Жрица

Булонский лес закрыт для страсти -
Не встретишь больше тут девиц,
Ханжи решили своей властью
Оставить храм любви без жриц.

Теперь лишь сонные мещане
Бредут в местах, где был пожар
Где страсти гибли и сгорали
Где счастлив мог быть и клошар

Испепеленный мой жестоким солнцем город.
О вечный Рим, ты колыбель утрат.
Ты многих пережил, снеся пожар и голод.
И тот, кто зачат не порочно твоим слугою был распят.

Нам, заменив его наместником в тиаре.
Таким же, как и мы с усталою душой.
Но все твои грехи, отпустит он едва ли.
Не смоет в вечность их и времени волной.

В твоих фонтанах я искал прохладу.
Бродил по площадям сгоняя голубей.
И в эхе мостовых я слышал серенаду.
Жестокостью толпы мне мнился Колизей.

Немой свидетель...

Симфонии погребального солнца
Разлетаются
Горящими крыльями сентября.
Хлыстом извивается,
Ломит кости
Ветер северных рубежей.
Жрицы огня
Прячутся в храме небесной ваты.
В золоте и дожде
Выносят на подиум сна
Желтое платье
Простуженного кутюрье.
В груди
Воздух птиц перелетных,
Плесенью
На ресницах
Горчащие сливки рассвета.
Вложи в руки дрожь.
Веди
Разговоры о боге
В дьявольских ножнах
Осени,
Пока не остыло сердце
Любовников лета.

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

Ольгу увлёк сначала шейпинг,
Пробила зал и понесло.
За ссуду выхватила кемпинг
Своим знакомым всем назло.
И покатило, и попёрло,
Кредит не сразу взял за горло,
И рэкет был ещё терпим,
А дух и нрав неукротим.
Подруга Ира помогала
Всем, чем могла и не могла,
Да видно душу там сожгла,
В огне горящего мангала,
Покинув с грешного причала,
Своё прекрасное начало.

49

Как трудно заработать деньги1,
Ещё трудней их удержать,
Бодают нас рога оленьи,
Как в Голливуде учат ржать.
Страна...

Чашка кофе... Видишь?..
Чашка кофе
В ней луна плывет как твой лимон
В ней морей и рек сквозные тропы
В ней плывет Париж со всех сторон

Словно наплывает, наплывает
Имя, произносится впотьмах
Словно это вечность набирает
Номер телефонный на губах

В ней плывут стада слонов индийских,
Стройных жриц прекрасные черты
В ней плывут не сброшенные листья
В так и не расслышанное Ты..

В ней - все корабли твоих америк,
Стаи не распознанных миров
В ней плывет разрушенный поребрик
Самых...

Твои патриции давно погребены
в руинах сладострастья.
Твои границы и щиты
разграблены огнем Востока.
И Пантеон безмолвной глыбой камня,
одиноко,
былую вспоминает негу жриц.
А Колизея пыльную арену,
где кровь плевалась хлебом,
зрелищем, корежит ветхость стен,
и молча бродят легионы мертвецов,
и эхо форумов скрепит в гнезде Плутона.
В медовый фартук мессалин зашиты,
разбавленные золотом и чернью,
триумфы, троны и престолы.
И только пот рабов,
все еще капает росой, все еще дышит.

Я не Кай и не Принц,
я ушёл за туманом
и в стране Жгучих Жриц
оказался незванным.

Я вернусь, только жди,
принесу я подарок -
два кольца, бигуди
и волшебный фонарик.

Вязкая ночь наводнила клетки усталого города.
Бухта луны принимает холодные песнопенья теней.
Кто ты – свой или чужой? Подай-ка дрожащий голос,
взгляни в самое жерло темной кузницы снов.
Вот на мертвой дороге смуглый туман обретает черты
старца седого, пустынника в вечной молитве,
вот нагота жрицы пленяет ум мудрецов,
вот копье ангела, рвущее брюхо дракону –
фантазия беспредельно лукава, игра – достойна любви
и смерти, инвалидное кресло рассудка
сброшено в пьяное море созвездий.
Не...

Я всё же ещё слышу - тот голос неземной.
Глаза закрою вижу - воздушный образ твой
Коралловые губы - гранатовый браслет,
На той руке, что держит - мой свадебный букет.

И даже не обидно - что так красива ты,
Что больше не дарить мне - те белые цветы,
Что ты не мне положишь - на грудь копну волос,
Что был не я достоин - твоих девичьих слез,

Что в нелюбви томиться - греховный мой удел,
Что ночь не станет жрицей - сплетенья наших тел,
Не на меня посмотришь - ты нежно и любя
О, образ...