Зыбкий туман

Когда научимся мы жить?
И сможем с лёгкостью простить…
Простить ты сможешь друга!
Но выйдешь ты из тёмна круга?
Прощать других ты можешь нервы теребя,
А ты научись прощать себя!
Ведь бог... ведь он нам всё простит…
Человек, что зверь в тени ночной: кричит, рычит, грешит…
И мы разумны существа?
Да мы не лучше баловства!
Ребёнка с х*м в ванной,
И что нам делать в жизни странной?

Кому должны мы верить, а кого казнить?
Кого мы можем встретить и мило подразнить?
Туман, Туман, Туман...

Глубокая ночь. Стена тумана...
Луна льет мерный свет вокруг,
Туман плывет, встает обманом,
И абриса луны белесый круг,
Как око тьмы, зрачок вселенной,
За мною наблюдает с высоты.
Дорога вдаль, петлею широченной,
В туман уходит, прячась за кусты.
Чуть дальше лес, луною освещенный...
Являет глазу черный силуэт,
Чуть еле слышно где-то возмущенный
Кричит и ухает ночной дуэт.
Мурашки по спине и жуть находит,
Воображение не заставляет ждать,
Как будто сон ко мне сейчас снисходит...

А знаешь, малыш, это осень стоит золотая,
И рыжий наш кот среди листьев опавших растаял.
Он мечется снова, но мы его там потеряли,
И птицы кричали, и долго в тумане искали.

А знаешь, мой друг, это кот заблудился в тумане,
И ищет дорогу, и нас плутовато обманет,
На ежика сел, возле лошади молча проходит,
И огненный кот, он по осени бродит и бродит.

Он сам по себе, не привык с нашей клеткой мириться,
В лесу золотистом, там всякое может случиться,
В избушке Яги отдыхают и духи и звери...

Не горит, а тускло светит,
Сквозь туман моя звезда.
Сединою жизнь отметит,
На висках мои года.

Ах, зачем живу на свете?
Я спрошу свою звезду.
Но она мне не ответит,
Сквозь туман всю жизнь иду.

Сквозь туман своих сомнений,
Зачем жизнь и кто я в ней.
Много вер есть и учений,
Не нашёл средь них своей.

Ощипал кто в небесах,
Снежных, сказочных гусей?
И летит, их пух на нас,
Снегом став здесь для людей.

Снег нам сказку подарил,
Белым-белым мир наш стал.
Но не долго чистым...

Словно листья с деревьев срываются ноты и тают.
В них любовь и разлука несется куда-то в туман.
Я живу и смеюсь над собой, и тебя не хватает,
И уже не прельщают иллюзии - все в них обман.

И душа моя, милый, тот ежик в извечном тумане,
То провалится в пропасть, то снова к созвездьям летит,
Звезды – листья небес, и нас осень уже не обманет,
Лес влюбленностей наших едва ль от любви защитит.

Мы еще на распутье, но камень тот вечный во мраке,
И начертаны там для грядущего наши пути...

Поэты уходят за миг до рассвета
И тают в тумане старинных зеркал.
И словно сгоревшая нынче комета,
Исчезла она, ничего не сказав.

Поэты уходят, взглянув обреченно
На лес и на снежное поле вдали,
И в душах усталых, всегда обнаженных,
Останется вечное пламя любви.

Как много и мало в тумане и неге
Они и не жили, дышали стихами,
О первой сирени, о небе , о снеге,
Поэты уходят, и там, за веками,

Лишь белое облако тихо растает
И канет куда-то в тревоги и сны.
И как нам сегодня их...

За окном мне шепчет ветер,
Отрясая с деревьев листву:
«Он тебя не вчера заметил,
Он тебя вспоминал не одну.

Знаю я, видел летая,
Как смеялся он невпопад.
С ним была другая,
У нее волосы – листопад.

Он гулял с ней и говорил:
«Какая осень дивная!
Я никого так не любил,
Ты одна мне милая…»

Замахнулась я на ветер,
Он ударил по окну.
«Он тебя не вчера заметил,
Он тебя вспоминал не одну.

Он гулял вчера с другою
И говорил ей невпопад:
«От тебя любви не скрою,
Посмотри на...

Мне жаловался тополь на судьбу, тянул свои надломленные руки,
Скрипел о безответности и скуке и пел свою печальную мольбу…
Он был так рад им встреченной душе, так удержать внимание старался…
Его осипший голос прерывался, как будто говорить не мог уже,
Но стоило мне отойти чуть-чуть, он снова звал, тянулся, что есть силы, -
Себя он видел сильным и красивым, он так хотел со мной продолжить путь!
Он тосковал, оттаяв и поняв, что зов весны услышал слишком рано,
Он не хотел отказа и обмана...

Ни орёл, ни решка — на ребре монета,
Я вничью в орлянку, вновь сыграл с судьбой.
Небо в тучах, серое — в нём ни тьмы, ни света,
И укутал землю, вновь туман густой.

Мир ни злым, ни добрым — стал он равнодушным,
Весь в тумане тусклый и нечёткий он.
Звуки воздух вязкий, все собою глушит,
И глухой — не звонкий, в нём к обедне звон.

Промелькнули фары, на дороге рядом,
Скрыл туман машины, дымкой силуэт.
Спрятал он от наших, любопытных взглядов,
Марку её с формой, сделав серым цвет...

Через пару минут я забуду начало строфы
И никто не уловит подмены в конечном варианте.
Эксгумацией трупа займётся потом некрофил
И разложит по полочкам прах императорских мантий.

Аккуратно, с опаскою распеленает меня,
Чтоб не вызвать распад окончательный зыбкой структуры.
Когда с мумии схлынет тугая забвенья броня,
Развернутся дебаты вокруг моей хрупкой натуры.

Издевательством будет решение не замечать
Мои тонкие сборники дерзости в толстых журналах.
Пожалеет потомок...