Зеркальная поверхность льда

Широкая Волга за окнами плещет волной,
В зеркальности вод сохраняя моё отраженье,
И Вечность незримо готовится к встрече со мной,
Считая успехи мои и мои пораженья.

Я атом Создателя, штрих в пестроте бытия,
Горсть праха земного, внезапно обретшая душу.
Железо железо острит остриём острия,
И крик, исторгаемый болью, несётся наружу.

Как просто бездушным - не слышать, не зреть и не знать,
Утробу ленивую долгий свой век ублажая.
Землёю, похожей на ад, похваляется знать,
В гордыне...

А звёзды капают сурьмой,
под молибденовой луной,
в кристальный кварц реки.

На эбонитовых ветвях
клубится цинковый туман;
экслибрис следа моего
сокрыло в брильянтин
ночного света.

У акватории ночной,
как арабеска – знак бемоль
в глазури глаз печальных.

Тахикардия ветра, в даль,
слова несёт, дыханья шаль
на пульсе цефеид.

Ночь хризантемой расцвела,
как grazioso, как мила
дриад игра, и болеро
травы в ногах усталых.

Я ликтор тени, я схоласт
дорог из яшмы, свистопляс...

Что нас заботит?
Пыль на поверхности зеркала.
Очистись от заблуждений!

Искрится ВОДА совсем без усилий.
Зеркальные блики глаз ослепляют.
Что с глазом, прохожий?

За всех, кто всё же движется вперёд
Врезаясь сходу в беспощадный лёд
И падая на дно, стремится выплыть,
Когда уже пора из гонки выбыть,
Отчаянно к поверхности гребёт
Я предлагаю выпить по бокалу.

Запятая зрения, скольжение, по поверхности,
при отсутствии концентрации, рассредоточен-
ность, тучность сознания, превратилась в ту-
ман, обман зрения, иллюзорная галлюцинация,
паранойя духа, и на старуху бывает проруха,
цунами, (девятого вала, прения, с штилем, ли-
лия (символ лини) с чертополохом (пятно), а
пижма с цикорием, тени с телом, краеуголь-
ный камень с кремом, милости с приговором,
а топора? топора с вором).

Пустота, отсутствие, соприкосновений,
идей и истин, свет окружает и изнутри
и снаружи, душевные лужи, ужи сознания,
нарекания, логики, фантазии змеи, а ты умнее
сентября, позолоты, желтизны, опавшей
листвы, парки, паркуем мысли, привязываем
к местности, цепляемся за поверхности,
образов, улов из ничего, из топора, каша,
хороша маша, опрокинем тьму, наполним
сознание, перемешаем, с светом, гоголь-
моголь с приветом, расплавим мозги,
«глаза смерти, verra la morte, твои глаза»,
лоза...

В переливах солнечных лучей...
Под зеркальной гладью моря.
Плачет... девушка - русалка...
Плачет... от тоски и горя.

И текут из глаз зелёных...
Слёзы... словно жемчуга.
Их волной несёт к влюблённым...
Там... где чудо – берега.

Там... среди всего земного...
Человек любимый есть.
Никогда не быть им вместе...
Песнь любви вдвоём не спеть.

Человеком он рождён...
А она... воды Богиня.
И нельзя им быть вдвоём...
Ведь она... морей рабыня.

Слёзы льются жемчугами...
Рассыпаясь по...

Создал я всё и всё ещё создам, разрушит вре-
мя, по малому по счёту, смертны мы, бежим,
надеемся, (успели? разочарований череда), ах
да, атласными лесами, болотами, полями, по
сухостою, парует, и поток, что над асфальтом,
пОднял «зыбку», мираж, воды, зеркальных луж,
покоится, тревога восхожденья, из ничего, раз-
давлен, размозжён, как парус, что сорвало вет-
ром, каков был он (цвет), ромашки на лугу, и
васильки, понять я не могу, что основание
пришедшим думам, откуда, из чего, зачем...

Как мягко колокол звучит…
И тишины Гора растет, парит над облаками.
Из чаши, что в руках Твоих,
прозрачно время проливается на спящих.
Пустеет чаша, времени уж нет,
последней каплей
на зеркальном дне блестит и иссякает…
И рассыпается мир форм на части,
чистейшим родником Вода Небес журчит
и наполняет вечным счастьем.
Смыслом космических вершин,
что ветхого мышления не знают.
И встреч космических,
что не отбрасывают тень.
Грядет сей яркий День,
и слава Новой жизни ослепляет...