, и ещё куча всякого безымянного люду.
Но среди этой безликой толпы был один субъект, который не вписывался ни в какие ворота. Фил не знал, кем этот маг был при жизни или к какой школе принадлежал. Он вообще о нём почти ничего не знал, кроме имени. И то, потому что оно было выгравировано на лезвии его меча, которым тот так и не смог ударить. Волшебника звали Сигизмунд.
И в это утро Филиас Фог направлялся к нему. Минуя обвалившееся галереи, поваленные статуи и ненадёжные лестницы он пробирался по этому рукотворному лабиринту в глубину постройки. Почему рукотворной? Хотя бы, потому что всё – каждый камешек – было пропитаны магией до самой последней клеточки.
Следующим фактом был характер разрушений. Если присмотреться, можно было заметить некую систему. Оборотень так и не понял бы ничего, если бы не глянул на левое крыло сверху, с высоты самой высокой башни Академии, которая находилась едва ли не выше облаков. Так вот, развалины достаточно чётко вырисовали контуры огромного лица исказившегося в немом крике то ли ярости, то ли боли. А может и всего вместе.
А потом был ещё этот Сигизмунд. В списках учеников, который Фил просмотрел (не поленился), всего Сигизмундов было пятнадцать человек. Десятеро из них живы и поныне – тихо сидять себе в своих замках и колдуют на заказ. Трое подались в боевые маги во времена Войн Цвета, где и сложили головы. А вот последние два повергли молодого мага в шок.
Первый был редкостным негодяем: насылал порчи, дрался в коридорах, показывал нецензурные сооружения из пальцев учителям и одноклассникам, задирал девушек, сквернословил и так далее и тому подобное. Его больше тридцати раз привлекали за неразрешённые дуэли и один раз даже исключили. Филиас не знал, что такие люди ещё существуют. Точнее существовали – парень скоропостижно скончался при неизвестных обстоятельствах.
Второй – полная противоположность первому. Этот парень был, немного ни мало, лучшим учеником Академии пять лет подряд. Как только получил звание старшего ученика, и понеслось…. Сначала была выиграна олимпиада между старшими учениками, потом последовал выигрыш на турнире между факультетами, а потом и оглушающая победа на соревнованиях против Ориона. Его портрет до сих пор висит в холле Славы на самом почётном месте. Вот только изображённое там лицо почему-то не радовалось своим успехам. О местонахождении этого субъекта в книге не указывалось: пропал и пропал.
Филиас забрался в нужный ему коридор, когда уже было совсем светло. Сонные ученики брели по общим коридорам в ванные, из ванных – в столовые, а из столовых на занятия. Только у универсалов был выходной, и только они могли отоспаться в своё удовольствие.
Проходя через зал, он старался не слишком шуметь. Покрытые трещинами колонны грозились сломаться под тяжестью проломленного купола в любую минуту. Пол, мозаика из пиридота и топаза, зиял провалами через каждые пять-десять метров. Стены зала изображали калейдоскоп боевых стоек. Безликие воины держали в руках копья, мечи, кинжалы, вертели цепи и плясали с чем-то, отдалённо напоминающее плеть.
Около стен стояли нетронутые стойки с оружием, скамейки с брошенными на них полотенцами и прочим реквизитом тренировочного зала. Оборотень на мгновение замер возле одной из стоек. Возле неё он останавливался каждый раз, когда приходил сюда.
Там лежала цепь. Тонкая вязь титановых колечек, искусно зацепленных друг за друга. Так грациозно может выглядеть только летящий дракон. Но что самое удивительное – цепь не имела слабых звеньев, колечки как будто росли друг из друга. Эльфийская работа. К этой красоте прилагались три наконечника: клиновидный трёхгранный, серповидный односторонний и трёхпалая «кошка». Оборотень криво усмехнулся. Перед ним была его самая заветная мечта, воплощённая в холодном бездушном металле.
Переборов себя, старший ученик Филиас Фог побрёл во второй зал, где когда-то давно, больше шести сотен лет назад, разыгралась… тьфу, до сих пор разыгрывается страшная драма.
Мерцающая сеть заклинания покрывала небольшую комнатку целиком: пол, потолок, кресла, осколки стола, картины и изодранные партеры. Даже окно и пейзаж за ними были намертво прибиты чарами к месту.
