Зыбучие пески

Брызги солёные,
Морем звучащие,
Солью стучат по щекам.
Взгляды зелёные,
В дали манящие,
Волнами бьют по ногам.

Может русалкою
Быть доводилось мне.
Может быть я – Анабель.
Памятью жаркою
Времени тиканью
Сжечь я пытаюсь пробел.

Было безумие,
Пеной омытое.
Было касанье песка.
Падают сумерки
В миги забытые.
И я продрогла слегка.

Было волшебное
Звёздо-падение.
Бился прибой под луной -
Ласково шепчут мне
Стройными тенями
Сосны, вливая покой.

«Как грустна вечерняя Земля»
Как тревожны красные закаты.
И душа, над бренностью паря,
Вспоминает все свои утраты.

Как красивы горы и поля.
Почему не видела их прежде?!
Сколько жизней прожито мной зря.
Не раздаренная плачет нежность.

Почему?!.. А вдруг последний раз
Я лечу над этою планетой.
И трава росой лаская глаз,
Шлёт слезу последнего привета.

Никогда босой не пробегу
По песку за ласкою прибоя.
Никогда костра не разожгу,
Не услышу пенья с аналоя.

Как красива матушка...

Как всю любовь мне передать
Твоим губам и сердцу бликам?
О своих чувствах рассказать
И не менять при этом лика?

Мне б прикоснуться бы к руке
Твоей и ласкою ее изнежить,
И жить с тобой в моей мечте
Там где на морском песке

Сплетенье тел прибой утешит.
Волною нежною согрев,
Нахлынет и любовь поддержит
Обнажая свой напев.

С ракушками украдкой играя,
Жемчужных устриц соблазняя,
Отхлынув берега опустошает,
Но океан всегда вновь обнимает.

И пусть пока имеются прибои,
Бурлит от...

Смотрю на него, и не вижу основания его,
Слушаю его, и слышу ветер шелестящий в траве,
Беру его, песком протекает он сквозь пальцы,
Не вообразим отвал, в предельной глубине своей,
беззвучии и мельчайшей неуловимости.

Созидатель наблюдает,
За детишками в песке -
Кто-то первым нападает,
Кто-то плачет в уголке.

Кто-то строит пирамиды,
Кто-то рушит все подряд.
Достиженья и обиды
Одинаково горят.

Судьбоносные забавы,
Где рекордов не побить.
Постигая жизни нравы,
Дети учатся любить.

4 августа 2010 г.

Я человек, предпочитающий иллюзии

Реальной грязи, смраду и разврату.

Гоню коня по пыльной Андалузии,

Любуюсь морем с палубы фрегата.



И не пугаюсь я реальных выстрелов:

В грязи, в песках - и в льдинах Антарктиды

Я выживу, я вынесу, я выстою,

Любуясь на сады Семирамиды.



И мне не надо большего и меньшего,

И мне не надо лучшей половины.

И, может быть, за это любят женщины

И слушаются рыцаря мужчины.

Есть друзья у меня, я их очень люблю.
Жаль, что они всегда приходят по одному.

Первый друг – самый нежный, белый единорог.
У него золотые копытца и длинный золотой рог.
Он друг детства моей души.
Это он приносит стихи.
Он не рассказывает сказки,
Он учит правильно себя вести.

Второй друг – белый звездный пегас.
Он не раз уже меня спас.
Я лечу на нем по пути,
Он точно знает, куда нам идти.
Он сильный, несется, как ветер,
Поэтому нас никто не заметил.

Я открою тебе один секрет...

Скажи мне, для чего все эти игры
В желания, улыбки и намеки?
Иду я, пересчитывая метры.
Выслушивая от людей упреки.
И рада, что уже прошло то время…
И в каждом слове я не вижу смысла.
Несла я долго ожиданий бремя
Сейчас же будто из огня воскресла.
Тебе сказать «спасибо» я готова
За всю ту помощь, что я получала.
Но не влюблюсь в тебя, поверь, я, снова.
Зря идеальный образ создавала.
Но, несмотря на эти рассужденья
В груди сжимает хрупкая тоска.
Ища с другими в жизни утешенье
Я...

Без обиняков:
Я не слышу, я не слушаю.
Я сплю.
Тысячи врагов.
Вокруг туши. Крови лужи.
Я дрожу.
Килограмм оков
на лице - я груша,
Я творец дворцов.
Без обиняков.
Буду лужей, чистой лужей
Для своих врагов.
Кто же ты таков?
Эта клуша?Тот, что лучше?
Или зыбь песков?
Приговор таков:
Много стужи, душа кружит
зеркала ветров.
Мне не нужно слов
Будет лучше - ставьте стульчик
Тихо. Без врагов.
Страхи без грехов.
Обоснуйте, исполосуйте
Ночь без снов.
Я в своих оковах...

В безмятежном дыхании волн
освещается сердца ночная гавань.
Приходи к тишине, приходи на поклон
к бронзе песка, там, где о главном

может сказать, лишь остывшее тело луны,
где ты полон пустого пространства поэзии
сновидений, пусть развяжут они,
то, что скрыла дневная жара, то, что, бездонное,

спит в глубинных пещерах
памяти. Эта память струится янтарным вином
молчания
паломников веры,
и их вера жива лишь на том,
что звезды всегда одиноко печальны.