Жестокий недуг

Мертвый берег, Мертвое море,
нет ни рыб, ни птиц.Желтый сок
заливает Садом с Гоморрой -
ярость неба, гневный песок.
Палестины жестоки мотивы,
Ричард Львиное-Сердце устал
от жары, отсутствия пива,
смысла жизни.Серный оскал
убивал любое движение.
"Вот и славно"-рыцарь сказал.
Сарацин кричал:"Поражение!"
"Нет, победа.От мертвых скал
все дороги стремятся к жизни.
Плащ потертый с эмблемой льва
"Не будите -я сплю", мой бизнес,
латы рыцаря, мысли, слова
отдаю тебе, дерзкий воин...

Слёзы льются, жгут мосты,
В саван мир одетый.
Разрываются мозги,
Пляшут пистолеты.

Каждый день сливают кровь
Города и страны.
Боль пирует вновь и вновь –
Солью да на раны.

И уходят люди прочь
Тысячным потоком,
Тем, кто им не смог помочь,
Отомстив жестоко.

Застелить, допив вино,
Пол ковром багровым.
Или вдруг шагнуть в окно
Вслед за Башлачёвым.

Ощущая смерть на вкус,
Раскусить таблетку.
Иль с души снимая груз,
Встать на табуретку.

Вспомнить всех – своих, чужих...

Мой дорогой, теперь я всё сказала…
Я рада, что сумею дальше жить.
Надежды все давно я потеряла,
И этот груз мне незачем носить.
Тем вечером мы снова были вместе,
Лишь плакали.…И каждый – о своём.
Напрасно думать о какой-то чести,
Пусть моя честь теперь горит огнём.
Я всё сказала. Я осталась верной
Твоим губам. И истина проста.
Ты был (и есть) моей любовью первой.
Она так беспощадна и чиста.
Все твои фразы наизусть я помню.
Как можно этот вечер позабыть?!!
Размыт дождями и заляпан...

Мы давно разошлись,потерялись,исчезли,
Исчезают седые от снега страницы.
Лишь осталось проклятое вечное если,
Память,зеркало,мысли,знакомые лица.

В сердце то же пожар. Оголили нам нервы.
И залили вином струны старой гитары.
Ты теперь одинок. Ты всего лишь был первым,
И ты снова пойдёшь грусть искать по бульварам.

Дым дешёвых сигар тебе в ноздри ворвётся.
Ты привык. Ты устал, но идёшь шагом быстрым.
Ты дойдёшь до скамейки. Душа разорвётся,
Ты приложишь к губам пожелтевшие листья...

Забежала в магазин собака -
Толстопузый безобидный щен.
Был он, как тигренок, полосатый,
Никому не создавал проблем.
Холодно на улице и сыро,
Голодно и страшно одному.
Вот и прибежал щенок-проныра
К людям: ну а вдруг домой возьмут?
И постелют коврик в коридоре,
И положат в мисочку еду...
Он блуждал с надеждой в песьем взоре,
Не почуял вовремя беду.
В этом и была его ошибка...
Тишину взорвал щенячий плач!
Наш охранник с радостной улыбкой
Песика пинает, словно мяч.
Отфутболил, взял...

Вновь одиночество. Грустно . Печально. Обидно.
Закономерность почти уже этот сюжет,
Новые встреча?! И снова разлуки ехидна??...
Снится пока ещё образ, которого нет.
Утро сбирается. Сон растворился за мглою,
Был, да не тот, - проходящее, - значит туман...
Всё, что прошло было просто жестокой игрою,
Той, где единственным правилом - чёрствый обман.
К счастью? К беде ли? Кто знает? Тоске одинокой
Снова придётся рассказывать прожитый день,
Снова покроются сумраком рифмы и строки
И...

Разрывающий клетку грудную,
Разбивающий в кровь пальцы ног,
Я ищу лишь одну дорогую
Из десятков возможных дорог.

Озадаченный мыслей контрастом,
Гордо падаю, хлипко стою –
Как по слуху скользя пенопластом,
Как стеклом раздирая ступню.

В кулуарах немого театра
Ежедневно с катушек слетев,
Я пою "где же место для завтра?" –
Мой извечный затёртый напев.

Сто диагнозов злого безумья,
Сто несшитых расщелин души,
Сто смертей дарит темень-колдунья –
Слёзы времени в вольной тиши...

Синеглазое море вздыхает тихонько под утренним солнцем,
убегает волна от волны, берег ждет с нетерпеньем прилив.
Воскресенье - недель командир, проверяет в пустыне колодцы,
продолжая светить как ни в чем не бывало, без альтернатив...

Беспокойства полны облака, в ожидании нового ветра,
увлажняется слезным дождем, распрощавшись с жестокими сказками, век.
Восседает пророк на верблюде,блуждая в оазисах-ретро.
Сорок долгих недель в колыбели по Нилу плывет человек...

Город луковых слез...

Время – жестокий учитель.
Остались лишь имена.
Фидий, Парразий, Пракситель.
Упали зря семена?

Разбился свет на мелкие куски,
Как мысли, растерявшие опору.
Хватаясь за уставшие виски,
День переходит в вечер. Ночь уж скоро.

Холодный лист предельно стал жесток,
Серьезен, неподкупен и спокоен.
Как будто не по делу и не в срок
Навязчивым вниманьем удостоен.

Напившись боли, сердце спит моё,
Хлебнув с избытком слезной терпкой влаги.
Растащит утром жадно вороньё
Чистейшие листы моей бумаги.