Злобный

На прошлом принято учиться,
Нельзя о прошлом забывать,
Оно ведь может повториться
И по рукам нас всех связать...
Заставит нас плясать под дудку,
Угодную лишь одному ему,
А вспомним мы и сразу утку
Подложим злобному врагу.

Как рожала, так рожает
Мать земля людей достойных.
Только вот система эта
Почему то их скрывает.

Жмет подменою понятий,
В омут черный загоняет.
Сеть законов материальных
Пеленою накрывает.

Я в случайности не верю!
Это все кому то надо.
Легион теперь вселился
В человеческое стадо.

Снова к пропасти несется,
С оптимизмом и беспечно.
Только пропасть не земная,
А вселенская навечно.

Завершится этот цикл
И уже довольно скоро.
Расплодилось много дряни!
Без природного отбора...

То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом окошке воркует,

То в инее ярком блеснет,
Почудится в дреме левкоя...
Но верно и тайно ведет
От радости и от покоя.

Умеет так сладко рыдать
В молитве тоскующей скрипки,
И страшно ее угадать
В еще незнакомой улыбке.

Анна Ахматова.


НЕНАВИСТЬ
То насмешек змеится клубком,
и деланно негодует,
То хамством обложит кругом,
пророча дурное прессует...

То грешною властию...

Жила-была Старушка Шапокляк,
И все-то ей не эдак и не так;
Куда она придет — там сразу спор,
Разлад, размолвка, буча и раздор.

Бурлила адская в Старушке вредность,
Мутила воду Шапокляк. Как затрапезность
Ключом била в ней злобная натура,
И все испортить норовила эта дура.

Военные ж нашли Старушке примененье:
Раз в людях от нее одно смятенье, —
К крылу подвесили как бомбу фиговату
И сбросили врагам — на страны НАТО.

О, Русь! За что тебя, так злобно,
Пинают все, кому не лень?
Ведь прежде ты жила свободно,
Не вспоминая судный день.

Склоняли пред тобой в поклоне
Свои надменные глав'ы,
Кто, за наживою в погоне,
Тебе бросал: "Иду на Вы!".

Иные, слабые, просили
Взять под могучее крыло.
Ты всем свои давала силы.
Да... Было время... Но, прошло.

Твои сын'ы, как волчья стая,
Забыв вел'ичье прежних дел,
Тебя на части разрывая,
Распродают, кто что успел.

Власть предерж'ащие зач'али
Друг с...

Черная роза, в бокалах вино золотится,
Странные грезы- желанье внезапно влюбиться,
Слов поволока, и странные ритмы во мраке,
Голос мужчины, готовность и к танцу, и к драме.

Полночь тиха, словно бурю уже обещали,
В тексте стиха затаились ночные печали.
Женщина в красном то страсть, то надежду дарила.
Звал он напрасно, бокал или сердце разбила.

И удалилась, как будто ее не бывало.
Что там случилось? И с кем там она танцевала,
Ревность и ярость плохие советчики, милый,
Что нам...

Как мало в людях остаётся доброты,
всё больше тяги укусить острей, больнее,
в порыве суетном лишь о себе радея,
на мир взирая с персональной высоты.

Как мало чуткости, а ведь она в душе,
дарована любому изначально,
но жизнь кроя себе в угоду по клише,
рука иных немного подкачала.

А как порою торжествует лесть!
Через её завалы не пролезть.
Она рядится в яркие одежды,
обманом манит, породив надежды.

Но наступает день, когда она
становится как чёрное на белом...

Давно случилось ли, а может только что,
Но дата вытерлась за скудным почерком.
А что за город был, так что, отыщем ли?
На карту глянули, таких здесь тысячи.

Жил человек один, простой и искренний,
С душой открытою, мечтами чистыми.
Без меры счастлив был и жил с охотою,
Да не гнушался он любой работою.

Была любимая, была красавица.
Чего захочет, вдруг, он расстарается.
И жить бы в радости, до бесконечности,
Но в дом беда пришла – цена беспечности.

Не ждал, не ведал он подвоха...

В городе страхи теснились и сны,
Где-то по улицам темным метались.
Были восторженны и влюблены,
Только рассорились вдруг и расстались.
Юноша стал так печален в тот миг,
Женщина только жестокой казалась.
Тьмою окутанный призрачный мир,
Что еще дарит, страх или жалость.

Нет бы, опомниться, броситься вдруг,
И до утра пусть чаруют объятья.
Но разрывается страсти той круг
И оправданья звучат там невнятно.
Не было в мире им места теперь,
И натыкались на мертвые лица,
В городе страхов...

Цветочно-жёлтыми полянами,
Взойдя над тенью валуна,
Дыша лучами и туманами,
Во снах являлась мне ОНА,

Где без презрения и строгости
Брала за руки и, шепча,
Вела в места лесных махровостей,
На брег озёрного ключа.

И не журила, и не жалила,
Проникновенно и страстно`
Сама придумывая правила
Игры моих бездумных снов.

В рассветном солнца озарении,
С трудом избавившись от грёз,
Лечил вином и песнопением
Я еженощный свой психоз.

И одержимый этой "клиникой",
Как пастью злобного...