Посреди комнаты в воздухе завис Зверь. Могучее тело вытянулось в прыжке, когти и зубы выставлены для удара, наверняка, смертельного. Волшебника аж передёрнуло. Слишком свежи были воспоминания, связанные с этими когтями и зубами.
Их с Сигом разделяло около трёх метров, которые Зверь и собирался преодолеть этим прыжком. И натолкнуться на какие-то смертоносные чары, потому что такие прищуренные глаза обычно бывают у волшебников, задумавших какую-нибудь пакость. Тем более что и меч в его руках стоял почти вертикально полу. Было забавно смотреть на семнадцатилетнего парня с таким редким и опасным оружием в руках.
За спиной древнего волшебника стоял старый обшарпанный сундук, который он и защищал ценой собственной жизни. Так что же должно быть спрятано здесь, если администрация тогдашней Академии приставила своего лучшего мага охранять его? Филу хватило ума не пытаться это узнать. Вопрос в другом: кто наслал на них «остановку времени»?
Ответ пришёл к нему внезапно – купол, где незнакомый Сиг дрался с Зверем взорвался. Взрывная волна застала Филиаса на пол пути к берлоге, ибо оборотень предпочитал раздумывать над проблемными ситуациями в спокойной обстановке.
Воздух пополам с каменной крошкой и огнём легко сковырнул его с открытой лестницы и бросил в пропасть. Будь Фил обычным человеком, непременно бы расшибся. А так… реакция заставила перевернуться, трансформироваться и вцепиться всеми четырьмя конечностями в ускользающие ступеньки. Заскрежетали когти, посыпались искры, но Фог всё-таки вскарабкался наверх. Потом вскинул голову и завыл. Убедившись, что вой слышен всей округе, оборотень помчался обратно, спасать совершенно незнакомого человека.
Ксор подскочил на постели, как ужаленный. Магия хлынула в него сильным потоком, мгновенно одевая своего обладателя в непробиваемые доспехи. Чутьё безошибочно указало ему точное местонахождение того, кого они уже отчаялись увидеть. В следующую секунду гадес уже провалился в Сумрак, чтобы вынырнуть аккурат на месте боя.
Телепорт вынес его на три коридора раньше, чем он рассчитывал. Может, оно и к лучшему. Ему нужно было время, чтобы стать собой: тело, память, опыт и, наконец, душа, точнее узор внутреннего мира. Тот первый Зверь здорово пихнул его вперёд. Большая часть узора была восстановлена, и многое встало на свои места. У него снова появилась тяга к рисованию, желание жить и желание знать. Прежний Куттул проснулся этим утром, чтобы уже никогда не уйти.
Он увидел их, когда подошёл к ближайшему окну. Зрелище было презабавное: два довольно взрослых парня (медно-рыжий и угольно-чёрный) верхом на старом сундуке, которого рыжий ожесточённо лупит ножнами с мечом по бортам, как заправского скакуна, а за ними гонится мохнатая собака размером с хорошую лошадь. Вот только зрители, точнее зритель почему-то не улыбался.
Скользнув сквозь Сумрак во двор, Ксор тщательно прицелился, вытянул руку и равнодушным голосом проговорил несколько коротких отрывистых слов. Воздух заискрился от чёрного колдовства…
Всё-таки Фил молодец: успел спихнуть Сига с крышки сундука на землю и накрыл полноценным щитом шестой ступени – с виду тоненькая прозрачная плёночка, а на самом деле монолит, который не каждому высшему демону по зубам.
Последний раз заклинание «беглых огней» было использовано при знаменитой битве у ворот маленького городишки под названием Угрев Заворот. Тогда безымянный волшебник в одиночку расправился с ордой степняков, а на месте поля, где он их встретил, вскоре образовалось живописное озеро. После этого случая волшебники договорились и образовали восьмой уровень сложности: сюда заносились все заклятия, которые считались «опасными для общества». Куттул же никогда не признавал никаких запретов.
Радужная вспышка, наверное, была видна даже в кабинете ректора. Волна отката неприятно ударила гадесу в грудь, но пробить «доспехи» не смогла. Он слышал, как трещит под напором стихии инфернальный щит, как разрывается в криках Зверь. До Вилли и Маята волна не докатилась: увязла в густо лежащих развалинах. И на том спасибо.
