Загнаный

Знакомый сюжет космических войн,
Вторжением с неба,атака летучих.
Фантазией ужаса землю покроют,
Опасных объектов,что варваров сущих.

Что ж видят они, свору диких животных?
Напуганных видом внезапного гостя.
Как загнанных в угол,лишенных свободы,
Пускает природа в ход острые когти.

И визгом тревоги надломленны нервы,
Приказом всеобщая мобилизация.
Не важно уже,кто выстрелил первым,
Работает слаженно их дезинсекция...

P.S. Как долго держит разум карантин,
Порвешь иль сохранишь...

Мне так тревожно в предвкушенье чуда,
что бьет озноб, и очень хочется тепла.
Оно должно, должно придти оттуда,
с той стороны обледеневшего стекла.

Что если все это эффект самообмана,
мираж столицы перед путником в глуши?
Тогда смертельной оказаться может рана
моей по чуду стосковавшейся души.

Поверь мне, чудо! Одного с тобой мы круга.
Одна нам светит путеводная звезда.
Не сомневайся, что достойны мы друг друга.
Мы не расстанемся с тобою никогда.

Я жду тебя. Я весь напрягся на...

Я слежу за этим силуэтом,
Я знаю все его шаги,
Я вижу как он пируэтом
От паденья выпишет круги.
Его бессильный краткий хрип,
Его загнанное мною тело,
Его безумный, дерзкий лик
Смешны для моего обыденного дела.
Так обычен и так скучен,
Так недолго веселил,
Оттого мне в руки был поручен,
Он теперь не есть... Он был.

«Народ, скорей спеши сюда!» –
Вопят призывные плакаты.
Здесь обретают «господа»
На преступления мандаты.

Вослед Сизифу, восскорбев
Пред бесконечной далью буден,
Мы не отступим, оробев,
И слабосильными не будем.

Мы станем вновь врагам отмщать
И поклоняться истуканам,
И станем снова возвещать
Хвалу державным уркаганам.

Прости, читатель, мне жаргон,
Бесовским временем рождённый.
Я тоже загнан был в загон,
Жить под ворами осуждённый.

Но всяк, живущий во плоти,
По высшей...

Поэт пришел
сквозь пики и кресты,
вразрез всем будням с выправкой военной -

Дать шанс
всей нашей крошечной вселенной
до любящего сердца дорасти.

И в мире оловянно-окаянном
ему водить –
но не блистать вождем.

И он рожден безбрежным океаном.
И он звездой безгрешною
рожден.


Не хмурьтесь вслед поэту:
Нелюдим!
Поэт всегда
среди толпы - безлюден.
Но каждый жест и шаг его – прилюден
и поднят с пламени,
и взят со льдин…


В его руках
становится мрак – ковким...

Она сказала: «Он уже уснул!»,—
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.

Мы с ней не говорили про любовь,
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.

«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою... И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина... Смешно?»

Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиту в беззащитном теле,
зарылся я...

А я буду, я буду смеяться,
Не сломать меня, грязью облив.
На краю я смогу удержаться,
Манишь зря чёрной пастью обрыв.

Был обманут учтивою речью,
Зря поверил — для них я чужой.
И усталость мне давит на плечи,
День сегодня был длинный такой.

Чтобы я не сказал — не поверят,
И всё против меня обернут.
В угол загнан и раненым зверем,
Я рычу, а они не поймут.

А они не поймут что мне надо:
Здесь тепло и ошейник не трёт,
Предлагают похлёбку наградой.
А во мне зверь их цепи все рвёт...

Мамонты смеяться не умели
И ушли в забытые года.
Может быть, нам дружно в самом деле
Посмеяться стоит иногда?
Позабыв о дураках, дорогах,
Какндидатов пламенных речах...
Надо всем похохотать немного,
Не терзая душу сгоряча:
От того, что день сегодня хмурый,
От того, что рано выпал снег,
От нескалдно сложенной фигуры...
Плюнь! Ты улыбайся, человек!
Смейся над собою и соседом,
Смейся надо мною, коль смешон,
Смейся над тревогами и бредом,
Что когда-то было хорошо
Всем подряд под ярко...

По горным тропам и песку,
Себе прокладывая трассу,
Бежал испуганный инкуб
От мести озверевших асов;
Как ётун загнанный рычал,
Сменил и форму и окраску
От молота и от меча
Спасался хитростью и пляской.

Да, любострастен, но умён –
Взять Локки, тоже не безгрешен,
Пьёт пиво Тор, а Один – мёд,
За что ж рогатому по плеши?
И если похоть грех большой –
Так повелось от римских списков –
То быть активным хорошо,
Но в каждом деле – доля риска.

Пусть часто путали с козлом,
И бил...

Ты не лоза, а мы тебе не дети.
Ты не пастух, считающий овец.
Ты не отец, и нет в твоем завете
Ни уголка для загнанных сердец. -
Так я орал в церковные ворота
И бил ногами в запертую дверь;
- Уймись, дурак, - сказал мне строго кто-то,
Сверкнув зрачками в узенькую щель, -
Сейчас я позвоню - и будешь в клетке
Трезветь под бой ментовского дубья.
Луна катилась по еловой ветке
И вслед за ней катилась жизнь моя.

Я молча шел тропою от погоста,
Смеясь на звезды черного ручья.
И понял...