Замуж позвать не успел

В чем заключается смысл крещения?..
Этот вопрос – словно замкнутый круг.
От поколения к поколению
передается смертельный испуг
перед ответом, который мы с Вами
знаем заранее. Что там скрывать!..
Только, бывает, не можем словами
смысл глубинный его передать.

Двадцать веков нам твердят богословы:
«Смоет крещенье родительский грех….»
Мы бесконечно их слушать готовы,
не отрекаясь от плотских утех….
Но, если вдуматься - истина страшная
кроется в нескольких этих словах.
Это – не...

Побледнело твое лицо,
Но от этого хуже не стало.
Пусть уже не вернуть ничего,
Ты любовь, как жизнь потеряла.

Не смеются твои глаза.
Ночь закрыла твои ресницы.
Стала тихой ты, как вода,
Перестала ты веселиться.

Ты лежишь неподвижно, одна,
Не нарушив дыханьем страданье,
Что теперь обнимает тебя,
Там, где нету с жизнью свиданья.

Рыжих прядей, распущена сеть,
Ты собрать их в косу не успела.
И не спела последнюю песнь,
Как о вечной любви ты мечтала.

Ты ушла так, как есть.
Не...

молодые глаза
не успела дозреть, уж сорвана
раняя ягода

Свет свечи нам душу греет
Освещает темный путь
Вот свеча в ладони тлеет
Суждено мне здесь уснуть.

Ветер пламя обвивает
Сколько мне еще идти?
Только зимний ветер знает
Где конец его пути.

Серый снег в ладонях тает
Обжигая пальцы рук
Где мой мир никто не знает,
Где кончается мой круг?

Я не вижу всех страданий,
Боль не чувствую скорбя
Я устал от сих скитаний,
Потерял я в них себя.

Тихий шепот ливня в ночь
Рассказал мне о весне,
Я не смог себе помочь
И упал, забыв о сне...

И вот опять, пустой вагон,
Но не пустой, людей здесь много,
Всё те же, что вчера,
Но всё не те. Так шумно,
Душно, бессмысленно и шатко.
Опять до Автово идёт,
А рядом кто-то захрапел...
Всегда интересно было: что там?
Там, куда не пускают обычных...
Тяжело...почему всё хорошо, а мне
Грустно...Выйду...Потрачу последние пятнадцать...
Зато теперь стрелять не надо...
Как-будто жизнь вдруг изменилась,
Или дождь... За это время, что я ехал
Пятнадцать станций...мысли, дрожь.
Я ноги...

На шестой струне я висел три дня…
Всё боялись снять – вдруг подвох?
Задохнуться мог, но спасла меня
Нереальная сила ног…

Дотянулся я до земли ногой,
На носочках стоял, терпел…
Говорили - псих, что дурак головой,
Но я высказать всё успел…

Как же жаль теперь, что язык отсох,
Да тяжелой стала рука…
Что не грязь - то боль, что не крик - то звук,
А теперь - лишь сплошная весна.

Сорок пуль проглотить успел….
Жизнь за Родину – как метал под пресс.
Был кусок земли, но я захотел
И кую собой новый век.

Грудь на дзот кладя вспоминаю мать….
Жизнь за Родину – как воды в огонь.
Рыть могилы всем – мир перекапать,
Лучше вместе нас да под бронь.

Бронь гранитных плит не пробьет снаряд…
Жизнь за Родину – как камней в песок.
Из простой воды в гневный светлый ряд
И шеренгой в марш под курок…

Грудь моя как щит против пуль и зла
Православный меч в небесах гремит...

На дереве рожден листок,
Он видел жизненный исток.
Душой прекрасной одарен,
Подобными себе он окружен.

Им радуются люди и ветра,
И улыбается вечерняя зоря.
Там птицы огалделою гурьбой
Совет ведут между собой

Но скоротечно лист взрослел,
И вырваться от матери хотел
Увидеть мир, понять людей.
Совсем как мы, полно идей.

Пока ты молод и красив
Не чувствуешь ты жизни слив.
Вселенную способен обуздать.
Не знаешь, лишь, с чего начать.

От тщетно силился взлететь,
Но ствол...

Жить не сможем долго
мы в пустоте:
и к Богу идем,
или к Сатане.

Слышишь, в полночь, среди тишины,
в каждом сердце зазвенели мечи?
Бьются силы Света
и силы Ночи.

А утром перед нами -
очевидный факт:
у кого-то - инсульт,
у кого-то - инфаркт.

Чье-то сердце не
вынесло этой войны.
И в этом есть доля
и нашей вины.

Мы кому-то, что-то,
не успели сказать.
Мы кого-то, где-то,
поленились поднять.

А теперь, на поминках,
мы пьем вино,
и наши глотки
не ожжет оно.

Но вот...

Я – всего лишь рисунок на старых обоях
Торопливым мелком – точка, точка, овал.
О пиратах, морях, кораблях и прибоях
Мой художник, наверное, с детства мечтал.

На обоях цветы, а в мечтах – альбатросы,
Шлифовал ветер души и парус трепал,
И «свистались наверх» юнги все и матросы,
И от страха к рукам прижимался штурвал.

А потом, на земле, в тихой старой таверне,
Обжигаясь, глотали живительный ром,
Пропуская тринадцатый тост суеверно,
И как медью азартно соря серебром...