Своей интуиции я привык доверять. Она редко меня подводила. Нет, опасности я не чувствовал, опасность я чувствую спиной. Но что-то необычное на этой улице происходило. Облокотившись об столб у трамвайной остановки, я смотрел вдоль улицы. Познань я не любил. Этот город ассоциировался мне с ефрейтором Мулыком, командиром нашего отделения в учебке, таким себе «солдафоном». Совсем не то, что душевный Краков или теплая Варшава.
- «Ну да, так и есть», - подумал я, - «необычное состоит в том, что вдоль этой улицы шагают слишком много бездомных».
И входят во дворик под восьмым номером. Вот ещё двое… а в конце улицы ещё один.
- «Бомжи конференций не проводят, - продолжал я свои наблюдения, - вместе они собираются только возле пунктов приёма склотары, макулатуры и металлолома. А так, как идут они «порожняком», то там во дворе, скорее всего, дармовая еда».
Согретый этой мыслью, я зашагал к «восьмёрке».
Бездомных было человек сорок. Стояли небольшими группами или поодиночке. На их лицах читалось нетерпеливое ожидание. Но вот во двор въехал «Жук», «бусик» польского производства. Водитель вышел с кабины, открыл задние дверцы. Несколько бездомных помогли ему вытащить раскладные столы, разовою посуду и два двадцатилитровых бидона. В морозном воздухе повис запах украинского борща.
Но меня больше интересовал сам водитель, чем борщ:
- Лукаш, Боже мой, Лукаш, ты!?
- Стасик, не может быть! Какими судьбами-дорогами?
Мы крепко пожали друг другу руки…
Лукаш работал когда-то шофёром в Фонде, который организовывал конференцию о проблемах бедности. А я работал переводчиком. Почти сутки перед началом конференции, мы мотались между отелем и аэропортом, ЖД – вокзалом и автостанциями, встречая и поселяя участников. Подуставший под вечер, Лукаш сказал:
- Я подсчитал, что денег потраченных на эту конференцию, хватило бы четырём многодетным семьям на год. И родители занимались бы исключительно воспитанием детей.
Я тоже был уставший, и пробурчал в ответ:
- Если ты так умеешь считать, иди в бизнес.
Лукаш иронии не заметил:
- Я подумаю над этим.
- Ты уехал, а твои слова о собственном бизнесе крутились у меня в голове, - говорил Лукаш, когда, покормив бездомных, мы ехали к нему домой, - я работал шофёром в нескольких благотворительных организациях, и видел, как на чужой беде делают себе имя, славу, бизнес, деньги… Конечно, всех это не касается, но видно так я попадал, и мне смотреть на это порядком поднадоело.
Лукаш ушёл с работы, купил «Жука», его мама с тёщей и женой варили вкусные обеды, а он развозил их по офисах в деловом центре. Бизнес развивался, Лукаш купил ещё один «бус», теперь уже «Фольксваген».
- Но понимаешь, надо было что-то для души. Не как хобби для души, а для спасения души, - он улыбнулся, - и тогда я нанял на работу двух парней, которые и ездят по офисах. А сам, на «Жуке», ежедневно кормлю бездомных.
Он вдруг повеселел, так, как бы его осенило:
- Стас, ты ведь без работы? Я сейчас открываю маленький ресторанчик. В начале это займёт у меня много времени. Может, возьмёшь на себя кормёжку. Обеспечу жильём, едой и зарплатой.
Я ждал, когда бездомные доедят остатки сегодняшнего супа. Потом соберу столы, заберу мешки с использованной посудой, и поеду помогать Лукашу в устройстве его ресторана. Чувствовалось приближение весны, я немного хандрил.
- «Боже, Боже», - думал я, - «мне сорок пять лет. У меня нет ни дома, ни семьи и даже моя Родина лежит за сотни километров от меня. За что мне такое, Боже?», - спрашиваю я, и осознаю неуместность этого вопроса.
- «За что?» - отвечаю я себе, - «Стас, а есть ли хоть одна заповедь, которой ты не переступил? Ты обманывал и воровал, ты пробовал убить себя и спал с замужними женщинами, ты оставил больных родителей умирать на руках у своей сестры и даже не знал о их смерти. А кто был твоим богом до тридцати лет? А когда Иисус подарил тебе своё Милосердие, ты ответил жаждой славы и признания, гордыней и тщеславием, безответственностью и безалаберностью»
- «Хорошо», - согласился я с собой, - «я понял».
- «Но почему?», - я всё никак не мог угомониться, - «почему именно мне, Бог уготовал такую судьбу?». И вдруг понимаю, что судьба человека, это последствия выбора его свободной воли. Но, к счастью есть ещё Воля Божья, Его Милосердие и Провидение. А иначе судьба человека, была бы бесконечно печальной.