Как только пыль немного развеялась и заложенность в ушах немного прошла, чёрный маг опустил руку, тихо хмыкнул и, скрыв руки в рукавах мантии, спокойным размеренным шагом направился через недавнее поле боя. Фил к тому времени рискнул снять щит, тем более что тот уже никуда не годился. Сиг сидел, прислонившись к бортику злосчастного сундука, и с интересом разглядывал то, что осталось от Зверя: воронка да обугленный перекрученный костяк на самом дне.
- Ксор, какого джерха?..- Фил кое-как поднялся, заправил коричневую рубашку обратно в штаны и со свойственным только истинным оборотням равнодушием проигнорировал рану на боку – четыре кровавые борозды от когтей. – Это же «беглый огонь», а не праздничная хлопушка! А что если один из шариков в нас залупил? Ты смерти моей хочешь, что ли?
- Но ведь не залупил? – некромант чуть насмешливо вскинул бровь. – Тем более, если ты погибнешь, у кого я списывать буду?
Фил весело фыркнул.
- Чёрный маг, что с него возьмёшь: прагматичный до мозга кости. Слышишь, Сиг, он всегда такой был?
Рыжий волшебник устало улыбнулся.
- Сколько я его помню. Особенно на экзаменах: никому списывать не давал, изверг. А если ловил, то заставлял учить главы из учебника. И пока не выучишь – дорога из кабинета в постель тебе заказана.
Возникла неловкая пауза. Потом Ксор весело рассмеялся и, обращаясь к впавшему в столбняк от услышанного Филу, пустился в объяснения:
- Шесть сотен лет назад (тут лицо рыжего приобрело цвет белого мрамора, а глаза стали размером с небольшие блюдца) в Академию брали всех, кто мог хоть немного колдовать. Недавно прогремели Войны Цвета, волшебников всех видов было чудовищно мало, вот прежний ректор, продвинутый старик, нечего сказать, и одобрил подобный отбор – заботился о благополучии школы, да и слишком много бесхозных детишек гуляло тогда по Авалону, грех не пристроить.
- Он и тебя пристроил? – инфернал стряхнул изумление и его взгляд снова стал осмысленным. – Или ты сам пришёл?
- Им нужен был маг на должность преподавателя защиты от сил зла, а лучше меня силы зла не знал никто. Тем более ректор предлагал место для проживания, бесплатное питание и простор для работы – вот я и согласился.
- А зарплата?
- Филиас, как можно! Ты представляешь, что такое двести золотых в то время – бешеные деньги! Я, конечно, злой и жадный, но не до такой же степени…
- Ты не жадный, - подал голос Сиг. В нём снова слышалась усталость. – И ты уж точно не злой. Иначе Натан бы с тобой никогда не повёлся, а у Натана особый нюх на такие вещи.
Фил, услышав про своего деда и его особый нюх, немного покраснел. Ксор это заметил.
- Наверное, это наследственное.
- В смысле? – теперь и Сигизмунд посмотрел на него. Под его взглядом инфернал покраснел ещё больше.
- Это его внук в шестом колене.
- А у него и внуки есть?
- Очнись, дубина! Шесть веков прошло!
- Тьфу!..- Сиг завихлясто выругался. – Сложно привыкнуть. Тогда другой вопрос: а ты чего такой молодой?
- Это долгая история, - было видно, как Ксор погрустнел. – Бери свой сундук, и пошли. Может, успеем к завтраку, а ещё я тебя с твоим внуком познакомлю…
- С кем?!
- С внуком. Ладно, сам всё увидишь.
Всю дорогу, пока они возвращались в берлогу, Сиг допытывался, откуда у него взялся внук, Куттул терпеливо объяснял, а Филиас тихонько себе фыркал в кулак от смеха.
Пустой кабинет защиты от сил зла. Раскрытое настежь окно. Две сидят друг напротив друга на широком высоком подоконнике. И разговаривают.
- Ты построил её?
Усталость, неизменная спутница каждого действия медноволосого волшебника, куда-то волшебным образом улетучилась.
- Да, мы её построили. И нас покорёжило так, что и врагу не пожелаешь: я почти потерял душу, Нергал едва не лишился разума, а Натан... ему повезло, что оборотень. А тебя она убила.
