Зеркал

По тропинке не прошли мы рядом...
На свиданье не меня ты приглашал.
Не меня встречал ты нежным взглядом...
Не меня ты страстно целовал.

Так зачем с тобою повстречались...
Если быть нам вместе не дано.
Навсегда повенчана с печалью...
И судьба... как терпкое вино.

А любовь сыграла вновь вслепую...
Я попала просто под прицел.
Выстрел! И любви шальную пулю...
В своём сердце я ношу теперь.

На двоих постель мы не стелили...
И не коротали ночь вдвоём.
О любви с тобой не говорили...

«Есепкин каноничнее Пушкина и сокровеннее Бродского, но его эсхатологическая гениальность претит массовому сознанию и коллективному бессознательному современников. Отсюда вынужденная элитарность последнего великого столпника.»
Ю. Лотман

XXI

Ирод, Ирод, се брашно твое
И в амфорах вино ледяное,
Алавастром ли, гипсом остье
Смерть забелит - мы виждим иное.

Колоннаду и сад обойдем,
Не четверг, а серебро лиется,
Во златых кашемирах блюдем
Тайность вишен, пусть Хала смеется...

Живу, словно иду по битому стеклу,
Но боли я уже не ощущаю,
Сроднилась с ней, с ней говорю,
И вместе с нею выживаю...

Смотрю на фотографии свои,
Где я беспечная, смешливая, живая,
Как буд-то снимки чьи-то, не мои…,
Как буд-то жизнь там чья-то, мне- чужая…

Где солнечно, надежно, и тепло,
В любви, как в коконе была я там согрета,
И даже, где на фотографиях - зима,
Дыхание семьи мне создавало лето....

Каскадом льются слезы по душе,
Хоть тело и вступило с ней в противоречье,
И...

Глаза, упругие шелка,
Духи, изящные браслеты,
И совершенная рука,
И тени стройных силуэтов;
Вино, бокалы, перезвон,
Цветы, картины, гобелены,
И дрожь зеркал, и губ излом
Остановили ход Вселенной.

15.10.2019

Отдала в безумстве осень пёстрый свой наряд.
Кто с неё, беспечной, спросит за любви обряд?
Когда любишь, безвозмездно жертвуешь собой:
И тогда любовь - не бездна, а родник живой.

Ей сегодня одиноко среди злых ветров,
Что врываются с востока, словно стаи псов,
И навзрыд рыдает часто проливным дождём...
У неё такое счастье, пуст иначе дом.

Оттого щедра так осень в свой прощальный час,
Ничего взамен не просит, просто тешит нас.
Без страданий, сожаленья, уходя, как в бой,
Получает...

По утрам всё чаще хмуро,
Отражение зеркал.
Жизнь, совсем не синекура,
И — морально, я устал.

Хорошо всё с виду вроде,
Не богач, но на плаву.
Колбаса есть в бутерброде,
Не жирую, но живу.

Не мечта всей жизни должность,
Но не рву спины трудом.
Спортом, силы и возможность,
Есть, заняться вечерком.

И жена — умна и статна,
Всё при всём — люблю, любим.
Жить б да жить, но взгляд обратно,
Размывает грусти дым.

Боль, во мне меня корёжит,
Изнутри мне сердце рвёт.
То на ноль меня...

Не случилось, не сложилось,
Зайчик солнечный наврал.
Свет его не солнца милость,
А лишь отблеск из зеркал.

Я стремился, я старался,
Видит Бог, хотел не бед.
Но привычный мир распался,
И страны, родной мне, нет.

Крах империй, войн пожаром,
Завершается всегда.
Ничего нет в мире даром,
И нет блага без вреда.

Воевавший за свободу,
Нашёл рабства вид другой.
Обещавший рай народу,
В себе звал его толпой.

Уж простите, не браните,
Небеса — не вам служу.
Средь земных живу событий...

Ах зачем же, наши две дорожки,
Меж собою, в кОсу жизнь сплела.
Ах зачем, в мёд счастья дёгтя ложку,
Добавляет время болью зла.

Ах зачем же, в жизни так сложилось,
Что в день светлый, тени за спиной.
И в судьбу то гнев Небес, то милость,
Нам мир дарит, случая рукой.

Ах зачем же, как бы не решили,
Жизнь заставит сожалеть о том.
И сломает нашей мечте крылья,
Мир за то что, жили в ней добром.

Ах зачем же, сон чужого лета,
Обманул, отправив в миражи.
И осколком солнца не согрета...

Твоя грация медленна,
Медленно сходит с ума
Во врата триумфального сада,
Где аллеи, крещенье любовью приняв,
Подчинятся открытости взгляда.
Скоро выступит спесь,
А потом расцветёт,
Рассыхаться в хмельных поцелуях.
Бог в тоскующих венах произнесёт
И тебя и меня, одеснуя.
Нам пошёл бы серебряный век, Госпожа,
С его списком воскресших
Нас оставят строкою, строкой на губах
В этом саде ослепших,
Что не видят бесовское жало войны
Между жизнью и смертью.
Нас положат на плоскость зеркал...

Яков Есепкин

• «Ничто не входит в человеческое сердце с такой ледяной силой, как точка, поставленная вовремя. Это золотое всевечное молчание стоит шума времени и эпохи.»
Из интервью Якова Есепкина газете «День», 2001-й год



Портреты юдиц в Колоне

Девятый фрагмент

Тонкий пурпура слой обиют
С белых райских столов, затемнятся
Хлеб и вина, елико пеют
Мглу царевны и вдовы нам снятся.

Это май благодатный тенет
Шумных пиров бежит, легкой сетью
Тьму колонниц чаруя, виньет
Льет...