Жил-был

Была любовь святая ,
Ты в юности была ,
Была ты золотая ,
А нынче вся сплыла ...

И замело дороги
Все к сердцу твоему ,
И не ведут уж ноги
К знакомому крыльцу ...

Глаза твои как звёзды
Сияют в темноте ,
Теперь наверно поздно
И мы уже не те ...

Была весна.
Беззвучно за нами наблюдали
Вышки.
Предгрозовое небо электричеством
Пропахло.
Была весна.
И мы втроём стояли
На крыше.
Втроём: ты, я и ветер.
Было жарко…
И ветер ревновал меня к тебе,
Трепал за косы.
И хлынул дождь.
И ты шептал на ухо мне
Свои вопросы.
Такие, право, глупые…
По телу дрожь
От липких капель босиком бежала.
И губы мокрые.
И не хотела я, но всё-таки сказала,
Что на грозу тебя я променяла.
Была весна…

Был он странным, очень странным.
Не бросался словом бранным,
не курил, не пил вина,
улыбался, как весна..
Был блаженным, одним словом.
Говорил: «Как это ново:
рисовать дождём цветы
на кусочке бересты;
с воробьями летку – еньку
танцевать, согнув коленки;
и курлыкать журавлём
под сиреневым кустом;
с волн сорвав морскую пену,
украшать ей гобелены;
и румянами зари
все покрасить фонари».
Но не верили ему,
непонятно почему.
Он в ответ лишь улыбался
и внезапно испарялся,
оставляя...

Был вечер поздний и багровый,
Звезда-предвестница взошла.
Над бездной плакал голос новый -
Младенца Дева родила.

На голос тонкий и протяжный,
Как долгий визг веретена,
Пошли в смятеньи старец важный,
И царь, и отрок, и жена.

И было знаменье и чудо:
В невозмутимой тишине
Среди толпы возник Иуда
В холодной маске, на коне.

Владыки, полные заботы,
Послали весть во все концы,
И на губах Искариота
Улыбку видели гонцы.

Было все так легко, и как будто не с нами,
Она сейчас далеко, она сейчас не такая,
Она не звонит друзьям и не пишет подругам,
Это было давно, но я буду ей другом,
Все равно...

Был ранен зверь. И зверь ревел.
Рычанье скорбное наружу
рвалось, в мою вонзаясь душу,
как тысячи холодных стрел.

И я душою леденел,
предощущая смерти стужу.
А кровь лилась толчками в лужу,
и снег вокруг неё чернел.

Был ранен зверь. Он издыхал.
И он смотрел в меня без злобы,
с тоской, разящей наповал,

как будто часть своей утробы,
звериной боли и хворобы
в меня навек переливал.

Было хорошо, да так недолго,
Рассекли ударами весла.
И былое медленная Волга
Медленно в низовья унесла.
Но однажды осенью, под вечер,
После долгих лет приду сюда…
Как воспоминанья быстротечны,
Как медлительна холодная вода.
1975г.

Был колючим куст роз,
А любовь — сказкой Грёз.
Погасить бед метели,
Её пламя сумели.

И в вас солнце погасло,
И не стоит напрасно,
Возродить всё стремиться,
Не вернуть счастья птицы.

От сердечных терзаний,
И душевных метаний,
Вы совсем исстрадались,
И друг к дружке в вас жалость.

И никак не решитесь,
Вы друг дружку из жизней,
Из своих отпустить,
Но вам вместе не быть.

Был колючим куст роз,
А любовь — морем слёз.
Вы сумейте расстаться,
Вместе — нет у вас счастья...

Был черствый хлеб, что слаще сдоб,
Был ратный труд, простой и страшный:
На фронте пашней пах окоп,
В тылу окопом пахла пашня.

Впрягались бабы в тяжкий плуг,
И почва впитывала стоны.
Мукою, смолотой из мук,
На фронт грузились эшелоны.

А там своя была страда,
И возвращались похоронки
В артели вдовьего труда,
В деревни на глухой сторонке.

Кружили, словно воронье,
Над опустевшими домами.
Кололо жесткое жнивье
Босое сердце старой маме…

Был финал обыден и банален,
А сермяжной правды суть скучна.
Без надежды мира взгляд печален,
И прохладой тянет из окна.

Как всегда опять счёт на минуты,
Как всегда день начат с беготни.
Эх, порвать бы обязательств путы,
И наполнить смыслом жизни дни.

Смогут стать ферзями не все пешки,
Хотя шанс на это есть у всех.
Но мы часто в повседневной спешке,
Не заметим нашу дверь в успех.

И о том не зная, превращаем,
Время жизни в гонку за мечтой.
И мчась к горизонтам, Неба краем...