Женский

Веселятся женщины в кафе,
Для себя устроили девичник.
Все уже немного «под шафэ»,
Но за столом никто не лишний.

Обсуждают женские проблемы –
Муж, семья, работа, дети, быт.
Эта надоевшая всем тема
Каждой из них душу бередит.

И хотя у всех одно и то же,
Только легче стало на душе.
Выпили ещё чуть-чуть и что же –
Стало скучно за столом уже.

Вышли в круг потанцевать немного,
Чтобы в танце показать себя.
Все наряды оценили строго,
Не ревнуя, но и не любя.

Загорелись щёки от...

Интриги, сплетни и коварство,
Измены, слёзы и враньё.
Оценить может «женское царство»
Французское слово «babje»

Среди соперниц нет у них подруг –
От каждой можно ждать подлянку.
Их чувства вписаны в порочный круг,
А мыслят они наизнанку.

Их почему-то тянет к нам магнитом.
И что-то нас притягивает к ним.
И тяжко женщинам без нашей свиты.
И нелегко мужчинам быть одним.

Что в них для нас заложено природой,
Если для них мы не щадим себя?
Как ни силён инстинкт продленья рода,
Но...

На ладонях видно счастье,
След любовного экстаза.
Разбивается ненастье
Будто дорогая ваза.

На её ладонях ласка,
Упоительная нежность.
Удивительная сказка
Улетает в безмятежность.

И сияет, и лучит
Весь безумный этот мир.
Женских рук волшебный чип
Код любви несёт в эфир.

Тело не плывёт - парит.
Машет крылышками в рай.
Вверх возносит как магнит.
Стал дворцом простой сарай.

Ты меня околдовала,
Увлекла дорожкой страсти.
Стало, дорогая, мало
Лишь одних твоих запястий...

Благословенный падает дождь
Падают тяжелые капли
На пересохшую землю
Знаю
Ты беззвучно поешь
От радости поешь
Свою женскую песню
Дети и овцы еще спят
Еще спит все живое
Ты моя радость поешь
Красиво тихо поешь
Согревая все вокруг
И возникает - родное

Скажите мне, прольется ли слеза
Из женских глаз, когда меня не станет?
Когда с высот из журавлиной стаи
Взгляну - в убранстве осени леса.

Все будет, так как было и сейчас:
И золотом просыпанные листья,
И радостные у влюбленных лица,
Но лишь кукушка не споет в часах.

Хотелось бы, чтоб вспомнили друзья
На холм гвоздику, молча опуская
Там, клином в синим небе, наша стая
Увидит, может быть - блеснет слеза.

Лишь знаю одиночество мое
Помашешь с грустью, молча провожая.
Когда вдали...

Ты бабушкой меня назвал,
А сам - давно уже не мальчик,
По жизни скачешь словно зайчик.
Безумный пляшет карнавал.

Меняя женские сердца
На восхитительные маски,
Ты резво пляшешь без опаски,
В любовь играя без конца.

В толпе стареющих мужчин
Ты чувствуешь себя героем,
Сидящем на высоком троне,
И для печали нет причин.

А женщины текут рекой,
Течение их вдаль уносит,
Никто причалиться не просит.
Твой остров навсегда пустой.

Центр тяжести –
мягкая поступь кошки
в тихом вечернем свете.
Сердце уюта –
тёплый бокал вина.
Для полноты букета –
прядь женских волос
на пальцах.
Невольно
обманываю себя,
что так было и будет.
Но пепел на чёрных висках
бесцеремонно
падает на пол.
Прохладно.
Время пить чай.
Разглядываю
пурпурные капли вина
в области сердца
на белой рубашке.
Не отстирается.
Минуте молчания
в рамках минуты
становится тесно.
Мягкая тень кошки
теряется за портьерой
осеннего занавеса.

На фотомастера итог
самоотверженных исканий
смотрю с надеждой, но душа
все отозваться медлит, медлит,
и черно - белая страна
расплывчатой загадкой дремлет.
И кажется, еще немного -
и мир художника уйдет
куда-то вдаль неразделенно,
и тайну этих светотеней,
и изощренность мастерства
уже не вспомнить.
Но - внезапно
забьется сердце учащенно,
дыханье дрогнет у листа,
где женское лицо живое
притянет внутренним огнем...
И мир другого человека
и мой, и мастера безмолвно
соединяются в...

Твой Голос по-детски чист, непосредственен.
Лёгок, как снег, и по-женски естественен,
Сердцем глубоким согрет,
Жерлом вулкана задет
И защищен ледяным панцирем.

Твой Голос молчит, говоря,
И говорит, молча…
Но воспаленным лбом я припадаю к иконе Голоса.
Наслаждаясь поэзией святости,
Истой, неброской.
Твой Голос пахнет терпкими лилиями
И мёдом церковных свечей.
Твой Голос лучи Селенита льет,
Прорицая и соединяя любящих в одно имя,
Рисует узоры фиолетовым инеем.

Твой Голос во мне...

Кто скажет мне:«Неужто я старею?»

Все больше философии в стихах,

Еще горю, но, кажется, не грею,

Нет остроты в содеянных грехах.

Не распыляюсь плотью, как мальчишка,

Ищу не остроты, а глубины,

Не куртку одеваю, а пальтишко,

Поэт стареет, Вы удивлены?

Да-да старею, не сорю деньгами,

Читаю вслух Божественный закон,

То любовался женскими ногами,

Теперь любуюсь ликами икон.

ОЛЕГ ГАВРИЛЮК