Когда-то, работая на золотоносном руднике Восточного Саяна, я впервые понял что такое ностальгия. Уходил сон, ныло сердце от навязчивых воспоминаний. Ко мне приходили образы когда-то оставленных людей, друзья из детства махали руками и звали к себе.
Одиноко стоял дом, в котором я вырос. Нет, вокруг было много домов, но в моей воспалённой памяти он стоял почему-то один, грустный и заброшенный. Было стыдно, словно много лет назад я совершил предательство. Я оставил его и уехал в далёкую, тогда ещё неизвестную мне, но так манящую к себе, Сибирь.
В моей жизни было много домов. Больших и маленьких, стареньких и не очень. Домов, в которых можно было остановиться на ночь, можно было пожить с неделю или с месяц. Только я почему-то не замечал, что в них не было тепла. Для меня не было, потому что самый главный дом в моей жизни стоял очень далеко, за тысячи километров, о котором я тогда даже не вспоминал.
В окна смотрит запоздалый вечер,
Звёздный свет колышется во мгле,
И назло судьбе не гаснут свечи
В самом тёплом доме на земле.
Этот дом, наверно, тёплый самый,
В нём биенье дорогих сердец,
Там на кухне суетится мама,
Подшивает валенки отец.
Там в часах давно живёт кукушка,
Ароматом в печке дышат щи,
И берёзка рядом на опушке
От мороза по ночам трещит…
Сейчас я иногда подхожу к нему. Он стал другим, и в нём уже давно живут другие люди. Не стало крыльца, на котором мы так любили сидеть с сестрёнкой. Уже нет калитки, приоткрыв которую, отец звал нас домой, и зычный его голос гремел по всему переулку. Только я-то знаю, что это он – тот самый дом из моего детства, возле которого в начале шестидесятых росла очень высокая трава, и слышу голос деда, который покрякивая, во дворе строгает доски для крыши.
… Именно тогда, после первых приступов ностальгии, я решил, что однажды непременно вернусь домой, и мне казалось, что это ведь так просто – купил билет, сел на поезд… Глупый, я совсем не знал, что впереди ждала долгая дорога, и столько сюрпризов ещё преподнесёт жизнь! Вот только чувство родины уже бушевало в груди и с каждым годом становилось всё сильнее и сильнее.
Однажды на БАМе, в Уояне, которого тогда практически не было, а стояло десятка полтора балков, мы спорили о человеческих пристрастиях, о привязанностях, которые мешают работать и творить, потому что стереотип родины якобы накладывает отпечаток на мысли, а, значит, и на последующие действия человека.
Когда спор достиг своего апогея, и от папиросного дыма начинало резать глаза, прозвучал спокойный вопрос, на который сначала никто не обратил внимания:
- А вы хоть знаете, каково жить, когда у тебя никогда не было родительского дома?
Это говорил парень в толстом вязаном свитере. Он сидел возле печурки, неспеша подбрасывая в топку дрова, и грустно улыбался:
- Спорят ещё!
Вмиг смолкли голоса, и все мы недоумённо уставились на говорившего. А он встал и подошёл к столу:
- Вот ты, например, откуда родом? – парень ткнул пальцем в грудь Толика Полушкина.
- Вятский я.
- А ты? – обратился он ко мне.
- С Волги.
- А я вот детдомовский, и дома у меня никогда не было, и родители мне никогда подарков не дарили! Мечтал домой прибежать со школы, уроки за собственным столом делать, и обязательно плохо делать, потому что хотел, чтобы меня обязательно поругали родители! Глупо, да? А я вот мечтал об этом. Мама и папа… Что б уезжал я часто, потом бы обязательно возвращался, потому что было куда возвращаться! Вот и на БАМ приехал из-за этого. Женюсь, дом построю, детишки пойдут! И будет у моих детей собственный дом, будут мама и папа. Здесь будет их родина. А вы…
Парень махнул рукой и вышел на улицу.
