Замёрзший

В тазике мокнет задверная алая роза.
Черви трамваев вгрызаются в мокрый асфальт.
Город застыл в ожиданье зимы и мороза.
Толпы базарные... Это почти что Версаль!

Шесть этажей впереди. За спиною — четыре.
И на пути — паутина трамвайных путей.
Встречи под вечер увечат чугунною гирей,
Сердце сжимая капканом стальных челюстей.

Сотканы танковым током тупые доктрины,
Провод трамвайный свисает с замёрзших октав.
В окна напротив взирают слепые витрины,
Правой рукой первородное право поправ...

Эти строфы не накормят бедняков
Ими не согреются замёрзшие сироты
Справедлив мир бумажных игроков
Цена ему – плевок мокроты.

Эта рифма не нужна
Она не нефть, не газ, не героин
Поэзия должна быть наивна и глупа
Как против смерти карантин.

Давно можно продать всё-
И мать, и совесть, и любовь
Интересно
Что держит мир ещё
Что даёт людям жизни кровь?

Повара на кухне Бога
Наверное, знают, где соль
Всего на свете много
Но правит всем - боль.

В тишине, отделённые стенами,
От пространства замёрзшего здесь,
Мы касались слезами и венами
Отражения черных небес

Ты звала меня нежно по имени,
Я обнял твои плечи и грудь...
Шесть часов оставались до гибели
И они не давали уснуть

Шесть часов оставались до гибели,
До отрыва шасси от земли
Когда станут на веки невидимы
Мне глаза и улыбка твои

Когда станешь на веки невидимой,
А, на сердце застроченном ныть
Будет в жизни теперь уж обыденной
Неразрывная памяти нить

Когда в...

Не знаю, правда ль так случилось —
В пургу такое приключилось:
Три путника просили кров —
Богатство, Здравие, Любовь.

Сказал, вдруг поняв, что — не сон,
Хозяин им — «Одно лишь место»,
Но вот кого пустить погреться,
У домочадцев спросит он.

Больна и немощна старушка
Прошамкала ему на ушко,
Чтоб Здравие скорей впустил —
Ей без него весь свет не мил!

А дочь млада (горяча кровь):
«Скорей впустите мне Любовь!»
Но тут напомнил всем хозяин:
«Ведь о Богатстве мы мечтаем...

Медведев народу много обещал
За обещания народу; - частенько просто забывал
Он обещал бездомным отдельные квартиры дать
Но что-то в жизни не получилось, а может быть не благодать?
Для бездомных, что-то не сложилось
Назло зима с морозами на милость
Вдруг неожиданно свалилась
Не выдержали российские бездомные бомжи… такого трудного пути
Отдали душу Богу; - на тот свет замёрзшие ушли
Вот тут-то президент их не подвёл
Отдельные участки всем отвёл
Полтора на два размером и каждому как...

Морозный ветер, наста грубый хруст –
Зима в последний день свой расшалилась,
И пересилив слякотную грусть
Явила нам заснеженную милость.

Как падает…, но дворники ворчат –
К дарам природы не по-детски строги,
И рубят лёд, как и слова, с плеча,
Нелестно поминая мать и Бога.

Скрип тормозов, прохожий подшофе
Грозит шофёру жестом непристойным,
Заманивают страждущих в кафе –
Сквозь стёкла – лабиринты барных стоек…

Играют дети и летят в весну
Снежки, боясь растаять без остатка...

Я устала царапать сердце
Этой правдой – железной маской.
И в ладонях замёрзших греться.
Нет, не надо, нужна мне сказка.
Так банально, и так избито
Достаю я эмоции горем.
Эта, правда, совсем раскрыта,
И во мне осушается море …
Я давно потеряла тайну,
Знаю я, почему мне грустно.
Я себе и тебе объясняю
Голой правдой закрытые чувства.
Я устала без тайны волшебной
Говорить про любовь словами,
И оправдывать правды жезлом
Свою самую тайную тайну!
Не такая я, не такая.
Мне нужна...

Однотонный спектр слабеющего дня –
повторение пройденного –
здесь я, как я,
как пустота начала и конца,
заточенное в камень сердцебиенье.
Мёртвоплывущая ткань земли.
Где твои дети, весна?
Твоя душа, разлившаяся кошачьим “мяу”
у поверхностного натяжения луж
цвета грязного асфальта,
как художник смотрит в абстракцию берёз,
цветущих каплями влаги,
в Мафусаилов век замёрзших в танце звёзд,
в воздушный хлопок переменчивого неба,
в персиковую предвечернюю смоль,
в чёрный гранит...

Люблю тебя! Тебя люблю я, дурочка!
Кричит душа в безвременьи слепом.
Спит бытие замёрзшею снегурочкой,-
А образ твой в оконный окоём,
Вновь вставил Ангел, озарив луною,
Тьму заменив одной тобою,
Оставив в нереальности вдвоём...

Душа тоскует о тебе живой...
Не о бездушном привиденьи!
Ведь это только наважденье:
И наказанье данное ночной порой.

* * *
Вы знаете, как странствует душа,
Неслышно продвигаясь в мире тонком?
Оставшись в одиночества потёмках,-
Зовёт о...

Тенью мысли зовёт тишина,
Нет машин в ней, дорог и людей.
Заполняет меня, растворяя она,
Забирает меня и сливаюсь я с ней.

В ней не надо спешить мне теперь никуда,
Нет своих и чужих, нет забот и метаний.
Зноя нет в ней и в ней, не страшны холода,
Нет далёкого — нет в ней совсем расстояний.

Нет обид и тревог, нет во времени гонки,
Нет богатых и бедных, успешных и лишних.
В ней плевать что о нас, скажут после потомки,
И в ней в спину никто, догоняя не дышит.

Как замёрзшее море...