Железо

Два пузыря тут - желчный, мочевой
И поджелудочная железа,
Надпочечники, почки над кишкой,
Желудок, печень, селезёнка, да
Трахея, лёгкие и пищевод.
Вот бронхи, сердце в центре здесь живёт.
Аппендикс, мочеточники у нас.
От органов и жизнь есть про запас.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2017

Стремительный разбег, «пленительных» несчастий
Родит глубокий ум, не скорые слова
Душевные глаза усталого поэта
Срезаются стрелой великой суеты
Великого сомненья...
"Приветливый" оскал глубокого презренья
Он вырвет из души, изрядный клок любви
Перевернув глаза, себя мы собираем...
Прости нас Милосердный, и лучший из земных
Хорошее "вино" бушующего ветра
И в океан небес, меня опять несет
И поднимает в суть...
И мудрость глубины, и свет снутри идущий
Рождается в краю задумчивых людей...

Выжгут крамолу,
Калёным железом.
Тени по полу,
Рядышком с креслом.

Сжав жёсткой хваткой,
Лапой стальною.
Правдою-маткой,
Режут вживую.

Конь бьёт копытом,
Подкравшихся сзади.
И нет в побитом,
Доверия к правде.

Каждому что-то,
Жизни призванием.
Мысли заботой,
Сердцу желанием.

Жёлтый листочек,
Упал мне под ноги.
Как яркий прочерк,
Средь луж на дороге.....
Марковцев Ю.

Полетать бы мне вольною птицей по белому свету,
Карт любую колоду возьми , все равно - здесь тюрьма,
И расскажет колода про все и поможет советом,
Все прописано роком и нету чела без клейма.

Тело душу хранит, а бетон - одиночество наше,
Мы всегда за забором, стеною, железом ворот,
Нищету развела по поместьям своим наша Раша,
Вот и прячет нужду по углам терпеливо народ.

Улететь бы отсюда мне белою вольною птицей,
Только крыльев заветных судьбою моей не дано,
И читаю стихи...

В твоем зашифрованном небе,
Тропинка из мыслей и фраз.
От запыленных временем картинок сепий,
До цифрой двоичной прописанных глаз.

В твоем зашифрованном поле,
Ветер ласкает пчел на цветках.
Под непрерывной тяжестью высших символик,
Рассудок мечется в хлебных кругах.

В твоем зашифрованном море,
Волн неустанных шепот и рев.
Читаем послание на рыбьих узорах,
Водой святою погребенных веков.

В твоем зашифрованном появлении,
Бессонные ночи и тревожные дни.
Неужели, Господи, мы во...

Горячим ритмом бьется, задыхаясь...
Железом по ладоням и слезами
Смятенье слов, звучащее словами,
Над лакримозою с шипами грёз.
Сквозь терпкий привкус пальцев всуе верных?
Задеть рукой, прощаясь на мгновенье,
Как отзвуком заката в день печали,
Слушать романс измученного лета
И засуху, как фрески, изучать.
Как тихость не шагов, а ожиданий
Жизнь - церемония для путеводных нервов,
Цветы, несущие земле свои дары.
Любовь моя, суровы эти земли,
Любовь моя, всем утомленьем нашим
Восходит...

Разлетались мельницы по небу.
Сверху вниз над крышами гудят.
Неуклюже, медленно, нелепо,
Подражают стае голубят.

Над землёй трясут своим железом
Наплевав на свежее зерно.
Надоел тяжёлый труд полезный,
Ну и разлетались над страной.

Старенькие мельницы из стали
Бросили труды свои и вот,
Этой неказистой, ржавой стае
Новую работу люди дали
С должностью «учебный вертолёт».

Я бы могла написать на немецком,
На португальском или на шведском,
Я бы могла написать на французском,
Но я написала стихами на русском.

Значит, для русских стих предназначен,
И нисколько, никак не иначе.
Пусть кто-то скажет: «В написанном бред»,
Только проверь всё в истории лет.

***
Верь, что Бог есть на свете один.
Он и отец, и кумир-господин.
Род – его имя, он всё породил
От тварей земных до небесных светил.

Не вспоминай Бога всуе напрасно.
Все беспокойства не любят – то ж...

На дороге труп белки — убита,
Из железа машиной людей.
Её право жить, ими забыто,
Как призыв Бога к ним: - «Не убей!»

Смерть не близкого к нам, нам абстрактна,
Мы не радуясь ей, не скорбим.
Мысль о том, в нас уму неприятна,
Он живой и жить хочет живым.

К жизни жизнь, к смерти смерть, тело тленно,
Вечность душ под вопросом большим.
Смерть придёт и уйдёт жизнь мгновенно,
И умрёт тела суть вместе с ним.

Всё умрёт, что заложено в генах,
Всё, что мозг в себе мыслью создАл.
Знаний...

Он пахнет бензином и потом,
Асфальтом, железом, вином.
Приходит уставшим с работы,
Зайдя по пути в гастроном.

Не просто вкушает свой ужин,
А громко и яростно жрёт.
Она восхищается мужем.
Ни дикость его, ни живот

Её не смущают нисколько.
Пусть он не воспитан и груб,
Но в сердце и в мыслях лишь Колька.
Лишь он ей и дорог и люб.

Она пахнет старой больницей
И кучей пилюль и микстур.
Худа, так что ветра боится.
Одета во всякий гламур,

Но смотрится в нём неказисто.
Сутула...