Засосал я деву в грудь

Грустно, тревожно, больно вновь
Все это глупая любовь.
Плохо, одиноко, робко, без спеха
В жизни новая помеха.
Ты один, я одна
Жестоко, больно – это все она!
Предала, сердце убила.
Всю мою душу сгубила…
Слезы, раны, кровь.
Мысли: ад и рай – все вновь.
Зачем же она нам нужна?
Пусть уходит откуда пришла.
Только теперь уже все поздно,
Над могилой, папа головою грозно…
Глупо, жалко, но слезы…
На набе горят все те же звезды…
Красивый поступок, но обидно,
Как за себя то? Не стыдно...

Идет жестокий бой:
Бой ума и сердца.
В груди гулко и вой,
Как в желудке от перца.

Голова кричит- уходи и не вернись
А сердце рвется на куски:
«Голова подожди не торопись,
Я же умру от тоски.»

Сердце ревет: «Я же люблю!
Люблю и без него я не могу!»
Голова жестоко в ответ:
«Пусть проваливает - места нет!»

Обливаясь кровью, сердце спешит:
«Я люблю, пусть не бежит!
Пусть подождет хоть немного,
У нас с ним одна дорога!»

«Нет, нет и еще раз нет»-
услышу в сотый раз в ответ...

Сорок пуль проглотить успел….
Жизнь за Родину – как метал под пресс.
Был кусок земли, но я захотел
И кую собой новый век.

Грудь на дзот кладя вспоминаю мать….
Жизнь за Родину – как воды в огонь.
Рыть могилы всем – мир перекапать,
Лучше вместе нас да под бронь.

Бронь гранитных плит не пробьет снаряд…
Жизнь за Родину – как камней в песок.
Из простой воды в гневный светлый ряд
И шеренгой в марш под курок…

Грудь моя как щит против пуль и зла
Православный меч в небесах гремит...

Плыл по морю бриг из Риги,
Вёз баранки и ковриги.
Рыбу, крабов, пробки, ром
И большой сундук с добром.

Тридцать три матроса в робах
Рома в трюме брали пробы,
А один из них багром
Отпирал сундук с добром.

Может, в нём пиастров груды,
Может груды изумрудов?
Может, просто серебро?
В общем, нужное добро.

Тридцать три матроса с рома
Стали кривы, стали хромы,
Дружно взяли по багру,
В сундуке пробить дыру.

Тридцать три матроса споро
Накромсали щепок гору.
Снизу, сбоку, наверху...

Солнце в оранжевом фраке
огненной плеткой своей
гонит по кругу, во мраке
девять планет – лошадей.
Синяя звездная пена
хлопьями с губ их летит.
Вся цирковая арена
пламенем млечным горит.
Так и бегут друг за другом,
мордой касаясь хвоста,
по заведенному кругу
и под удары хлыста…

Мечта, бывает, загоняет в тупик.
Пытаешься выход найти,
Стенки лбом пробиваешь, чтоб напрямик,
Но в итоге сбиваешься с пути.
И боль в душе, и холодно в груди…
Истины теперь уж точно не найти.
Стараясь все забыть,
Хоть раз по течению поплыть,
Приходишь вновь в толпу,
Что причинила боль тебе однажды.
Несешься сквозь толпу,
Но жизнь не ударяет дважды
По мету одному.
И снова боль в душе, и холодно в груди!
Ты понимаешь, страдания лишь впереди.
Все исправить уж нет сил,
И страх внутри...

Мы все когда-то красотой блистали,
В Одессе кто-то, кто-то на Урале.
Кутили в ресторанах, флиртовали,
О бедах из газет лишь узнавали.

Любви уроки нам преподавали
Курсистки юные на сеновале.
Нас вихри жизненные разбросали:
В Чикаго кто-то, кто-то на Урале.

Мы повзрослели и мудрее стали.
Давно женат мой друг на знойной Вале.
Ее мы вместе обнимали, целовали,
Когда-то в юности, на школьном бале.

Мы до утра тогда гуляли, танцевали,
И руку с сердцем юным девам предлагали.
Мы песни...

как остры стрелы купидона,
не жалко ангелу сердец,
не слышит жалобные стоны
вонзая в грудь стрелы конец.
и породив любовь от боли,
заставив падшего страдать
собою купидон доволен,
в другую грудь летит стрелять.
он лишь меня одну минует,
жалеет для меня стрелу,
на зло передомной танцуя,
в других стреляет на лету.
а сердце плачет, сердце стонет
ты ангел, но ещё и бес.
как больно эти стрелы колют!
не жалко ангелу сердец.

В тугой клубок сплелися нервы
Одна струна натянута меж нас,
Слепой котенок поиграл в два сердца,
Запутав жизни каждого из нас.

Судьба - старуха раскидала карты,
Предначертав смятенье и любовь.
И узкие ладони девы юной
Пересекли страданья вечных мук.

И две души чувствительны до боли
Как провода трещат в дождливый день,
И нет дороги к счастью для обоих
Стоят на перепутье по сей день...

Лежу я на земле сырой
Спокойная ночь меня обвивает
Нашел наконец-то я вечный покой?
Иль снова душа улетает?

Трава поцелует, огреет росой
Холод подарит сырая земля
Лежу я на теле царицы босой
Под траурным взглядом ее короля.

И тихо в ночи стонет чья-то душа
А слезы ее здесь зовутся дождем
Дождь накрывает меня, не спеша
И вот теперь плачем от боли вдвоем.

И тихо как в снах мертвеца
Ничто не тревожит здесь сказочный лес
Забыты давно здесь слова мудреца
И лишь ручейка слышан...