Знаменем

Чернила - разведенные буквы,
Тени от слов, и они до сих пор помнят, что такое «любить».
На голод уст знамение строки...
И капает тавро с пера,
И ветер оборачивает пальцы в свои молитвы.
Прикосновение и осень
Оставляет незаконченным псалом - снег,
Пришедший целовально временность лечить,
Пока мы не откреплены от корня,
Привязаны к груди,
Рисуя пальцами на окнах имя...
Пока мы поднимаем руку, чтобы прощаться с поездами,
Как будто силимся остановить
И говорим: «нет, не пройдёт», что...

Был знаменит и уважаем.
(Куда Пикассо до него).
Казалось всё в Искусстве знаем
И в тоже время… ничего!

В очередной его картине,
И постмодерн, и авангард…
Сюрреализм – посередине,
Что свой в народе «тарабар»!

Однако, жил творец в достатке.
У каждого на мир свой взор.
Пришёл домой ваятель, как-то,
А в доме оказался вор.

«Ты кто такой?» -- хозяин молвил.
Воришка вмиг сообразил --
В окошко прыг… Но лик запомнил
И на листке изобразил.

В полицию принёс листочек.
Арестовали...

-И еще очевидность одна:
-Будет кушать!-Вся бездна`! `n so on…
Досы`та!-Пока не видна!
Не замечай, босо`та!-Их нету!-Пральна!-Ни хрена!
-Лучшая для шпиона маскировка
(-Мы умеем!-Ето ловко!
Атеисты всех мастей
Лучшая:-Мы не знаем!-Не замечаем!-Еда бесе`й!
-Не признаем!-Эх, пожрем!-Нет!-Невидимого мира!
-Поедай!-Лохо`в, вампиры!)
В глубоком тылу врага невидимкой стать
-И могу спокойно жрать!
-Фо`мку дурака! Неверу`щего,-Вкусню-ущего!-Любую диверсию,-Соблазнять!.. Соблазнять!..-Твори...

Мы были разделены странным светом,
Тем, у которого нет возраста.
Могли ли мы тогда прочесть то, что написано
Там, где колокол звенел голодом.
Пьющие из чаши сомнения яд,
Мы носили одежду теплых лет,
И звуки твоих шагов были - письма,
И звук на моём языке был - сад.
И шрам на пепле моём - был Бог,
Он мне оставил завет - цвести дотла,
Где роза в тебе попирала твердь,
Ту твердь, что, укрывшись тьмой, была густа
Как кровь, что по тонким изгибам ведёт рукой,
До самой долгой ноты твоей...

Рождалось слово постепенно,
дробились звуки невзначай,
текли мгновенья мягко в лени,
и подоспел горячий чай.

Звезда горела в тьме небесной
и созревали там мечты,
и отворилась дверь, в ней, вестник
принес знаменья на листы.

Сплетались строки воедино
и обретали смысл. Рассказ
рождался медленно, игриво,
и шлифовался, как алмаз.

Мелькали строчки, удлиняясь
и набирая мощь и пыл,
и мысль порхала, не смущаясь.
А чай тем временем остыл.

И не было последней точки.
Творец...

Спросил художника коллега,
(Но прятал зависть он, как мог):
«Я думаю, мне знать не вредно,
Как знаменитым стал дружок.

На выставке, чай, персональной,
Наверно, признанным был труд?
Ведь слухи о тебе не лгут,
Да и творенья не банальны!»

«Нет! Обо мне тогда узнали -
Из местного музея вдруг,
Картину лишь мою украли...
Так не нашли её, мой друг!»

Ты - моя книга белого огня,
Строк откровений выпавшие знаки.
Я и в других мирах найду тебя,
Когда вернут срок шёлковой рубахи.
В шафране золота, застигнутые сном,
Мы остановим время летней ночи,
В тех зёрнах эроса, что, опускаясь в строчки,
Нам вынесут свой нежный приговор.

Словарь господств примеривает фрак,
К твоим запястьям тянется фальцетом,
Перебирая четки бафамета
Разменный предлагает крови фраг.
Не надо лигатуры, маскарад,
Танатос всем подарит перемирье.
На лепестке меча...

Слыхала как-то крыса–
А ведь народ не врёт:
У речки, возле тиса
Зверь-выхухоль живёт.

Общественность не знает,
Что то за тварь такая,
Но про неё написан
Бестселлер-анекдот.

Нюх чует журналиста–
Сенсация грядёт
И ей, достойной крысе,
Святой фурор несет!

И вот она у тиса,
«Аухухоль!» – зовет.
Перо готовит крыса...
Тут выхухоль идет

Простой походкой, скромной,
Без эпатажных страз,
В банальной шубке тёмной,
Не радующей глаз...

От разочарованья
У крысы мозг свело.
Для...

Ждёт меня жизнь, та, которую выбрал сам,
Мне до неё остаётся чуть-чуть.
Нет, не мечта, а желание вырваться,
Силы даёт на нелёгкий мой путь.

Ждёт меня жизнь, несомненно, успешная,
Буду известен я и знаменит.
Скажут не раз, то душа моя грешная,
Спорить с людьми скромность мне не велит.

Ждёт меня жизнь, за которой бессмертие,
Слов просто так я бросать не привык.
Годы спустя получи их в конверте я,
Всё, что успел мой болтливый язык.

20.12.2016

В известном мифе на Олимпе богине изменяет Зевс.
И так, рождается внебрачный Геракл, он пасынок у Геры.
Его возненавидев от греха, жена от ревности сгорая, на малолетнего сынка змей ядовитых насылает.
Но видел Зевс и помощь сыну дал, Гераклу своему во всём и помогал.
Тот змей проклятых удушает, ведь силой несусветной обладает.
О подвигах его и миф гласит. Как быть, жить в прихотях, иль совершить ему немало подвигов, героем и прослыть?
Быть может трусу услужить, и в небе на Олимпе быть...