Золотистый

Стук шагов по асфальту,
И трамваев трезвон.
Робко выдул контральто
Городской саксофон.

И рассыпались звуки,
Как осколки стекла.
Преисполнена скуки
Увертюра была.

Хмыкнул разочарованно
В переулке клаксон:
«Что ж так скучно и скованно
Ты поешь, саксофон?..

Неужели не хочется
Тебе душу излить,
Песню про одиночество
Городское сложить?..»

Помолчал тот сконфуженно,
Фонарями мигнул,
Тротуарное кружево,
Как гайтан, подтянул.

Мутным светом заплакали
Сразу фары машин...

На небе ночном золотистая россыпь.
Приятное чувство расслабленной позы.
Сквозь звездную пыль и улыбки и слезы,-
Я счастлива, видеть тебя в своих грезах!

Тебя – Королеву весеннего ветра,
Фатальную, в шляпе бордового цвета.
Красива, изящна и так совершенна,
Что сводишь собою с ума постепенно!

Глаза твои мягкой загадкой согреты,
Я тихо смотрю в них, желая ответа.
Так кровь у меня никогда не кипела.
Пройтись с тобой рядом в мечтах я хотела.

Ты скоро уйдешь, но не стоит об этом...

Утром проснулась столица,
принарядилась, как встарь;
видит – вдали уже мчится
в белой карете Январь.

Снежные вихри вздымая,
тройка по небу летит.
Солнце – держава златая –
в царской деснице блестит.

Да воспоет тебе славу
всякая Божия тварь!
Правишь Москвой ты по праву,
Русской Зимы государь!..


ФЕВРАЛЬСКИЙ ВЕЧЕР

Вьюги – крылатые мельницы,
перемолов небеса,
белой мукою – метелицей
запорошили леса.

Тонкое лунное кружево –
стылый морозный узор
держит на ветках...

Все мы наказаны за дерзновение -
Богом лишенные средства общения.
Доля людская, увы, нелегка:
общего нет на Земле языка.
Тюркский, английский, немецкий, французский,
греческий, польский, испанский и русский… –
это всего лишь обрывки, фрагменты
в клочья разорванной шелковой ленты
(той, что могла бы красиво связать
души людей в золотистую прядь).
Но слава Богу!.. есть исключения
из Вавилонского столпотворения.
Музыка – универсальный язык.
Как благозвучен он!.. Как многолик!

Прокатилась по улицам осень
золотистой листвяной волной,
и небесная, ясная просинь
затянулась густой пеленой.
Дождь заслушался ветра-скитальца,
пожалел его, даже всплакнул
и холодные, мокрые пальцы
задремавшей Москве протянул…

Меня разбудила сегодня с утра
Музыка женского голоса.
Нежно коснулась милой рука,
Щекотнули пушистые волосы.

И потянувшись, как дикая кошка,
Ловким и сильным телом своим,
Она коготком царапнула немножко,
Тихо шепнула: "Так будь же моим…"

У нее внутри сидит чертенок
И, наверно, никогда не спит,
Опекает девочку с пеленок,
Рожками своими шевелит.

Хорошо, что есть она на свете,
С золотистой искрою в глазах.
С нею мир и радостен и светел,
С нею мир, как яблоко в руках.

Причудливо стелет кустарник
Ковры по размокшему склону
Сережками, словно устами,
Березка касается клена

Луч солнца упрямо стучался,
Сквозь облако выскочил все же
И каверзно, может случайно
Веснушки рассеял по коже

Я взгляд ухватил той девчонки
С копною волос золотистых.
Глазами блеснув из-под челки,
Она рассмеялась лучисто

И осень уже не сырая,
И жизнь засияла просветом
И тени повсюду стирая
Является нам бабье лето.

Мама дочь ругает строго за ночное возвращенье
Дочь разделась у порога от обиды и смущенья
А слова летят такие что пощечин тяжелее
Оскорбительные злые хуже яростных сплетне
Друг за другом мчат в вдогонку жгут пронзают как свинец
Ну за что клянут девчонку в чем же дело наконец
Разве страшно опозданье если в звоне весенних струн
Было первое свиданье первый в жизни поцелуй
Если счастье не из книжки если нынче где то там
Бродит он ее мальчишка, улыбаясь звездам вспышкам,
Окнам...

Растерялся в просторах
Заброшенный край,
Аномальное место,
Неведомый рай.

Краснодонские степи,
Терриконы, поля,
Но откуда здесь горы? –
Не знает земля.

В пойме балки журчит,
Изгибаясь, ручей,
Тайной звуков
Смывая усталость с плечей.

Вольность дикая дышит
В зелёных камнях:
Каждый всплеск растворяется
Эхом в ветвях.

Старый вяз удивлённо
Осыпал листвой,
Дух осенний пропитан
Небесной росой.

Прикоснулся к коре,
И пронзён тишиной…
О. безмолвие леса,
Мелодий покой...

Воспоминания в утиль
Не сдашь, не бросишь их на полке:
На самолетике в Эртиль
Мы прилетали... На двухколке

В Красноармейский вез нас дед,
Петр Николаич Остроухов.
В поселке том на белый свет
Я и пришла... Часок потпрукав,

И «дарвалдаями» звеня –
(Степь открывалась панорамой) --
Дед-конюх привозил меня
Торжественно в поселок с мамой.

Поселок наш не знаменит.
Эртиль известней ненамного.
Здесь «графский» сахзавод стоит,
А из Воронежа дорога

В усадьбу графа – двести верст...