Жадный

Люблю Москву в крещенские морозы,
Когда клубится город паром,
Когда мороз и ветер выбивают слёзы,
Когда всем ясно – русским и татарам,
Что россиянами зовёмся мы недаром

Сияет солнце, небо сине,
Лежит страна в снегах до океана,
Кто послабей, сбежал в другие страны,
А мы с тобой остались жить в России

И гордый малоросс, поляк спесивый,
Вертлявый турок, немец бережливый
Спешат в Москву просить сибирский газ,
А мы не жадные, не жалко нам для вас,
Прощаем прежние вам недоимки...

Милая сердцу мне львица!
Жадная помощь моя!
Тебе разрешается сниться
В облатках застрявшего сна.

С тобой выхожу на дорогу.
Насытимся – падаем ниц
И в сером тумане тревоги
Искрится звезда парадиз

Ты зыбкой останешься тенью.
Не вверяв себя никому.
Шагнешь, разрывая сомнения,
Растаешь в веках поутру…

Тихонько, неспеша уходит ночь,
И новый день вновь крылья расправляет.
Весь город спит, и лишь шальная дочь
Чужого мужа страстно обнимает.

Она пьяна от сладостных речей,
Трепещет, каждым вздохом наслаждаясь,
Горит, сгорает в пламени очей,
Как Птица-Феникс, снова возрождаясь.

И счастлива, ведь он сегодня с ней,
Лишь для неё тихонько напевает.
То львицей, ланью, ласточкой своей,
То Беловежской пущей называет.

Обвенчаные лунной синевой,
В друг друге голод жадно утоляют,
Что дома...

На нашей несчастной планете,
хотим мы того или нет,
настала пора лихолетья
по множеству мелких примет.
Нечистая, жадная сила,
прибрав все, что можно, к рукам,
нас с вами давно превратила
в ненужный, бессмысленный хлам.
Из самой обычной бумаги,
из голой абстракции цифр
коварные черные маги
составили собственный шифр
и могут свободно общаться,
смеясь над безмозглой толпой…
Пока продолжает вращаться
малюсенький шарик земной…

Я музу свою никогда не забуду,
Её представляю,о ней и пишу...
Возможно,случится когда-нибудь чудо,
Возможно,другую такую найду!

А когда отыщу,я беречь её стану,
Потому что душа все кровоточит,
А муза-любовь излечит мне рану,
Поставит мне в грудь огненный щит!

Я ей сердце отдам-пусть хоть режет,хоть любит!
Мне уже все равно-я уже им погиб.
Если хочет-пускай на кусочки порубит,
Если сможет-пускай его вновь воскресит...

Ей в глаза посмотрю обреченно-бесстрашно,
Её руку возьму как...

Под купол солнечного неба
Из голубого хрусталя
Душа моя вновь так стремится
Взорвать грудную клеть
И вверх взлететь,
И вслед разбиться
Иль купол все ж таки разбить…
И пронестись под облаками,
Хватая жадно свежесть грез,
Понять все в миг,
И в клеть вернуться,
Чтоб жить и веровать, любить…

Растреплет волосы и как попало разбросает
Каштановой вуалью по лицу
Бродяга-ветер. Соскользнет, и замелькает
Тенями рваными, пошевелив листву.

И вкрадчивый, он просочится ароматом,
Из только распустившихся цветов,
И сам себе, коварный, станет сватом,
Разделит первый с тобой радость сладких снов.

Лелея тихо твое тело дуновением
Июльский нежный, теплый, пряный вор,
Прикосновенье за прикосновеньем,
Он жадно пьет, пьянея, твой задор.

Любимая! Жалеть меня не надо.
О музыке и нежности забудь.
Жемчужины восторженного взгляда
Я спрячу от тебя куда-нибудь.

Как розгами стегала жизнь нещадно,
Годами длилась скрытая игра,
И мы, друг друга поедая жадно,
Пролили чашу желчи через край.

Любимая! Жалеть меня не нужно.
Сочувствие и жалость - сущий вздор.
На новый день взирают равнодушно
Два существа, уставшие от ссор.





май 2001 г.

На море ветер волны рвал,
бросал на скалы клочья пены,
как дикий зверь он бушевал,
рычал, не зная перемены,
Валы огромной высоты
вздымались, жадно поднимая
зеленый ил из глубины,
его несли не уставая.
Летела галька из воды,
и веер ракушек цветистый ,
укрыл песчаные валы,
и пляж, совсем недавно чистый.
Упало небо в темноту,
смешались в буре две стихии,
и только лучик в пелену
все слал маяк, ища твердыни.
2005

Случайно встретившись, но так оно и было
Мы вместе провели наверно год.
Нам страсти придавали кучу силы,
Чтоб не устать от тяжести забот.

В начале не могли мы ни минуты
Жить без обьятий жадных и, других
Всех ласк, опутавших как путы
Сплетеньем чувств ее, ну и моих.

И словно выпадая из реалий,
В глазах ее пытаясь различить
Безумство наших диких вакханалий,
Я мог часами из нее не выходить.

И это все могло бы продолжаться,
Наверно, до скончанья наших дней,
Но вдруг все стало...