Же стало

Допело песню, жизни моей лето,
Опала осень, золотым листом.
Была ещё, пред ними весна где-то,
Но это всё, уже давно в былом.

И не зовёт, меня в себя как прежде,
Туманом тайны, горизонт вдали.
И уж не верю, я устав, надежде,
На то что мы, печали все прошли.

Пришёл я в зИму, жизненной дороги,
И жив холодным, белым её сном.
И скользким стал, уклон пути пологий,
И я скольжу, боюсь упасть на нём.

И нереальным, стало всё что было,
Пар вздоха дымкой, путь размыл в глазах.
Погас мой...

Пустая комната... тусклый свет...
Чуть слышно плачет гитара...
Стрелки часов продолжают стремительный бег...
Все как всегда... лишь тебя не стало...

А за окном наступила весна...
Ребятня песочницы атаковала...
Девчонки сводят парней с ума...
Все как всегда... лишь тебя не стало...

А я был весел в тот миг, когда
Ты уходил... никого не тревожа...
И было в тот день все как всегда...
Лишь твой взгляд стал немножко строже...

И было тепло, как никогда...
Воробьи в придорожной пыли...

Дождь стучит по мостовой,
Как будто ни во что не стало,
Дождь стучит по мостовой,
На душе мне тяжко стало!
Дождь стучит по крыше,
По окнам барабанит,
Дождь стучит по крыше,
К себе меня он манит.
По асфальту дождь рекой,
Он зовет меня с собой,
По асфальту дождь рекой,
Почему увлечена тобой?
Посмотришь в комнату: уют,
Тепло, светло… и даже странно…
Снова будто бы зовут,
Капли, дождь, но все туманно.
Мысли, где-то вдалеке,
О тебе и обо мне…
Возле моря, под дождем,
Сидели мы...

В этом сезоне ждать не модно,
Привычней стало предавать,
Чтоб доказать свою свободу -
Легче свернуться и соврать.

Любить в этом году не модно,
Сам за себя каждый!
Но почему вдруг дети уродливы
Стали у нас рождаться?

Следовать моде вдруг стало не модно…
Возьму-ка я кисть и краски,
Выпущу страхи и боль на свободу,
И жить начну без оглядки!

И снился мне сон.
Сидел я над Вселенской ямой и смортел на жизни людей,
а у каждого своя маленькая жизнь и свое маленькое солнце.
И не видят они соседа своего, и не хотят его видеть.
Страшно стало мне за людей, и за себя страшно мне стало.
Подошел тут ко мне человек в белых одеждах,
Повернул меня лицом моим к пустыне с черными песками и сказал:
"Сможешь ли пройти через черные пески безверия с любовью в сердце
и разумом в голове? Сможешь ли вернуть человека человеку и солнце людям? Силен...

Октябрятскою звёздочкой,
галстуком шёлковым алым,
Комсомольским значком
на моей Вы сияли груди.
Были в сердце моём.
А теперь Вас не стало, не стало…
Не заменит Христос.
Не заменят цари и вожди.
Эх, Владимир Ильич,
как мы верили вам, как любили!
Вражий класс истребили,
детей и дедов не щадя.
Мы легенду из Вас,
мы икону из Вас сотворили,
Статуй Ваших мильоны
воздвигнув на всех площадях.
Не хотели Вы этого.
Богом Вы быть не пытались.
Но воздетой рукой
указали Вы тот...

Только вороны каркают злыми стихами,-
Cумерки- это трещина между мирами!
Только осень багряная дышит чужими ветрами, шепчет :
Сумерки, -Tрещина между мирами…

Ночи стали холоднее, тьма волшебная вокруг
Я иду домой сквозь сумрак, слышу тишь и сердца стук.
Шорох чей-то незнакомый продирается во тьме
Словно стая псов влюблённых лает в мёртвой пустоте.

Кто идёт навстречу путнику - странный зверь, иль Человек
Он сияет тайным золотом, обнажая свой скелет

Молния животворящая, золотая и...

Сибирь - раздольная страна.
И в центре той Сибири
Девчоночка одна росла
Глазенки, как сапфиры

Ей имя было Суламифь,
Но Председатель - гнида:
"Какая, нафиг, Суламифь,
Ты будешь Степанида.

Одна на всех у нас страна,
Равны все поголовно.
И ты не думай, что вольна
Плевать народу в морду.

И, приподняв со стула зад,
Зашедшись от бронхита,
Вручил ей сухо аттестат
На имя Степанида

А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.

***

II
А вскоре началась война
Мужчин...

Тебе, Владимир, шлю я свой привет.
Ты нас покинул — скоро тридцать лет.
Умчались вдаль тобою загнанные кони…
Да, ты был буйный, а мы — тихони.

Вот я тебя постарше, а живу,
Да только жизнь теперь, как сон тяжёлый,
Она, хотя и длится наяву,
Но каждый день грозит бедою новой.

Ты извини, Володь, что я по-свойски.
Постарше я и были мы на ты,
Когда гостил ты (помнишь ли?) в Подольске,
Спасаясь от столичной суеты.

Опять же, извини, коль что скажу нескладно,
Ты ж знаешь — я кузнец...

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...