Змей горыныч

1.- Выбрасывайте в инет, всё, всё важно, не фон,
а идея, злодея не напугать, краской, знания, то,
что важно, для тех, кто отважен, не важен, а слаб,
мягок, податлив, ни дать, ни взять его, уж, уж
куда не шло, вышло, что дышло, куда повернул,
упор, за ним, что штопор, за ним взлёт, мёртвые
петли, узлы, занозы, створки…………………
- Ох, мухи, назойливы, ох назойливы, как мысли,
гони их, бей, «Дихлофос», не жалей, два пшика,
на бокал пива, ой будет игриво………………..

2.- Оттенять...

сливаются звуки в молчании,
и бредит сознанье по вечному,
нет таинства в этом венчании,
плетусь в никуда вновь по млечному…
скитаются чувства в безмолвии,
и ищут приличное встречное,
и ставят по жизни условия,
и ждут от меня безупречное…
не плохо воспитанно прошлое,
отчаянно пахнет предательством,
такое всё низкое, пошлое,
пропитано надувательством…
и где-то застряло вчерашнее,
забывшее все обязательства,
а было ли в жизни домашнее,
но мне не найти доказательства...

Историю рассказывать
Начну издалека:
Случилось все в Испании
В средние века.

К известному художнику
Алхимик вдруг пришел,
Сказал, что краски лунные
Случайно изобрел.

Особый в полнолуние
Они дают эффект.
И тут же он добавил:
"Но есть один аспект:

Имеют краски лунные
Загадочный секрет.
Пиши, что хочешь ими,
Но только – не портрет!"

Художник усмехнулся
И ящичек убрал.
Алхимик распрощался,
Но денег он не взял.

Проходит ещё время,
И поступил заказ:
Портрет был нужен...

Елена Андреевна с грустью глядела:
В зеркале были её пятьдесят.
"Это ужасно! Как располнела!
Может, толстит меня этот наряд?!

Ох, эти годы, куда от них скрыться!
Если б возможно назад повернуть!
С возрастом всё-таки трудно смириться,
Жаль, что короткий у юности путь.

Впрочем, ровесницы выглядят хуже …
Я еще как-то и чем-то держусь.
Может, корсет затянуть бы потуже?!
Лучше – диета, как только вернусь!"

Елену Андреевну ждали подруги.
В коттедже за городом все собрались.
Место...

Прости меня… Боже Всевышний…
за весь наш
умнейший дурдом!…

За то, что мы жизнью все нижней
в беспутстве и лени
живем…


А ложь у нас легче вуали…
А кровь - тяжелее свинца…

И в ребрах - молчат у нас
ямы.
А раньше…
стучали сердца…


И в профиль нас брюхо горбатит.
А сзади -
нас жрет наркота.

И брат наступает на брата.
И сын восстает
на отца…


И в этой чумной свистопляске
весь день
у Голгофской горы -

нам не до любви. Не до ласки.
Но весело! Черт...

Неба край на окно резко вынырнул…
Здравствуй, рукопись!…
Здравствуй, напряг!…

И опять – радость шлет заунывную
мне сошедший на душу ноябрь.


Шквальный ветер в плечах подымается…
Бередит и зовет…
Но куда?!

Нет ни музы. Ни слов.

Только – матрица:
по стеклу
вниз
змеятся года…


Бесконечен Создатель.
Я – тварь за ним…
Я песчинка. Я просто балбес.

Не отвязным.

Хочу быть – отвязанным!…
Без дождя!
Без земли!
Без небес…


Листопад поскользнулся на инее...

"Любан-джави", латинское"benzoe", где розы
аромат и форма, и радужность (поверхность
луж) и вечный двигатель и уж, иль змей, прог-
ресса, таящий продвижение вперед и грех поз-
нания и загрязнённость вод, где фиолет и чёр-
ный в желтом поле, яванский запах, копоть,
гарь, налёт и зелень и прозрачность. Вот,…..
горючесть, как слеза из нефти, мы выдавим,
сожжём и дальше по наклонной всё идём, ме-
няя угол направленье, вот собственно и всё
уменье, из ничего создать пузырь, он лопнул...

Сочатся медовые луны.
Иудово племя хмеля.
Полны виноградные чаши.
Пусты виноградные лозы.
И слышится голос Адама:
"Помилуй, зверину, меня,
Иисусе сладчайший и горький,
Что зимние слезы".
Взошли над землей отдаленных
Дождей зеленя, и всхлип соловья
Повторяет сердчишко мимозы...
Сухой, как земля, тугой, как змея
Иуда безумен в изломе священного транса.
Он тайной гортанной клеймен.
И ходит по кругу сладчайшая чаша пространства,
Горчайшая чаша времен...
(Влодов Юрий Александрович)

Говорят -
Человек создан из глины
Там,
Где отпал у нас хвост
Там
Проявилось у нас кундалини
А пониже спины
Остался
Энергетический мост
Кундалини мост между,
Землею и небом
Кундалини
Сверкает, как алмаз
Кундалини охраняет промежность
Оно, как солнце
Слепящее глаз

Если прижаться спиной
К любимой
Можно сказать копчиком
Прижаться сейчас
Вот тут уж проснется
Полыхнет кундалини
Развернется змея
Спавшая в нас

Во дворах: и голо, и уныло...
Морщится от ветра старый лист.
Осень, опустевшей сцены дива,
ветру дарит звание-артист.

И бежит за ним листва вприпрыжку,
догоняя юности мечты,
и в глазах зеленых кошки рыжей
переходит времени мосты.

За спиной притихшие аллеи
шепчутся о юности твоей,
и стремятся в небо мысли-змеи,
провожая к югу журавлей,

оставляя след слепой обиды,
осенью однажды осознать,
как порой бывает очень стыдно
двор прошедшей жизни подметать.