Сейчас прошло уже много лет. Построил тот парень дом, нет ли – не знаю. Только мне кажется, что всё-таки да. Потому что стоит только захотеть…
… Над Базарным Сызганом опускается ночь. Декабрьский снежок прилипает к окнам, а ветерок позёмкой гуляет по пустым переулкам. Посёлок готовится ко сну, и одна за другой гаснут лампочки в запорошенных домах. В наших домах. Потому что очень нужно, чтобы у каждого из нас был свой дом, в котором тебе обязательно зажгут свет и накормят наваристыми щами. И неважно, откуда ты пришёл и надолго ли…
В моей жизни было много домов. Больших и маленьких, стареньких и не очень. Домов, в которых можно было остановиться на ночь, можно было пожить с неделю или с месяц. Только я почему-то не замечал, что в них не было тепла. Для меня не было, потому что самый главный дом в моей жизни стоял очень далеко, за тысячи километров, о котором я тогда даже не вспоминал.
В окна смотрит запоздалый вечер,
Звёздный свет колышется во мгле,
И назло судьбе не гаснут свечи
В самом тёплом доме на земле.
Этот дом, наверно, тёплый самый,
В нём биенье дорогих сердец,
Там на кухне суетится мама,
Подшивает валенки отец.
Там в часах давно живёт кукушка,
Ароматом в печке дышат щи,
И берёзка рядом на опушке
От мороза по ночам трещит…
Сейчас я иногда подхожу к нему. Он стал другим, и в нём уже давно живут другие люди. Не стало крыльца, на котором мы так любили сидеть с сестрёнкой. Уже нет калитки, приоткрыв которую, отец звал нас домой, и зычный его голос гремел по всему переулку. Только я-то знаю, что это он – тот самый дом из моего детства, возле которого в начале шестидесятых росла очень высокая трава, и слышу голос деда, который покрякивая, во дворе строгает доски для крыши.
… Именно тогда, после первых приступов ностальгии, я решил, что однажды непременно вернусь домой, и мне казалось, что это ведь так просто – купил билет, сел на поезд… Глупый, я совсем не знал, что впереди ждала долгая дорога, и столько сюрпризов ещё преподнесёт жизнь! Вот только чувство родины уже бушевало в груди и с каждым годом становилось всё сильнее и сильнее.
Однажды на БАМе, в Уояне, которого тогда практически не было, а стояло десятка полтора балков, мы спорили о человеческих пристрастиях, о привязанностях, которые мешают работать и творить, потому что стереотип родины якобы накладывает отпечаток на мысли, а, значит, и на последующие действия человека.
Когда спор достиг своего апогея, и от папиросного дыма начинало резать глаза, прозвучал спокойный вопрос, на который сначала никто не обратил внимания:
- А вы хоть знаете, каково жить, когда у тебя никогда не было родительского дома?
Это говорил парень в толстом вязаном свитере. Он сидел возле печурки, неспеша подбрасывая в топку дрова, и грустно улыбался:
- Спорят ещё!
Вмиг смолкли голоса, и все мы недоумённо уставились на говорившего. А он встал и подошёл к столу:
- Вот ты, например, откуда родом? – парень ткнул пальцем в грудь Толика Полушкина.
- Вятский я.
- А ты? – обратился он ко мне.
- С Волги.
- А я вот детдомовский, и дома у меня никогда не было, и родители мне никогда подарков не дарили! Мечтал домой прибежать со школы, уроки за собственным столом делать, и обязательно плохо делать, потому что хотел, чтобы меня обязательно поругали родители! Глупо, да? А я вот мечтал об этом. Мама и папа… Что б уезжал я часто, потом бы обязательно возвращался, потому что было куда возвращаться! Вот и на БАМ приехал из-за этого. Женюсь, дом построю, детишки пойдут! И будет у моих детей собственный дом, будут мама и папа. Здесь будет их родина. А вы…
Парень махнул рукой и вышел на улицу.
Сейчас прошло уже много лет. Построил тот парень дом, нет ли – не знаю. Только мне кажется, что всё-таки да. Потому что стоит только захотеть…
… Над Базарным Сызганом опускается ночь. Декабрьский снежок прилипает к окнам, а ветерок позёмкой гуляет по пустым переулкам. Посёлок готовится ко сну, и одна за другой гаснут лампочки в запорошенных домах. В наших домах. Потому что очень нужно, чтобы у каждого из нас был свой дом, в котором тебе обязательно зажгут свет и накормят наваристыми щами. И неважно, откуда ты пришёл и надолго ли…
Обсуждения А я отсюда родом...