Зеркало триптих

И совсем я не ужасная...
И совсем не очень страшная...
Даже очень симпатичная...
В общем... женщина приличная!

Чай люблю с вареньем пить...
А ещё люблю шутить.
В жизнь свою влюблённая...
Женщина я очень скромная!

Юбка модная и туфельки...
Губки бантиком я подведу.
Глянусь в зеркало... Красавица...
Расступитесь... я гулять иду!

Развевает ветер волосы...
Греет солнышко слегка.
Я иду... иду по улице...
До чего ж... жизнь хороша!!!

Лариса М.

Пульсом,пульсом,пульсом,пульсом,
Мысли жгут,давление плюсом.
Дух живой в прожженном теле,
Похудел брат за неделю.

Обезумевший луною,
К смыслу здравому с войною.
Серый мир в стеклянном глазе,
Положителен к заразе.

Стены дома хуже клетки,
Не родные стали детки.
Ссоры,ссоры,ссоры,ссоры,
Сорваны с карниза шторы.

Рвется изнутри наружу,
Возле запах воли кружит.
Где же,где же,где же,где же,
Почему сейчас, не прежде?

Мертв покой спокойной ночи,
Спать ночами нету мочи.
Сердца...

Тише воды…. Белым-бело….
Дрожит светляк настольной лампы.
Кружится снег, как помело,
и тает в плоскости асфальта.

Пахнуло холодом – открой
все форточки – декабрь на сердце.
Слоится топь аллей слюдой
и тает заревом абсента.

Мороз по коже…. Лёгкий иней….
Скелет ветвей в склеп неба врос.
Скрепит борей, как крест могильный,
скрывая в хвоях листья роз.

Под шёпот глаз луна плывёт;
на волоске лучится свечка.
Шёлк крови, шерстяная плоть;
в окне – тысячелетний вечер.

Как на ладони...

Нам говорит лоза, что дождевые воды -
Родители и винограда и вина,
И что в любом земном творении, вся природа
Как в тысяче зеркал отражена

Так, представляем мы, что души обитают
Чуждаясь суеты, в затерянных мирах, -
Но пыль далеких звезд, порою, оседает
Пыльцою на цветочных лепестках...

Зачем вы его похоронили, (впопыхах, причитали,
все ах, да ах,(произносили псалмы, пели,...мы, да
мы), вывернув наизнанку, заломив руки, доспели,
допустили, дописали, не ради скуки, печали, так-
ую обманку, вольности, ощущения, одиночества,
(манка, кутерьма, липнет, пристаёт, траура идиот,
сочиняющий стих, о том, чего не было, да, п-чих,
правда), в замкнутом пространстве, лаванда, «ма»
(стон последний, покойника, не хотел умирать,...
«достойненько», умерить посыла, соль, просыпал...

Мне тут твердят незваные мессии,
Что унываю в виршах я зазря,
Что весело живётся во России
Буквально всем – от смерда до царя.

Но те, кто весел, – В СМЕРДАХ НЕ БЫВАЛИ,
Надежд не распинали на кресте,
Работой век горба не надрывали
И не страдали в гладе и нужде.

Мне тщатся и церковным приговором
Меня унять – унынье, дескать, грех.
ВольнО же лихоимцем быть и вором
И нищих укорять промеж утех!

Скажу одно. Христос Отца боялся,
И чтил, и принял смерть как рек Отец.
И НА ЗЕМЛЕ НИ...

Бледных рук тишина – нескончаемой ночи предтеча –
антрацитовой тенью ложится в туман покрывал;
ожерелье волос опускается блеском на плечи,
как рождественский снег, осветивший лиловую даль.
И на крапчатом небе чернильными складками тают
перекрёстки ветвей – им брусничные губы твои,
что-то шепчут по-летнему, и безвозвратно теряют
тихий голос дорожный в зеркальных развязках зимы.
Бледных глаз тонкий лёд, отражая холодные искры
переменчивых окон, скользнёт тишиной в зеркала;
аметистовым...

За здоровьем своим,только нам и следить,
Среди лезвий точенных проходит дорога.
Мир снаружи прекрасный ,способен убить,
Похвалиться дается немногим.

Не забудь, с кем бок о бок по жизни идти,
Между вечных зеркал созерцая друг друга.
С ним, и к счастью, всегда видеть мир по пути,
Самый близкий твой друг и подруга.

Не забудь трепет тех, кто так смотрит нам в след,
Те,кто видит, всегда, наших дней перемены.
Кто по истине ценит наш томик побед,
Кто не знает еще про измены.

Не забудь...

Ночь - всадник,
Что чёрным плащом укрываясь
По цинку небес в тишине проскакал.
Крадётся по комнате мрак отражаясь
В кривом и безмолвном оскале зеркал.

И ветер урчит в предвкушеньи финала.
С нахлынувшим бешенством сладить не в мочь.
А в небе луна - заблудилась, пропала
Как пьяная дрянь в переулках...
Точь в точь.

Один!
Где - то, в длинном пустом коридоре.
Где множество насмерть закрытых дверей.
Старик седовласый с прищуром подходит
И руки костлявые тянет ко мне...

Читал мезузу, кричал: «Дайте дорогу Архимеду,
(чтобы не попасть в лузу), вогнутых зеркал деду,
«эврики», винта, точки опоры». Марцелло, точил
свой меч, чтобы разрубить его торы или воздать
почести, а впрочем, всё едино, тина слов, истин,
крохи, камешки, (наполнили кувшин птицы),
убежал от себя, от синицы, увидел свой затылок,
чёрной дыры завиток, (ухмылок не терпел), (пру-
ды призмы, озёра линзы, мозоли судьбы). "А где,
собственно, были вы?"