И усмирённый, я опускаюсь в глубины своего сердца, и вслед за ним, повторяю:
«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного»
- «Ну да, так и есть», - подумал я, - «необычное состоит в том, что вдоль этой улицы шагают слишком много бездомных».
И входят во дворик под восьмым номером. Вот ещё двое… а в конце улицы ещё один.
- «Бомжи конференций не проводят, - продолжал я свои наблюдения, - вместе они собираются только возле пунктов приёма склотары, макулатуры и металлолома. А так, как идут они «порожняком», то там во дворе, скорее всего, дармовая еда».
Согретый этой мыслью, я зашагал к «восьмёрке».
Бездомных было человек сорок. Стояли небольшими группами или поодиночке. На их лицах читалось нетерпеливое ожидание. Но вот во двор въехал «Жук», «бусик» польского производства. Водитель вышел с кабины, открыл задние дверцы. Несколько бездомных помогли ему вытащить раскладные столы, разовою посуду и два двадцатилитровых бидона. В морозном воздухе повис запах украинского борща.
Но меня больше интересовал сам водитель, чем борщ:
- Лукаш, Боже мой, Лукаш, ты!?
- Стасик, не может быть! Какими судьбами-дорогами?
Мы крепко пожали друг другу руки…
Лукаш работал когда-то шофёром в Фонде, который организовывал конференцию о проблемах бедности. А я работал переводчиком. Почти сутки перед началом конференции, мы мотались между отелем и аэропортом, ЖД – вокзалом и автостанциями, встречая и поселяя участников. Подуставший под вечер, Лукаш сказал:
- Я подсчитал, что денег потраченных на эту конференцию, хватило бы четырём многодетным семьям на год. И родители занимались бы исключительно воспитанием детей.
Я тоже был уставший, и пробурчал в ответ:
- Если ты так умеешь считать, иди в бизнес.
Лукаш иронии не заметил:
- Я подумаю над этим.
- Ты уехал, а твои слова о собственном бизнесе крутились у меня в голове, - говорил Лукаш, когда, покормив бездомных, мы ехали к нему домой, - я работал шофёром в нескольких благотворительных организациях, и видел, как на чужой беде делают себе имя, славу, бизнес, деньги… Конечно, всех это не касается, но видно так я попадал, и мне смотреть на это порядком поднадоело.
Лукаш ушёл с работы, купил «Жука», его мама с тёщей и женой варили вкусные обеды, а он развозил их по офисах в деловом центре. Бизнес развивался, Лукаш купил ещё один «бус», теперь уже «Фольксваген».
- Но понимаешь, надо было что-то для души. Не как хобби для души, а для спасения души, - он улыбнулся, - и тогда я нанял на работу двух парней, которые и ездят по офисах. А сам, на «Жуке», ежедневно кормлю бездомных.
Он вдруг повеселел, так, как бы его осенило:
- Стас, ты ведь без работы? Я сейчас открываю маленький ресторанчик. В начале это займёт у меня много времени. Может, возьмёшь на себя кормёжку. Обеспечу жильём, едой и зарплатой.
Я ждал, когда бездомные доедят остатки сегодняшнего супа. Потом соберу столы, заберу мешки с использованной посудой, и поеду помогать Лукашу в устройстве его ресторана. Чувствовалось приближение весны, я немного хандрил.
- «Боже, Боже», - думал я, - «мне сорок пять лет. У меня нет ни дома, ни семьи и даже моя Родина лежит за сотни километров от меня. За что мне такое, Боже?», - спрашиваю я, и осознаю неуместность этого вопроса.
- «За что?» - отвечаю я себе, - «Стас, а есть ли хоть одна заповедь, которой ты не переступил? Ты обманывал и воровал, ты пробовал убить себя и спал с замужними женщинами, ты оставил больных родителей умирать на руках у своей сестры и даже не знал о их смерти. А кто был твоим богом до тридцати лет? А когда Иисус подарил тебе своё Милосердие, ты ответил жаждой славы и признания, гордыней и тщеславием, безответственностью и безалаберностью»
- «Хорошо», - согласился я с собой, - «я понял».
- «Но почему?», - я всё никак не мог угомониться, - «почему именно мне, Бог уготовал такую судьбу?». И вдруг понимаю, что судьба человека, это последствия выбора его свободной воли. Но, к счастью есть ещё Воля Божья, Его Милосердие и Провидение. А иначе судьба человека, была бы бесконечно печальной.
И усмирённый, я опускаюсь в глубины своего сердца, и вслед за ним, повторяю:
«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного»
Обсуждения 8. Помилуй меня, грешного