Утро, работа, дом, семья, друзья… Иногда кажется, будто смотришь какое-то кино, с собой в главной роли. А так бы взять и, посреди обычного дня, в бегущей толпе, неожиданно нажать стоп-кадр. И прокрутить пленку назад…
Темно, уютно, тепло. Мягкая тишина обволакивает со всех сторон. Но вдруг… Что такое? Потолок медленно опускается на голову, стены сжимаются, сильнее, быстрее, и… задыхаясь от удушья, теряя сознание, под безжалостно режущий свет: "А-а-а-а!" Человек родился. Первые прогулки, первая зима. Катание громадных снежных комьев, хохот, скрип полозьев. Твой первый, самостоятельно слепленный снеговик…
Когда ребенок был ребенком, он не знал, что он - ребенок,
все его воодушевляло, и все души сливались в единое целое.
Когда ребенок был ребенком, у него не было ни суждений, ни привычек,
часто он садился, скрестив ноги, а потом срывался и бежал,
у него были густые вихры, и он корчил рожи, когда его фотографировали…
Старенькая черно-белая фотка. На ней смешной карапуз с сачком в руках, самозабвенно ловящий все, что пролетает мимо. Однажды, поймав стрекозу и заглянув в ее огромные сетчатые глаза, ребенок очень удивился: "Как оно все, интересно, преломляется в стрекозиной голове, проходя сквозь миллиарды глазных экранчиков? Ведь мы с ней, наверное, видим по-разному. И кто из нас тогда прав, и какой он, этот мир, на самом деле?"
Когда ребенок был ребенком, это было время вопросов.
Почему я - это я? И почему я - это не ты?
Почему я здесь? Почему не там?
Когда началось время и когда кончается пространство?
Может быть, наша жизнь под солнцем - это только сон?
Может быть, то, что я вижу, слышу, чувствую, - это только мираж?
Существует ли на самом деле зло? И есть ли по-настоящему злые люди?
Как получается, что до того, как я стал тем, кто я есть, меня не было, и однажды я перестану быть тем, кто я есть..?
А вот и злополучный кадр, на котором подросший малыш впервые кричит, захлебываясь от боли: "Режиссера на мыло!!!" Но… сценарий написан. И никому, кажется, даже в голову не пришло согласовать его с главным героем. Фильм отснят и лежит на полочке в пыльном амбаре поднебесной, среди таких же семи миллиардов катушек, пока не вставят его в проектор…
И "повторится все, как встарь: ночь, ледяная рябь канала", темный зал, невидимый оператор в будке наверху, сигнал к старту - поехали. Понеслись, обгоняя друг друга, кадры: быстрее, быстрее, пока однажды, пробегая мимо, ребенок замирает перед зеркалом…
Я, я, я! Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Что же получается, раз был первый кадр, должен быть и последний? На пленке он уже есть… Нет, лучше не думать. Не думать, что время от времени кто-то выходит из игры, чья-то кинолента обрывается, это невозможно понять... А может, она обрывается только в моей картине? Да стоит ли ломать голову! Лучше забыться в работе, вихре дней, ведь каждую минуту ждут сотни, тысячи неотложных дел. И так день за днем, круг за кругом. Маленький герой короткометражной ленты…
А если взять и смонтировать все 7 миллиардов сценариев в один? Получилось бы гигантское полотно. И смонтировать так, чтобы вышла не картина под названием "Апокалипсис", а нечто, наполненное бесконечной жизнью. Кто готов стать автором этого произведения, его режиссером, сценаристом? И кто же во всем этом я: герой, зритель, существую ли реально, или я лишь персонаж киноленты другого?
Падает. Падает снег. Однажды, пробегая через двор под сыплющимися белыми хлопьями, уже совсем взрослый и даже слегка поседевший, ребенок неожиданно встречает чьи-то глаза… и замирает, словно ударившись о забытый вопрос. Будто увидел свое отражение. Будто разглядел невзначай на пленке 25-й кадр. Но тот промелькнул так быстро, что не удалось рассмотреть.
Но с тех пор уже не отступает мысль, жжет днем, не дает покоя ночью: что же было на этом кадре, в момент скрестившихся взглядов, по ту сторону порвавшейся киноленты? Еще чуть-чуть, кажется, еще немножко, и ответ будет найден… Эй! Я не хочу больше, как заведенная кукла, тянуть до конца сценария, играя глупую роль в чьем-то глупом фильме. Ну хорошо, пусть не глупом, пусть дорогом голливудском, но все равно… Не успевая, не схватывая и тысячной доли… Эй, режиссер! Отзовись! Скажи хоть что-нибудь. Режиссер, ты меня слы-ышишь?!!!