- Этого быть не может. Я тогда в гляделки со Зверем играл и изображал «задницу рулевого» (так обычно называют мясо, которое всегда остаётся свежим, благодаря специальным чарам), защищая этот джерхов сундук.
Чёрный маг пожал плечами.
- Я всего лишь говорю то, что видел. А я видел тебя – во плоти, так сказать. И видел, как ты захлёбывался собственной кровью, когда она начала тянуть жилы прямо из Дара. Кстати, что в этом сундуке такого ценного? И почему чары на него не подействовали?
Ответом ему была загадочная полуулыбка, а потом Сигизмунд Безымянный, брат близнец знаменитого Сигизмунда Тангредина, каким-то отстранённым тоном произнёс:
- Это личный сундук нашего ректора. Он мне достался по завещанию, после его смерти. И только потом выяснилось, что завещал он мне не сам сундук, а то, что в нём храниться.
- То есть, ты его не открывал.
- Открывал, конечно. Думаешь, откуда этот меч? Это всё сундук, родимый. Но мы отвлеклись, Ксор. Так это что же получается, - Сиг задумался на мгновение, - мой драчливый братец наконец посерьёзнел. И для этого запер меня «вне времени» на шесть веков, позаботился о продолжении рода и славно погиб, защищая отечество? В жизни бы не поверил.
Помолчали. Потом Куттул тихо сказал:
- Натаниэль де Сейрун.
Сиг вздрогнул. Некромант продолжал:
- Он знал с самого начала. И промолчал.
- Почему?
- Потому что хотел, чтобы твой брат, цитирую, «сдох, как собака». И я с ним вполне солидарен. И Нергал тоже солидарен.
- Хм… расскажи. Мне интересно, за что вы на него так взъелись.
Некромант впервые за всё время их разговора позволил себе улыбку. Да и та больше походила на оскал.
- Он «обидел» Сильфиэль. Это долгая история, но поскольку мы никуда не спешим, стоит рассказать её полностью. Она испарилась сразу после того, как ты, фигурально выражаясь, исчез. Вот только для нас ты никуда не исчезал: мы по-прежнему ходили вместе на занятия, я учил вас, оболтусов, защите от сил зла, а ты (в смысле он) потихоньку дрался на дуэлях. А потом тебя понесло – вызовы сыпались один за другим. Нергал попытался охладить твой пыл, но ты вызвал и его. После боя Нергал ничего не сказал, но в его глазах было что-то такое, что мгновенно посеяло первые крупицы сомнения. А Натан… ваша одинаковая внешность и твоя репутация служила ему идеальным прикрытием, но волчий нюх не обманешь.
- А Сильфия? – в уставших зелёных глазах Сига отразилась мука, но он сдержал себя.
- Наверняка, план был разработан давно и бесспорно был идеален во всех отношениях. Игра стояла свеч.
- Что он с ней сделал? Я чувствовал её страдание даже сквозь временной кокон.
- Использовал власть «печати». Она, даже при всём желании, не могла сопротивляться прямому приказу. Вот он и приказал…
- Вот ублюдок!
- Несомненно. И хвала богам, что все его отпрыски пошли в мать.
- О боги… - Сиг откинулся назад и упёрся затылком в оконную раму. – О святые боги…ну, за что мне всё это?..
- Профукал шесть столетий – вот и отрабатывай.
В ответ фырканье.
- Мда, Ксор, утешать ты ба-альшой мастер. Этого у тебя не отнять. Но всё-таки: почему ты такой молодой?
Гадес слегка улыбнулся. В его голосе снова появились эмоции, как у любого нормального человека. Сигу на мгновение даже показалось, что его седые длинные волосы блеснули невероятной чернотой, а потом снова стали седыми.
- Когда «эгида» рассыпалась, во мне что-то перестроилось. Я уже никогда не стану старше. Все мы изменились тогда: Нергал на эльфа похож только внешне, а Натану уже не нужен браслет, чтобы принимать «боевую трансформацию»…
- Ценный дар.
- Ценный-то он, конечно, ценный, но всю человечность отбивает сразу.
- Я ж говорю, ценный дар.
Но, несмотря на то, что они жили почти бок о бок, Маят познакомился с Сигом только через два года. Его друзья ни словом, ни жестом, ни мыслью не обмолвились о проснувшемся волшебнике и его волшебном сундуке.
