Запах трав

Вдыхая запах вешнего тепла,
Земля мечтала сбросить груз забвенья.
И солнца луч – источник вдохновенья
Дразнил игриво заспанную гладь.

Лишь сонный лес его не замечал,
В тени укрывшись снежного сомбреро.
Затишья сладок час перед премьерой
Весенней сказки – спутницы начал.

Корочун-трава, огнём душу жжёт,
Она корчится, она мечется.
Под землёй ходы, слепой роет крот,
В небе серебром, рожок месяца.

Корочун-трава, буро-ржавая,
Колко-острая, хлёстко-жгучая.
В ней грех деянья, зло неправое,
И тоска-печаль, бедЫ-случая.

В землю крот — в ходы,
Зовёт спрятаться.
Только боль беды,
В них закатится.

В небо к месяцу,
Не взлететь без крыл,
Ну а лестницу, строить нет уж сил.

Корочун-трава, огнём душу жжёт,
Она мечется, она корчится.
Жизнь полным-полна...

Одолень трава,

Одолей врага,

Что внутри сидит,

И дрожать велит.

Одолень – трава,

Сила ты моя!

Одолею я, да сама себя!

И в сраженье том долгом, длительном

Окажусь я вновь победителем!

Одолень - трава, силы вечны!

Благодарна вам! Безупречны вы!

Я к вам травою прорасту,
Попробую к вам дотянуться,
Как почка тянется к листу
Вся в ожидании проснуться.

Однажды утром зацвести,
Пока её никто не видит,
А уж на ней роса блестит
И сохнет, если солнце выйдет.

Оно восходит каждый раз
И согревает нашу землю,
И достигает ваших глаз,
А я ему уже не внемлю.

Не приоткроет мне оно
Опущенные тяжко веки,
И обо мне грустить смешно,
Как о реальном человеке.

А я - осенняя трава,
Летящие по ветру листья,
Но мысль об этом не нова...

Не трави ты меня взглядом пепельным,
Расстилая дождями небо,
Не пои ты меня вином летним,
Разбавляя горечь сердечную.
Не ищи ты меня следом,
Мои тропы – прокуренный ветер,
Да осеннее подвенечное
Золотое платье петлею…
Не зови ты меня флейтой тонкою,
Умывая слух теплым вечером,
Не прельщай ты меня бездонного,
Век живи, не постичь все, чем праведна.
Не ищи ты меня беспечного,
Мои тропы – ветра нескладные,
Да осенняя пудра сонная,
Что в ночное сыплет золою…
Отпусти меня соколом...

А в траве апельсин, как оранжевый отблеск заката.
Он уходит один, нет, его уводили куда-то…
До рассвета лишь шаг, остается дыхание смерти,
И в последних стихах вы поверьте, ему и проверьте.
Что еще в эту ночь, эту лунную ночь? Лишь соната
И не может помочь даже ангел, летящий куда-то,
- За душою спешит? - кто-то спросит, и отсвет покоя
За чертой, за границей, но откуда сегодня такое?

Безысходное чувство, что черные всадники немо,
Отпустились на землю, пленили бескрайнее небо.
Корабли...

Мне осень золото в слова мои влила,
И строчек грусть дождями окропила,
И нежность ухолящего тепла
Слов синевой построчно закрепила.

Из рифм, как трав, сплетавшая узор
Длинной в леса, поляны и дороги,
Она ткала свой золотой ковер,
Бросая в парке мне его под ноги.

И с этих пор, лишь золото едва
Чуть оттенит насыщенность картины,
Рябины красной горькие слова
Я протыкаю строчкой-паутиной,

То солнца свет покажется сквозь дождь,
То ветер затрепещет по безмолвью,
Его дождя...

Наши глаза,
Исполненные сиянием ночи,
Переливаются нежным секретом.

Как храмы в скалах Каппадокии,
Хранят молитвы
Тайных служб
Первых христиан,
Так эти стены, помнят бессрочные
Клятвы,
Освещенные ветром,
О том, что на этом пороге
Тебя всегда ждет
Вкус диких трав любви.

В сплетении душ
Обретаем единство тепла.

Приветствуй Венеры восход.

Посмотри,
Как бросают зависть сады
Неоновых пресных
Ламп,
Растекаясь по снежной груди
И мраморным бедрам твоим.

Город умер...

В шуршанье трав - живет и дышит,
Родной мне сердцу уголок...
Здесь сказочной рукою вышит,
На небе солнечный восток.

Привет, ромашковое поле!..
Привет, росинка на траве!..
Позвольте мне напиться волей,
У вашей жизненной реки.

Прекрасна родина земная,
Чарует твой задорный лик...
Ты для мне всегда родная,-
Люблю тебя!.. Я твой, мужик!...

Полынь - трава. Трава полынь.
Прошу я сердце : "Не остынь".
Прошу я сердце: "Ровно бейся,
Над бедами не плачь, а смейся".

Я говорю, а сердце стонет,
Колючий ветер беды гонит.
Ведь мы живём, как на войне,
На нашей русской стороне.

Война – войной, но нет войны,
А гибнут родины сыны.
Их поглотила зла пучина,
И жизнь их гаснет, как лучина.

И снова боль, и мать рыдает.
Над сыном голову склоняет.
Он родился в жестокий век,
Где человек - не человек.

Здесь трудно жить, любить и...