Когда ребенок был ребенком,
Он метнул в дерево палку,
Как копье.
И она до сих пор дрожит...
Когда ребенок был ребенком, он не знал, что он - ребенок,
все его воодушевляло, и все души сливались в единое целое.
Когда ребенок был ребенком, у него не было ни суждений, ни привычек,
часто он садился, скрестив ноги, а потом срывался и бежал,
у него были густые вихры, и он корчил рожи, когда его фотографировали…
Старенькая черно-белая фотка. На ней смешной карапуз с сачком в руках, самозабвенно ловящий все, что пролетает мимо. Однажды, поймав стрекозу и заглянув в ее огромные сетчатые глаза, ребенок очень удивился: "Как оно все, интересно, преломляется в стрекозиной голове, проходя сквозь миллиарды глазных экранчиков? Ведь мы с ней, наверное, видим по-разному. И кто из нас тогда прав, и какой он, этот мир, на самом деле?"
Когда ребенок был ребенком, это было время вопросов.
Почему я - это я? И почему я - это не ты?
Почему я здесь? Почему не там?
Когда началось время и когда кончается пространство?
Может быть, наша жизнь под солнцем - это только сон?
Может быть, то, что я вижу, слышу, чувствую, - это только мираж?
Существует ли на самом деле зло? И есть ли по-настоящему злые люди?
Как получается, что до того, как я стал тем, кто я есть, меня не было, и однажды я перестану быть тем, кто я есть..?
А вот и злополучный кадр, на котором подросший малыш впервые кричит, захлебываясь от боли: "Режиссера на мыло!!!" Но… сценарий написан. И никому, кажется, даже в голову не пришло согласовать его с главным героем. Фильм отснят и лежит на полочке в пыльном амбаре поднебесной, среди таких же семи миллиардов катушек, пока не вставят его в проектор…
И "повторится все, как встарь: ночь, ледяная рябь канала", темный зал, невидимый оператор в будке наверху, сигнал к старту - поехали. Понеслись, обгоняя друг друга, кадры: быстрее, быстрее, пока однажды, пробегая мимо, ребенок замирает перед зеркалом…
Я, я, я! Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Что же получается, раз был первый кадр, должен быть и последний? На пленке он уже есть… Нет, лучше не думать. Не думать, что время от времени кто-то выходит из игры, чья-то кинолента обрывается, это невозможно понять... А может, она обрывается только в моей картине? Да стоит ли ломать голову! Лучше забыться в работе, вихре дней, ведь каждую минуту ждут сотни, тысячи неотложных дел. И так день за днем, круг за кругом. Маленький герой короткометражной ленты…
А если взять и смонтировать все 7 миллиардов сценариев в один? Получилось бы гигантское полотно. И смонтировать так, чтобы вышла не картина под названием "Апокалипсис", а нечто, наполненное бесконечной жизнью. Кто готов стать автором этого произведения, его режиссером, сценаристом? И кто же во всем этом я: герой, зритель, существую ли реально, или я лишь персонаж киноленты другого?
Падает. Падает снег. Однажды, пробегая через двор под сыплющимися белыми хлопьями, уже совсем взрослый и даже слегка поседевший, ребенок неожиданно встречает чьи-то глаза… и замирает, словно ударившись о забытый вопрос. Будто увидел свое отражение. Будто разглядел невзначай на пленке 25-й кадр. Но тот промелькнул так быстро, что не удалось рассмотреть.
Но с тех пор уже не отступает мысль, жжет днем, не дает покоя ночью: что же было на этом кадре, в момент скрестившихся взглядов, по ту сторону порвавшейся киноленты? Еще чуть-чуть, кажется, еще немножко, и ответ будет найден… Эй! Я не хочу больше, как заведенная кукла, тянуть до конца сценария, играя глупую роль в чьем-то глупом фильме. Ну хорошо, пусть не глупом, пусть дорогом голливудском, но все равно… Не успевая, не схватывая и тысячной доли… Эй, режиссер! Отзовись! Скажи хоть что-нибудь. Режиссер, ты меня слы-ышишь?!!!
Когда ребенок был ребенком,
Он метнул в дерево палку,
Как копье.
И она до сих пор дрожит...
Обсуждения 25-й кадр