Случилось это на Рождество, что было очень символично. Весь город убрался блёстками, стеклянными игрушками, хвойными ветками и расцвёл фейерверками. Академия не была исключением. Маяту вся эта мишура не нравилась – парень предпочитал естественную красоту природы, блестящий снег на тёмно-зелёных иглах елей, солнечный луч в кривых зеркалах сосулек и замысловатые узоры мороза в высоких окнах. Поэтому он и забрался в самую глубину школьного парка и стал праздновать по-своему. Насчёт подарков (если они будут) он не беспокоился – знал, что друзья принесут.
Они столкнулись у того памятного фонтана, где Маят выиграл свою первую дуэль. С того момента у волшебника было много дуэлей. Многие из них были воистину страшными, многие удавалась решать полюбовным соглашением. И все они происходили у этого самого фонтана, который продолжал мирно журчать, несмотря на мороз.
С виду ему было слегка за двадцать, хотя на самом деле он совсем недавно переступил порог семнадцати. Прямые как солома волосы цвета меди стянуты на затылке в приличный хвост, изумрудные глаза задумчиво и устало смотрят куда-то в глубину водяных струй. Никакой мантии, никакого посоха – протёртая почти до дыр чёрная кожанная куртка, простые чёрные брюки, высокие сапоги на тройной застёжке и яркая белая рубашка. А ещё серебряная цепочка с небольшим изумрудным кулоном в форме звезды с семью лучами.
Перед ним на парапете лежал меч. Почти точная копия того, который сейчас спал, довольно грубо заткнутый за ремень брюк у пояса этого знакомого по портрету в Холле Славы незнакомца. Такой же, да другой: если первый мягко переливался всеми цветами радуги, то второй вообще не подавал признаков жизни – железка как железка, хоть и волшебная. И живая.
- Это тёмный хардук, - голос Сигизмунда Безымянного звучал так буднично, будто речь шла о какой-то безделушке. – Он когда-то принадлежал твоему деду. По праву наследственности, сейчас он должен принадлежать тебе.
- А при чём тут наследственность? – Маят уселся на парапет. Его рука оказалась в непосредственной близости от переплетённой чёрно-белой кожей рукояти. Клинок почти мгновенно отозвался мелодичным, немного грустным и очень злым звоном. Маят невольно улыбнулся. Такой забористой брани даже в портах не водиться, а уж портов он за своё бесхозное детство навидался сполна.
- Как раз при этом, - Сиг кивнул на орущее благим матом оружие. – Этот хардук никому не подчиняется, кроме моего брата и тебя. Принципы у него, понимаешь.
- Принципы…недалеко он на этих принципах уехал.
Сиг усмехнулся.
- Ты про разрушенное левое крыло? Он хоть и тёмный, но предательства на дух не переносит. Любого, которое не обосновано высокими мотивами. Ты знаешь, каким был мой брат?
Тот медленно кивнул. Уж сколько-то он про свою родню знал – отец постарался. Рад ничего не скрывал от своего сына. И слушая его спокойный голос, повествующий о «благородных деяньях» собственного деда, бывший оруженосец и ученик теневого танцора, до боли в пальцах сжимал подлокотники кресла и дико блестел синими глазищами.
- А ты знаешь, что он у меня женщину увёл?
- Знаю.
- Тогда почему меч не берёшь?
- Я им пользоваться не умею.
- Не понял, - изумление на этом усталом зеленоглазом лице выглядело, как яркий мазок в серой картине. – Тебя что не учили, что ли?
Маят невольно потупился.
- Учить-то учили, но управляться с чем-нибудь длиннее стилета я всё равно не способен.
- Ты драться-то умеешь?
- Если хочешь, могу продемонстрировать.
Они обменялись понимающими улыбками. Потом Сиг весело хмыкнул:
- Как-нибудь позже. Слушай, вы с этим вашим демоном, какие «танцы» проходили вообще?
- Тринадцать штук. Азакгал решил, что если я не способен железками махать, как отец, то следует научить меня убивать драконов голыми руками. А почему ты спрашиваешь?
- Существуют такие стили, которые созданы в первую очередь для меча, а уж потом приспособлены под рукопашные схватки. Я не знаю, чем они отличаются от всех остальных, но… не узнаешь, пока не попробуешь!
Обсуждения Академия. Продолжение истории