Жестокий

Весна дарует нам на час
Тот дивный цвет - отраду глаз, -
Оттенок золотой цветов.
Час минул - злато лепестков
Жестокий ветер гонит вдаль, -
Так проникает в рай печаль...
Проходит время сладких снов,
И тленно золото цветов...

Надёжный враг,
высокий флаг
И дальняя дорога.
Я напишу на теле знак,
Что я останусь богом.

Порочный круг,
жестокий друг,
Неразличимый лепет.
Я вырвался из цепких рук —
И растворился в небе.

Куда ты!
Стой!
Жестокий ветер
Настигнет твой остывший след.
Ты не подумаешь о Зле,
А ведь вокруг — узор столетий,
Сидящий чёртом на весле.

Твой холм стал крут,
Твой путь — порочен,
А на кольце из цепких рук,
Как практикующий хирург,
Сидит святой Посланник Ночи
И смотрит пристально вокруг.

Мой милый друг!
Ты слишком прыток,
Но эта лодка дала течь.
Куда ты!
Не наткнись на меч,
Разящий из затылков бритых
Неполноявленных предтеч!

Кусай рукав, клыки вонзая,
В льняное платье...

Вечный странник на большой дороге,
Я уйду в неведомую даль:
В мир, где счастье будет — лишь немногим,
Остальным — тревоги и печаль.

Из Страны Мечты в Страну Обмана
Предстоит навеки мне войти...
Я — войду, — но Руны Аримана
Остаются на моём пути.

Кто-то скажет мне, что всё напрасно:
«Что тебе! не хочешь — не иди!»
Я ж, дурак, отвечу: «Жизнь — прекрасна;
То ли ещё будет впереди!»

Я устал уже, но, как ни странно,
Я с дороги не хочу сойти
И иду, а Руны Аримана
Остаются на моём...

На обочине растут цветы в пыли,
Ветер их посеяв там, о них забыл.
Они вянут, знать своё уж отцвели,
Зной их высушил и жаром загубил.

На обочину попав, всё пылью дышит,
На обочине короче жизни сроки.
А в лесу — в тени деревьев цветы выше,
И не сгубит их жара и зной жестокий.

Беззащитна часто в жизни красота,
Пыль вдыхая, свежесть выдохнет в ответ.
Но под пылью всё ж останется чиста,
Ведь живёт в её сосудах солнца свет.

А в машинах на дороге души нет,
И отжив они, оставят ржавый...

Дружочек любимый, мой серенький ослик,
Опять вы ко мне не заходите в гости.
Купила морковку и сладкую репку,
И самую модную в клеточку кепку.
Живу, как и прежде, от мостика - прямо,
Тоскую неделю, мой ослик упрямый.
Мне спрашивать, право, ужасно неловко,
Но слышатся ночью под дверью подковки:
И, раз, два, три, цок, и, раз, два, три, цок -
Танцуете с кем-то Морковный вальсок?
Ночами не спится и так одиноко,
И хвостик трясётся от каждого цока.
Вчера забегала за солью к соседке...

Сплетённый узором свободы мятежной
Из нитей воздушной стихии безбрежной,
В добре или зле (всё без мер и понятий)
Он полон восторгов и полон проклятий.

То волны вздымает горами на море,
То тучи наводит с грозою во взоре,
То вихрем кружится, то воет пургою,
То мир освежает вечерней порою.

Вздыхает и шепчет возлюбленным парам
Листвой, в тишине, он легенды о старом:
О правде и лжи, о любви и отваге,-
Душой отдаваясь эпической саге.

И кажется, будто в нём три человека
Сплелись...

Я уйду, пойду, уйду,
В поле, во широко.
Унесу печаль-беду,
Далеко-далёко.

Её брошу, брошу там,
Я в овраг глубокий.
Не нужна она здесь нам,
С нею мир жестокий.

Соберу, нарву цветов,
В поле ярких-ярких.
А у солнца возьму слов,
В песню свою, жарких.

А у зорьки её нежность,
А у неба красоту.
А у утра его свежесть,
И росинок чистоту.

Я уйду, пойду, уйду,
Во широко поле.
В песне радость там найду,
О любви и воле.
Марковцев Ю.

Закон нашей кармы очень суровый:
Любил пожевать – родишься коровой,
И будешь жвачку потом жевать
Веков этак двадцать пять!


А если счастья сейчас много,
То раньше был ты больным бульдогом -
На всех без разбору рычал и кидался,
На кличку «Бинго» всю жизнь отзывался.

Нет сил поломать жестокий порядок -
Быть может мне это совсем не надо,
Я, может, хочу со своим отрядом,
С веселым скрипом ползти задом.

Хочу сознавать себя ракообразным,
Хоть люди считают меня безобразным,
А в...

Что мы можем, что желаем,
Кто мы есть, какими будем?
Испокон вопросы эти
Задавали себе люди.
Испокон, а, значит, вечно,
Счастье в мир нести старались.
Но по разному, конечно,
Это счастье представляли.

Уходили миллиарды,
В тьму, откуда нет возврата,
Рядом с истиной блуждали,
Все блуждали где-то рядом.
Мысль пытливая горела,
На кострах и столбах пыток,
В храмах душных еле тлела,
И тупела, ставши сытой.

Но труды тех, кто шел раньше
Не пропали в тьме бесследно.
Ведь разрыв...