Зеркалом застыла лужа

По взбалмошным лужам бреду,
Бреду по ручьям текущим.
В своём рифмоплётском бреду,
Бреду по снегам я тощим.

И лезу на крыши домов,
Встречаю сосулек стаи.
Я с ними заплакать готов
От радости и от печали.

От радости, что весна
На пятки зиме наступает.
Печаль же о том, что зима
Последние дни доживает.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2011

Себе мы много позволяем,
Правы всегда, правы во всём,
Других порой не замечаем,
Их мир совсем не признаём.

И эго нами управляет,
Черпая силы, что вокруг,
Мы душу с Вами забываем,
Поставив жизнь в смятения круг.

Не изнутри, а всё снаружи,
Мечты, желанья, боль и стыд,
Любовь для нас, что капли в луже,
Мы плачем часто ведь навзрыд.

Не понимая мы другого,
Признать не можем, что порой,
Всё дело в нас и в нашем счастье,
А тот другой, всегда герой.

Мы критикуем недовольно...

Там,
где по лужам разливает свой яд дождь –
сапоги-скороходы…
Там,
где груды-уроды,
небесные своды
коптит своим чёртовым дымом завод,
в толщу вод
изрыгается смрад…
Там – сад.

Дней перелёты
грудой скопившихся дел
ночью без сил,
в полдень - расстрел,
клетками комнат давили узоры от пальцев на окнах,
лазили чайками мусорных баков ворот,
там – порт.

Улица просится прочь…
Глаз светофора зелёный в обоях мигает всю ночь…
Окна напротив…
Скудный остаток часов,
равнодушных...

Не случится взгрустнуть ни о чём, ни о ком,
За окном моим ветер как ахнет.
Вот подёрнулись лужи осенним ледком,
И буранами снежными пахнет.

Я привыкла рубить в этой жизни с плеча,
Жечь мосты не впервой мне, не скрою.
На плите жёлтый чайник. Заварится чай
И запахнет домашним покоем.

И не скоро весна, долго будет тоска,
Что в душе моей много разроет.
Дверь подъездная хлопнет как будто доска,
Что когда-нибудь всех нас накроет.

Прыгает по лужам воробей,
Тащит гроздь рябины себе на ужин,
Ты идёшь аллеей сентябрей,
Нам с тобою вечер этот нужен.
Пусть каштан роняет вновь листву,
Этот листопад в одно мгновение
Превратил, подобно колдовству,
Жёлтый мир в наше удивление.
А на кухне стынет крепкий чай,
Запах бергамота по квартире,
Я тебя люблю, и невзначай
Нет тебя роднее в этом мире.

А ты придёшь, сядешь у окна,
Зажжём камин - тонкий запах дымный,
И пусть плывут в небе облака,
В этот день наш с тобою длинный...

Пожелтеет лес и песнь прощания,
Птичья стая в небесах споёт.
И огнём пылая увядания,
Лист багряный, с клёна упадёт.

За красу печали увядания,
Воспоют поэты листвы смерть.
Смертника последнее желание,
В их стихах, окрасит листву в медь.

А листва сухая падёт в лужу,
Почву удобряя под стволом.
Нет на ней грехов, ей небо душу,
Сделает в Раю златым листом.

Вечной жизнь и память не бывает,
Свет огней погасших станет тьмой.
И сухой лист мир не согревает,
Вспыхнув, в свете солнца...

Месяц словно в лужу погружен,
И мы позабылись в буднях рутин.
А я стою на мостовой, никому не нужен,
Одинокий и пьяный, один.

А ведь раньше, душа летала
А сейчас боль не тонет в вине.
Даже та, что любил, перестала
Улыбаться при встрече мне.

Мармеладов

Скрипят полозья
Ветром обжигаясь, леденею.
...Дымок увидеть бы!

То не дым и не туман,
То слеза застила очи.
Слова чёрного обман,
Сделал жизнь темнее ночи.

И в ней нет теперь веселья,
И в ней грустный смех, до слёз.
Застудил пыл вдохновенья,
Сделав льдом, в душе мороз.

Ах, как было счастье хрупко,
Ах, как краток век добра.
Жизнь впитала времён губка,
Тухнет, падая искра.

Горизонт всегда далёко,
Не приблизит его шаг.
Всем шесток дан свой и полка,
Своя мера зла и благ.

И поплачь — слезою очи,
Не разъест, но смоет тьму.
И печаль, что...

Вновь в одну и ту же бьёт воронку,
Случая безумного снаряд.
И опять, жизнь рвётся там где тонко,
И опять, в ней солнцу день не рад.

Кончились слова, не стало мыслей,
Ум в оцепенении застыл.
Призрак памяти, сознанию неслышный,
На задворках бытия без сил.

В тишину последнего причала,
Разум не желая соскользнуть.
Заставляет всё начать сначала,
И продолжить жизни земной путь.

А душа противится — усталость,
Сжала её в щупальцах своих.
И сковала тело её вялость,
И тревожит, мир...