Звук ом

Солнце рассветное в утренней мгле
Птица притихшая ночью в листве
Радуга в небе я после дождя
Кошка с котятами — тоже ведь я

Я и ручей, средь оврагов и скал
И устрашающий волчий оскал
В поле колосьями гнусь я к земле
Взором стремлюсь к самой яркой звезде

Веткой горю по ночам я в костре
Слезы горячие я на щеке
Месяц холодный зимой я — январь
И уведу я следами всех вдаль

Слово и звук, и эмоции я
Враг или друг, если хочешь - семья
И сама я себе задаю сей извечный вопрос
Кто же я...

Жужжaщий звук над головой пронзит
И черный волос с головы слетает
Глаз невесёлый пристально глядит
И белый вслед за черным провожает

Нет ни кравинки на его лице
Лишь странное бледнеет отраженье
И шею давит как в стальном кольце
Цирюльника отчетливы движенья...

Стук сердца ровный в етот миг
И зимний холод перешёл на нежность
По черному уже весна скорбит
А белый вниз уводит неизбежность.

Забытых снов усталые пределы
тихонько в неведенье почивают,
устроившись в преддверье Мельпомены...
Обрывки слов в полночном свете тают...

Потоков звезд рассыпанные песни,
надеясь отогреть в ночи дыханье,
спешат, дробясь и собираясь вместе,
на тонких нитях спорят с мирозданьем.

Звучащим ритмам вечность, отзываясь,
по правилам неведомым доселе,
как дирижерской палочкой впускает
простые ноты звездной карусели.

Парсеков звук, свистящий у Порогов
врывается в натруженные мышцы...

"Не мир, но меч принёс я в мир"...
То меч Манджушри, будь спокоен,
Ты обезглавлен, мой до дыр
Любимый запах колоколен,

Любимый звук пустых границ,
Источник сладкого увэя.
Клянусь мудрейшим из яиц,
А так же чакрою на шее,

Что мир не терпит головы
Без сердца, а оно пустое...
И, перейдя с тебя на вы,
Я удалюсь.Теперь вас двое...

Он пришёл, как обещал когда-то,
Тать в ночи, разящих молний звук.
Не спасет надменного Пилата
Омовение кровавых рук.

Не звучит заблудшего народа
Дерзкий клич: «Распни его, распни!»
Судьбы человеческого рода
Им вершатся в настоящи дни.

Ныне исполняются Писанья:
Мёртвые взывают из гробов,
А живых терзает скрежетанье,
Адский пламень собственных грехов.

Средь мужей, причисленных к элите
Он и малой веры не нашёл…
Радуйтесь теперь и трепещите
Страждущие души, Он пришёл!

Род...

Льды морские трещат как орешки волшебного леса,
те что мы собирали в карманы, предчувствуя осень.
Талых вод откровение рушит гортани завесу,
Куст сирени взмывает за ветром в манящую просинь.

Млечный свет приоткрыл горизонты, даруя нам речь,
плел под аркой тончайшие сети для мух паучок...
Кукла тихо вздохнула, вращался невидимый меч,
разрубая узлы на запутанных нитях, сломался крючок.

Кукловод по-отечески горд -первый звук, первый шаг...
Не игрушка, дитя королевского древнего рода...

Люблю шептать тебе я нежность,
Вдыхать прекрасный запах плеч,
Глядеть при легком свете свеч
В глаза тебе… Твоя небрежность
Доводит до безумства!
Ты медленно играешься со мной,
А за окном шумит прибой,
И крепнут, крепнут наши чувства…
Жасмин дурманит… Этот блеск
Твоих волшебных, страстных глаз
Вводил в восторг меня не раз,
А в них желанья дикий всплеск…
Ты грациозно, словно кошка,
Сплетаешь руки на моей спине,
Она горит, она в огне,
Ты подожди чуть-чуть… немножко…
Давай продлим мы...

Всё кончено. Прощай, любимый друг,
Не говори мне напоследок, что любила
И что лишь в нём нашла тот тонкий звук,
Который ты во мне не находила.

Не говори, что он твой идеал
И что со мной ты не была счастливой,
Что никогда цветов тебе не рвал,
И никогда не называл любимой,

Дай Бог, чтоб не ушла ты от него,
Того, которому теперь безумно рада,
Не говори мне больше ничего,
И ни о чём не спрашивай. Не надо.

Тоску размоет времени вода.
С другим целуясь, обо мне забудешь,
И никогда...

Шатаясь по небу в промозглую осень,
Он в выси сломал звук мотора.
И, спирт попивая, смотрел не на девок,
Играя щелчками затвора.
Оставь, мы ему говорили, Гораций,
Пилот ты — на крыльях могила.
А он напрягался: Мне надо быть сверху,
Судьба высотой наградила!

Егорка, Гораций, починим машину,
Кузнец у нас, знаешь какой?!
А он только пил и глядел, как разносят
Его ероплан голубой.
Однажды проснулись, глядь — нету пилота.
Шлемак по утру свой надел
И с церкви, распятьем...

Лето. В стёкла капнуло с рассветом.
Полыхнуло ярким светом,
Громыхнуло и утихло.
Грусть.

В небо гляну – где же солнце?
Туч тяжелых полно небо.
Не пробьется лучом теплым,
Не коснется чистым светом.
Не поманит в путь.

Ветер дерзко створкой хлопнет.
Со стола листы подхватит.
Крутанет, сомнет и бросит.
Пусть!

Выйду на луг. Ветер. Морось.
Редкой птицы крик истомный.
Трав волнующихся поросль.
Полосою лес далекий.

Крикну – звук в порывах тухнет.
Вверх лицом – дождем умоюсь...