Жванецкий Одесса траур

Твои слова - как лезвие кинжала
По венам трауром прошло...
Когда ты именем чужим меня назвала
Уж лучше б это утро не пришло

Как говорить с Тобой - не знаю...
За каждым словом - эта боль...
Я всё прекрасно понимаю,
Но мысль твоя полна не мной...

Ты сердцу точно не прикажешь -
Была ты счастлива, несчастье разлучило Вас
Его семью своей считая,
Хранишь ты память в глубине своих чудесных глаз...

Надежды лучше не давать...
Не подпускать, не приручать,
Когда ты дочери и матери...

Маракасы клёнов дышат в непонятном людям танце,
Обнажённые деревья не поймут - к чему, зачем?
Лист канадский затерялся в парке нашем иностранцем,
Клён шумит, и в партитуре ищет новых джаза тем.
Импровиз, такого рода, сейшен часто возбуждает,
Бас душевный – гром осенний, и рождается, в сей миг,
Музыка реки без брода, что в осеннем небе тает,
Улетает в сень природы, словно журавлиный крик.
Вознеслась и, тут же, на земь, на мою больную душу
Опустилась и вдыхаю я космический эфир...

бабочка грациозно села на флейту
покачнулось равновесие музыки
и вновь зажурчал ручеек мелодии


* * *
в китайском садике
монетку обронила фея
в фонтан осенний
...
а по весне вернулась
монетка ей приветливо
блеснула из воды
...


* * *
в голове поэта
все двери
сорваны с петель


* * *
где-то
он и она
навсегда


* * *
в тебя есть лишь вход
но нет из тебя выхода
сладкий лабиринт любви


* * *
теплая спокойная улыбка
как предчувствие тебя
греет меня накануне...

Бегут в необъяснимой пустоте
Порезанные кадры "хэппи энда"…
Придуманная в трауре легенда
Гуляет болью в сломанном хребте.

Натянутый, как рвущаяся нить,
Старательно отточенный и ровный,
Твой почерк странной фабулой условной
Кричал: "Не смей! Не смей меня любить!"

Насытившись пугающим теплом
Ревниво-обнажённых нареканий,
Рассудок мой дошёл до скользкой грани,
Сбежав за неприступности углом.

Томила раскалённую свечу
Разлука в ожидающем режиме…
Случайности бывают роковыми,
Тебя...

Рудольф ОЛЬШЕВСКИЙ
(1938г.Одесса - 2003г.Бостон)
Немота
(Юность №6-1990)

Ещё не видно Млечную дорогу,
Одна звезда пробила твердь зари,
Я думаю: «А что мы скажем Богу,
Когда произнесёт Он – говори!»
Хрустит мороз, звезда, как на иконе.
что мы ответим, путь отмерив весь,
Когда Он нас поднимет на ладони
К глазам и скажет: «Говори, Я здесь».
Какую радость вспомнить? Боль какую
Возвысит голос, ощутит висок,
Когда с одной галактики в другую
Прольются звёзды, как в часах песок.

Всё...

В который раз молю: - Не тронь!
Оставь хотя бы часть НАДЕЖДЫ...
Ты не послушал и убил любовь -
Ношу по ней я траура одежды...

Свинцовые тучи, испорченный снег,
Кровью политый без всякой надежды,
Ноги несут, переходят на бег,
И спотыкаются – много одежды.

Траур в душе, и слеза на щеке,
По погибшему только что другу,
А скольких еще потерял на реке,
Сколько раз им протягивал руку?

Хлопья мокрого снега глаза залепляют,
И туман закрывает вершины,
Где-то рядом совсем АКМы стреляют,
Слышен рев разъяренной машины.

Взрывы, крики, все быстро смолкает.
Уже близко, чуть-чуть подождите!
Ты подходишь, парнишка...

Сиянье Луны, шум ветра и дождь,
Стон мирозданья, вечная ночь.
Тёмные мысли летают вокруг
Собой образуя дьявольский круг
Свеча отражаясь от стали небес
Мерцает в тумане, как призрачный бес.
Воронов траур, тишина мертвецов,
На струнах ржавелых немых проотцов
Играет стихия до скончаярия веков.

Серое солнце кусает за плечи,
Иглы сомнений в пугающей встрече.
Траур ворон в пустоте ожиданий.
Серебряным сердцем картонных желаний
Я добавляю в чашу сомнений
Обморок мысли людских сожалений,
Бесится вечность, плюётся веками,
Сушит умы и сознания годами,
Перегрызаю горло надежде.
Теперь я один, одинок я был прежде.
Я жив и привязан к земному хождению,
Но это терпимо, чуть – чуть и забвенье
Протянет ко мне свои бледные руки
И я погружусь в мир сладостной муки.

Поехали гулять по старым улочкам?..
На перекрёстке купим сок и с вишней булочку,
Присядем с ветром поболтать в тени платанов,
И бросим парочку монет в ладонь фонтана,
В трамвае полном покатаемся по кругу,
Проведаем бульвары, море, Дюка,
Портрет художник загорелый набросает…
Одесса в лето гордо шествует, босая…

И в платье ситцевом красива, и в гипюре,
Строга, но держит пальцы веером, в натуре,
Хитрит по-детски, от Души и нараспашку,
И громко хвастает полосками тельняшки…
Чудачек тут...