Затянувшаяся беседа

Осенью под моросящий дождь,
Тоскуя среди улиц освещенных
Ночью, душой отгоняя гроздь
По глупости мною совершенных;
Не желаю порой думою хранить,
Беседой я хочу печаль изгнать,
Но все ж хотят усладу знать,
Никто не хочет грусть делить.

Белый сахара кусочек,
С ним вприкуску чай попью.
Грустно что-то мне дружочек,
Песен бравых не пою.

Тёмно-красный чай, густой,
Лишь такой люблю я пить.
Ночь, пью чай я сам с собой,
И стараюсь не грустить.

Холодильник заурчал,
Словно грусть мою почуял.
И урчанием сказал:
Давай вместе потоскуем.

Одиноко мне — морозит,
Я чуток простыл видать.
Грипп по миру зимой бродит,
Он нашёл меня опять.

Белый сахара кусочек,
Жизнь круг — он без конца.
Я веду беседу с ночью,
Жаль вот...

Мой друг, невидимый, незримый,
Свои я беды расскажу.
И пусть не будешь ты любимым,
Беседы наши, я ценю.

Про страсть, про ненависть, обиды,
Ты столько слышал от меня.
В сетях всемирной паутины,
Моя душа нашла тебя.

Ты мой дневник, хоть и в живом обличье,
Послушаешь и дашь мне свой совет.
И тают в миг и гордость и величие,
Как только души наши свяжет интернет.

Здесь в цветочном переулке
Стоят яблонька и дуб.
Ветром северным и гулким
Да печным угаром труб
Закаляет жизнь их дружбу
Многолетне, день-деньской.
Переносят стойко стужу,
Между ними мир, покой.
Как попал в края чужие?
Может, желудь привезли?…
Пал в объятия благие
Дикой яблоньки, земли.
Они нежно обогрели
И заботой, и добром.
Под метельные свирели
Дуб окутан был теплом.
Поднялся, стал ростом выше
Он защитницы своей,
Оглядел простор за крышей,
Стал и краше, и взрослей.
Старой...

Я проснулся в своей кровати,
День рождения твой - так кстати,
Нет брильянтов и это жалко,
Но бегу покупать фиалки.

Если взглянешь на них со скукой,
Я пойму - продавщица-с**а,
Но у нас миллион затей,
Вот звонок - принимай гостей.

П:
Это были ещё цветочки,
Джа хранится в другом кулечке,
Тьма желающих без сомненья
На молочное день рожденья.


Характерно, что с каждым гостем
Не становится больше тостов,
Но зато дым клубится синий -
Точкой для паралельных линий.

Эй, ты что...

Священники сидели за беседой,
И был вопрос насущнее обеда:
А вдруг им Папа всё-таки позволит
Когда-нибудь жениться, с Божьей Волей?
- " Сомнительна возможность в это время,
Сегодня нереален этот факт,
Чтоб возродилось пресвятое племя, -
Реальней паралич, либо инфаркт ..."
Ответил в тон ему задумчиво другой:
- " Произойдёт, быть может, всё такое
Среди насущных и земных идей
Во время наших внуков иль детей ..."
Дай, Господи, им мира и покоя!

Встречи, встречи... Время лечит.
Кто-то время заклинает
«Помоги!» И время скажет:
- Будь здоров и не болей

Встречи... Встречи... Если годы
От всех тягот средство знают,
Я хочу иммунитет
От этих лечащих врачей

Чтоб не сгинуть слишком рано
Прилагаю показанье:
«Дайте сердцу передышку,
Чтобы выдержать могло»

Если чувства – это раны,
Если жизнь – переживанье,
Быть ей личным терапевтом
Ходу времени назло

С жизнью, будь беседа в лицах,
Мы б могли договориться:
- Месяц, год...

Отчаянье – для надежды.
Поражение больше победы,
когда ты дополнишь мою ночь.
Одежда – такое непрочное
прикрытие.
Беседы – такое скучное ожидание
восхода твоей луны.
Воздух сиренью блуждает.
Волосы, словно волны в винной
чаше темнеющего океана.
Если хочешь, немного поспи,
а потом – я разбужу тебя таяньем
снежно-бережных слов на подушке.
Тени деревьев в окне впитались в голые стены –
а значит, стены уже живые.
Ленная вязь сновидений кружит
аистом, валится пропастью, лопастью...

Стоит ли одно стихотворение
одиннадцатидневного чистилища?
Но ведь функция времени – очищение шелухи.
Я знал, это всегда жило во мне,
просто когда-то вы этого не прочли
за кисло-лимонными газетными вырезками
наших бесед, наших обид,
жило подземным ключом,
старым документальным кадром мертвого сада,
просто вы этого когда-то не разглядели
за чёрной ширмой ресниц и ледяными губами,
ледяными от слов, брошенных вскользь,
в кротовые норы заполненных пауз.
Стоит ли одно стихотворение...

И вот она, слегка балдея,
Вольготно,чисто в неглиже,
Втыкая, будто она фея,
И асом мышкой в вираже.

Вас соблазняя поминутно,
Терзая дланью свою грудь,
Зазывно, трепетно, но мутно...
Меня в постели не забудь...

И ты, расслабившись и млея,
И мышку трепетно зажав,
Ей отвечаешь, фонарея:
- Я так давно вас, фея, ждал...

Но руки судоргой сжимаясь,
Глаза с глазами - разговор.
Будильник утречком, не каясь,
Вам объявляет приговор...

И снова вечером, споткнувшись,
К экранам с...