Злы

На чердаке заброшенного дома,
У треснувшей уже печной трубы,
Себе жилье устроила ворона,
Еще с осенней золотой поры.

Все под рукой, не дует и не мочит,
И мусорные баки за углом,
И там есть все, чего душа захочет,
Хвосты селедки, с плесенью батон

Бывает попадает даже мясо,
Такое уж воронье ремесло,
Нашла конечно далеко не сразу...
С жильем вороне просто повезло!

И вот однажды вечером холодным,
Борясь с ополоумевшей пургой,
Кляня мороз и зимнюю погоду,
Летит...

Благоуханье летних трав.
Звенящий соловьиный свист из рощи.
От поцелуя утром встав.
Прогоним злые чары ночи.

Улыбкой солнца, день мы свой начнем.
Тебя я нежно ласково ревную .
Ты знаешь, как тебя люблю.
Капризную, задорную такую.

Ты как безбрежный океан.
Внезапно свирепеешь бурно.
То лаской успокоишь боль от ран.
Предугадать тебя так трудно.

Вокруг нас спа,
салоны
и банки всякие

А вокруг ходят люди бедные
и злые
и лохматые

Неравенство вызывает зависть
Богатство раздражение и злость
А рядом живет радость
И рядом есть любовь

Легко скользнув за сна пределы
Забыв муру, фигню и хмарь
Можно увидеть молочно-белый
Над головой своей фонарь

Когда мерцают в небе звезды и город спит в ночной тиши,
Я вновь пишу тебе любимый, лишь для тебя, от всей души!
И только небо видит грусть в моих бездонных океанах,
И все же время лечит пусть моего сердца злые раны.
Ты забери меня от сюда, ведь этот город мне не мил,
Здесь нету глаз моих любимых, а без тебя уж нету сил!
Мой милый мальчик, мне так грустно, мой трепет сердца не унять,
В моей кровати очень пусто, я так хочу тебя обнять!
И так живу, от встречи к встрече, твой образ...

В полусонной вселенной и свободный от мыслей,
Я простужен объятием жгучего января.
В паутине могучей пробираюсь всё глубже,
Сквозь материи тонкие проникаю в себя.

По дорогам коварным, по следам неприкрытым,
К матерям вдохновения, да к отцам бытия,
Мимо памяти гордой и кошмаров избитых.
Захлебнувшись словами я не вижу края.

А во мне океаны, те же детские страхи,
Шум сосновых лесов, песни диких полей
И цветами пошита моя роба-рубаха,
Филигранность мелодий хора пчел, и шмелей.

Но...

Четыреста шестьдесят седьмой опус

Меж созвездий лилеи цветут,
Взнимем лики в холодную млечность,
Аониды хотя ли почтут
Май пенатов и нашу увечность.

Се юдицы опять веселы
И о них злые вдовы мелятся,
И гнетет вековые столы
Желть цветков, и оне веселятся.

Здесь любили и мы пировать,
Сгнили яства и сад неутешен,
Хоть явимся еще - обрывать
Звездный цвет с мертвожелтых черешен.

Четыреста шестьдесят восьмой опус
.
Золотыя шары отисним
Тонкой нитью червовой ли...

В провалах памяти невластны,
живут на свете старики -
не то, чтоб очень уж опасны,
но раздражают… до тоски!

Они лежат весь день уныло
(назло живя… себе самим!),
смотря теледневное мыло -
последнее в их жизни СМИ.

Свирепствуют, вовсю, с врачами -
за каждую… тупую боль,
да костылями, как мечами,
размахивая пред собой.

Чтоб собственным своим занудством
не досаждать (опять) родным -
смирились с памперсным паскудством
(да и не только с ним одним!)

И что за жуткая детина...

Сорвался ветер с ниоткуда,
Нависли в небе злые тучи.
А молнии, как огненные блюда,
Меня пугают блеском жгучим.

Дождь проливной с колючим градом
Пролился из ведра на землю,
По мне струится водопадом,
А страха нет, в душе веселье.

Я счастлива от плоти омовенья,
И я кричу, пою и чертыхаюсь.
О Боже! Это рук твоих творенье,
И я пред этой мощью преклоняюсь!

Мне кажется, что гром дробь барабана,
А молнии литавров иссеченье,
А дождь, как музыка, меня качает пьяно.
И...

Корралы вчера, при отливе,
Открыли мне тайны свои.
Мурен злые норы, монеты,
И хлеба большие буи...

Золотое черногладье

Ростральных колонн, как у Биржи,
Здесь нет и порталы не те,
Что к золоту горнему ближе,
Чем к вежд роковой широте.

Сторонне горит Мариинка,
Плывет Исаакий в огне
Холодном, Большая Ордынка
В готическом рдится окне.

И кто из него Крысолова
Окликнет, кто ангельский хор
Узорчатым тлением Слова
Ожжет, яко бледный фарфор.

Цезурные невские волны
Испариной мертвой взялись,
Альковницы рейнские челны
Топят, сами все извелись.

Ищи гордеца-богомола
В лазури...