Жила

Мне казалось не любить проще
Проще жить не теряя сердешный пыл
И смеяться невзгодам проще
Не даря никому своих сил

Но ведь жизнь интересная штука
Я осталась совсем одна
Оттого, что жила не любя.

В моем сердце не случилась великая мировая трещина…

Мне жаловался тополь на судьбу, тянул свои надломленные руки,
Скрипел о безответности и скуке и пел свою печальную мольбу…
Он был так рад им встреченной душе, так удержать внимание старался…
Его осипший голос прерывался, как будто говорить не мог уже,
Но стоило мне отойти чуть-чуть, он снова звал, тянулся, что есть силы, -
Себя он видел сильным и красивым, он так хотел со мной продолжить путь!
Он тосковал, оттаяв и поняв, что зов весны услышал слишком рано,
Он не хотел отказа и обмана...

Собиралась, улыбалась нежно солнцу, подбирала украшенья и наряды,
Словно в зеркальца, смотря во все оконца, в них ловила восхитительные взгляды…
От тепла ее пленительной надежды отступали, хмурясь, зимние метели,
Торопливые весенние одежды все рябинки в палисаднике надели…

Нарумянила смущеньем пышно щеки, платья долго и неспешно выбирала,
Все мечтала о своем, о яснооком… Лето силу постепенно набирало.
Нарядилась в ослепительные юбки: по подолу расцвели рябины пышно,
Подвела она глаза...

Мой край родимый! Край донской!
Что натворили здесь с тобой...
В районе не осталось фермы не одной...
Лишь одна здесь сохранилась
И то кормит не район,
А столичный регион.
В районе мяса не увидишь...
Только в столице за него услышишь
И то в столице не во всей,
А в ресторанах для богачей.
Что племзавод здесь производит,
Это капля в народном море...
Если весь скот здесь забить...
В столицу мясо всё отвезти.
То на каждого москвича...
Составит мяса шестнадцать грамм,
А не шестнадцать...

Любимый мой,
Прости, что не при встрече
И не в глаза сейчас о чувствах говорю,
Наедине с тобой не хватит сил на речи
И мужества сказать, что ухожу.

О, нет, тебе не нужно извиняться,
Скорее я должна прощенье попросить
За то, что не могу с тобой остаться,
За то, что разучилося любить.

Да, я с тобой жила как будто в сказке,
Я видела любовь в твоих глазах,
Мне памятны закаты, ночь и ласки,
Сплетенье тел в атласных простынях.

Листок в слезах, прости, слова размыты,
Я без конца...

Как я мечтаю утром прикоснуться
К твоим чуть заспанным губам
И нежной страстью обернуться,
Тебя возвысив вновь к Богам.

Как я хочу, чтоб не спешила
Бежать в испуганную даль.
Как я хочу, чтоб мной ты жила,
Чтоб нас покинула печаль.

Как вечером молю судьбу за это,
Так ожидаю робкого звонка,
И так живу здесь без ответа,
И погибаю, слышишь, без тебя.

Не раз я сгорала в огне;
Не раз я летала во сне;
Не раз я не спала в ночи –
Искала от счастья ключи.

Огонь был – Небесный огонь,
Сжигающий душу дотла;
Очистивший, чтобы восстав,
Как Феникс от пепла, жила.

Я помню полеты во сне;
Друзей, приходивших ко мне;
Попытки мир Духа прозреть,
От мира сует улететь.

А если светила Луна,
Меня пробуждала от сна;
И мысли бессонной поток
Врывался к душе на порог.

А ключик от счастья в руке,
Кто в Жизни могучей Реке,
Поток направляющий...

Чтоб жила и процветала!
Никого здесь не бросала.
Попрощался с восточным краем...
С богатейшим этим раем.
Да! в Москву столицу повалил...
Мимо Челябинска проходил.
В то время падал метеорит...
Пришлось духовную силу применить.
Катастрофу предотвратить,
Что не удалось сразу раздробить...
Пришлось в озере утопить.
Метеорит не просто там упал...
Это свыше Господь предупреждал.
Негоже так дальше жить...
Надо землицу родную любить!
Народом простым своим дорожить...
Детишек своих...

Не сжигай, не горят, твоих стихов ряд, разрублен-
ный на куски, столбики, радости и тоски, страниц
хоровод, сердца повод, петлица, твоя жар птица,
шамбала, атлантида, под водой, не утонуть, не
вдохнуть воздуха, наполнив им клетку, пипетку,
инъекцию, клизму, опия тризну, в голове пустота,
внутрижелудочковая жидкость, испарилась, ушла,
ликвор идей, зачем выпил злодей, вампир душ, на
губах уж, потерян запах, дорога секунда даром,
приобретая, бабочка живёт порхая, приближаясь...

Bells for John Whiteside’s Daughter
Колокола звонят по дочери Джона Уайтсайд (Элегия)
John Crowe Ransom (1888-1974)

В маленьком теле, как молния быстром,
C изящностью птицы крыла,
Tолько недавно, не верится даже,
Здесь девочка рядом жила.
Что же здесь делают крест и кадило,
Неужто она умерла?
Смерть не спросила, скосила не плача,
И нас поразила она.

Только вчера залетали к нам в окна
Cчастливого смеха звонки –
С тенью своею сражалась под солнцем,
В длину совершая прыжки...