Злая собака

Шёл поезд,видно скоростной,
Собака путь перебегала.
Имея ветреный настрой,-
Бродяга бдительность теряла!

Состав «оттяпал» псине хвост!
После стенанья, завыванья
Был бедной найден выход прост -
Пришить хвост после отрыванья!

На рельсах снова ждал конфуз:
Пока свой хвост она искала,
Другой состав мчал, сухогруз,
И... голова её пропала!..

К вам напросился сей совет:
Хвостов утрат не вспоминайте,
А осознав причины бед,
Хоть головы не потеряйте!

Ноги устали кормить:
хочется шаг за шагом
волчьи дороги кроить
сонным оврагам.

Лай придорожных собак
встречен клыками из пасти.
Волчий торопится шаг
скрыться в ненастье.

Призраков белый туман
светит ночными кострами.
Серые клочья полян —
отблеском странным.

Лунными стрелами тишь
метит цветы недотроги.
А вслед за стрелами — лишь
волчьи дороги...

Мелкий дождик стучит в мои окна,
Листья тускло блестят в полумраке,
На душе от тоски всё промокло,
Жмутся к стенам худые собаки.
Им, как мне, одиноко и сыро,
Жить непросто в согласии с миром.

Да, останусь один и подохну в своей конуре, как собака
Никому уж ненужный, все уплыли давно мои корабли
Перед смертью я вспомню, как родных и любимых оплакал
Ну, а мой гроб в занозах не увидит ни горсти земли

Потому как на ящик мой скудный положить её некому
Нет жены, нет детей, нет и близких друзей у меня
На дрожащих верёвках опустят мужики меня крепкие
И тогда уж никто не узнает, что за жизнь прожил я

Перед смертью я вспомню, как безумно любил и надеялся
Как на руки свои по-ночам...

Устранить, быть может,
Дисбалланс двоякий,
Сбаллансировать поможет
Байка о .. собаке!

С тех пор…
К щекам прилепилось морское ,
солёное,
Ветреное. На губах ещё абрикосово..
в глазах - бесшабашное и такое…
простое,
влюблённое.
Скорее ещё совсем зелёное,
Нежели спелое… взрослое.

И вон они,
За руку в гору к отелю от моря
движутся.
И слова им всё время лезут в голову странные.
Те, которые часто в этой стране слышаться,
Базиликовые какие-то,
дастраханные...

И татарская женщина
С мудрым лицом в глупой кепке
на обочине на повороте
на стульчике низком...

Сроднила шершавость, в вечер,
старушку с дощатой лавкой -
никто не кивнет при встрече...
Собака не в силах гавкать -
дряхла...
Воробей бывалый
елозит по флангам миски -
хрычовка его достала
и влюбчивость местной киски
с поблекшей и ветхой шерсткой...

Закат, подбирая патлы,
вдыхая лучей полоски,
дневную замшелость хаты,
нырнул...

Побеждая бледность,
луна поправляет тени...
Стоит не халупа – крепость…
Рык волка и тьма пантеры…
Сорвалась ночная птица
в размахе рождая ветер...

У людей, жаль, с понятьями туго,
Извратили они их, однако!
Для того, чтоб сойти им за друга -
Мало быть - настоящей собакой!

Один кричал: «Люблю, люблю я всех и вся»,
и убивал людей, собак и кошек, птичек, пере-
ступая через тела, кричал: «Люблю, люблю,
любовь та невозможна, я удержать её и не
смогу, в груди она, любовь моя. как можно»,
мораль сей басни такова, главенствует не
слово, дело, поступки где? отдал последнюю
рубашку? затворник? даволен жизнью? пода-
яньем сыт? а, нет? И нет любви, один лишь
только пшик, иллюзия сознанья, воспаленья,
от ничего не деланья, ночного бденья.

наши уши
давно уж
в ловушке
сплетений
либерастичности
либерастений.

орут с желчью
зубами клацают
глядя на тысяча
девятьсот семнадцатый.

так
свой хвост прищемившей собаке
визжалось
ее визг
у меня
вызывает лишь жалость.

как моська и слон:
эта клика политическая
и Она –
Великая!
Октябрьская!
Социалистическая!