Значиться

Я тень огня блуждающая тихо,
Я ночь.
Звезда, упавшая с небес.
Скажите, кто я?
Быть может сила волн морских,
О камень бьющихся, так лихо..
Нет, я не тень – она блуждает,
Не ночь, она темна.
Тогда скажите, кто мной правит?
И чувствами, и мыслями всей мной,
Кто вновь повелевает любить,
А жизнью жить иной.
Кто говорит, что ты любима,
Источник счастья дорожи.
Я верю Вам. Но где покой?
Глаза закрыты…Силуэт лица.
И ночь, и тень – пленяют.
Скрип двери. Свет погас.
И вновь одна.
Так...

Утро воскресенье. Холодно одета.
Первые подснежники.
Церковь Вознесенья.
Облака немые в даль спешат уйти,
Я стою у входа и боюсь войти.
Крестное знаменье на груди ложа,
Двери откровенья приоткрыть смогла.
Я стою и плачу, думаю о том,
Как же много значит
Войти в Отчий дом.
Приложусь к иконе, и зажгу свечу,
Ангельское пенье хора в душу устремлю.
На колени встану службу отстоя,
Господи помилуй! И прости меня.
Грешное создание,
Искушаюсь я,
Тысяча соблазнов, сладость бытия,
Помоги...

Я ступаю на тонкий лёд жизни.
Он трещит, но всё ещё цел,
Значит, есть шанс удержаться на плаву.
Только седая луна освещает мой путь.
Как молоко разлилась она в небе.
Меня зовёт маяк вдалеке,
Так прочно обосновавшись на месте.
Он – моя нитка надежды, некогда бывшая клубком.
Но смогу ли я дойти до конца?
Вряд ли…

Мне без тебя уже не грустно
Так хорошо, что ты не звонишь мне
И в голове уже не пусто
Без мыслей сложных о тебе!
Как хорошо, что я уже не плачу
Когда не знаю: где ты, с кем…
Я для тебя еще что-то значу
Но даже говорить нам не о чем!
Ты для меня был лишь влеченьем
Прости, что поступила так
Забыть – будет лучшим леченьем,
Но я тебе, пойми, не враг!!!

В толпе людей чужих прохожих
Идешь наедине с собой,
И сотни мыслей непохожих
Друг друга бьют наперебой.

Они тебя ничуть не знают
И ты от них далек совсем,
Души твоей не замечают
У них своих полно проблем.

Бежит, сменяясь суматошно,
Лиц череда в потоке дней,
День растворится осторожно
В вечернем сумраке огней.

И вот среди фигур прозрачных
Ты вдруг заметишь силуэт,
Секунда эта много значит,
Ее ты ждал так много лет.

Черты лица совсем другие
Таких не видел никогда,
Глаза...

Обреченность - удел непокорных,
Тех, кто быть обреченным не хочет,
Тех, кто сам над собою хохочет,
И бежит от банальностей вздорных.

Обреченность - удел неразумных,
Тех, кто мысль за решетки не прячет,
Тех, кто спорит с судьбою - и значит,
Обречен, как Сизиф многотрудный.

Что зовет этих странников вечных
Вдаль шагать за несметным богатством,
До последнего вздоха сражаться,
Чтобы к Истине выйти навстречу?

Кто придумал для них наказание -
Не смиряться с метелями жгучими
И...

Даже в час, когда я далеко,
Знай душою своею я рядом
Даже в час, когда не легко,
На колени сестрёнка не падай!
Гордой будь как сейчас всю жизнь,
Не легко будет, это я знаю,
Ты за счастье сестрёнка держись,
Не прошу, я тебя умоляю!
И себе не смей изменять,
Даже если просить будут сильно,
Ведь себя легко потерять,
В ежедневной, зыбучей рутине,
А вернуть всё на место не просто,
Даже если ты хочешь сильно,
И всегда будет больше вопросов,
Чем ответов разумных, красивых.
И всегда будет...

Что подарить тебе? Я подарю тебе день
В нежно-сиреневом и ускользающем шелке.
Летний, пожалуй… И пусть он запомнится тем,
Что принесет нам. Он будет летящим и долгим.

Может быть, выйдем на площадь кормить голубей,
Выпьем по чашечке кофе в кофейне у турка,
И попугай-предсказатель билетик тебе
Вытащит самый счастливый. Таким будет утро.

Может быть, будем бродить по горячим камням
И целоваться в прохладе укромного грота,
Ты по-мальчишески весело и беззаботно
За руку схватишь и к...

На белоснежном листе бумаги
Дождя холодного каплям-буквам
Не удержаться. И, как бродяги
Скитальцы, тени в тумане мутном,

Исчезнут зябко, не став словами.
Боюсь в молчании захлебнуться,
И, остывающими губами
Шептать пытаюсь, моля вернуться.

Они вернутся, слова-бродяги.
Они вернутся, а это значит –
На белоснежном листе бумаги
Весенний солнечный спляшет зайчик.

Я жгу листки своих блокнотов...
Они сгорают без следа,
но из огня мне шепчут что-то,
на крик срываясь иногда.
Ну, вот листок: на нем пометки,
что второпях писал давно,
о напрочь сгинувшей разведке,
ушедшей в ночь под Ведено.
Тому уже три года с гаком,
но дело в людях, не в годах...
Их помнят матери, оплакав,
в далеких русских городах,
да этот листик из блокнота,
что предаю теперь огню.
Другим же помнить неохота -
так я ведь их и не виню...
Я просто жгу свои...