Заблудиться

Я жалею…
Я зову…
Я плачу…

ЭЙ?!… Я ЗАБЛУДИЛСЯ НА ВОЙНЕ!…

В жизни взрослой
я пока что мальчик…

Все вопросы - к сердцу. Не ко мне.


Город с грохотом сползает в осень…

Я хриплю на тяге гужевой…
ударяясь - о враньё и оземь!

Очень больно.
Значит, я живой…


Мне разлука-сука шепчет: «Кто ты?…»
Мне дебил-сентябрь орет: «Ты - кто?!!…»

Мятые кленовые банкноты
сыпятся
за воротник пальто…


Не к добру здесь - ваш с печатью перстень!…
И крест-накрест сбитые столбы...

Если ты заблудился в пустыне,
И ужас охватил тебя, как ребенка,
И смерть смотрит тебе прямо в глаза,
И ты весь изранен, то, как это полагается,
Остается взвести курок и... умереть.
Но кодекс мужчины гласит: "Борись до конца!",
И ты не имеешь права уничтожить себя.
Когда ты голоден и измучен,
Нетрудно покончить со всем...
Трудно лезть черту в зубы.

Ты устал от борьбы? Что ты, стыдись!
Ты молод, ты смел, ты умен.
Тебе трудно пришлось, я знаю, но нельзя унывать,
Собери...

Улетела из сердца жар-птица,
Скрыл её белый пух облаков.
И опять мне ночами не спится,
Я дорогу забыл в царство снов.

Потолок надо мной спрятал Космос,
И не слышу я звёзд в Небесах.
И стихов замолчал во мне голос,
Заблудившись в ненужных словах.

Соловьи петь в душе перестали,
Под свирель в ней рыдает печаль.
Я простил тех кто в спину толкали,
Их, убогих душою, мне жаль.

Мостик радуги в сказку растаял,
Мир реальный проблем послал воз.
Но не сдамся — из опыта знаю:
Вспыхнет...

Смутным счастьем не ослепит,
Осень годы снам вверяя,
Я зову далёкий трепет
Взгляд в чужих глазах теряя.

Не встречая для идиллии,
В бездне гиблой их ответа,
Ищу те, что заблудились
В соловьиных дебрях лета.

Для всего есть в мире квота,
Только снова в сердце пусть,
Наплывёт хмельное что-то
Под лирическую грусть.

И тогда среди покоя,
Одиноко прошлым тлея,
Чувства выплеснут такое
Отчего жизнь просветлеет.

Ведь туманные массивы
В чутком золоте лесов,
Так божественно красивы...

Я б хотела весною стать ландышем,
Чтобы мир освещать майским вечером,
Стать искусства врачебного символом,
Дабы стать гликозидов источником
(Знаменитые капли Зеленина!),
Помогу ритм сердечный поддерживать.
Как фонарик я буду подмигивать,
Чтобы путь освещать заблудившимся...
...
Есть сказание христианское,
Что цветы эти ночью выросли.
Безутешно рыдала Мать Божия,
А наутро цветы озарили мир.

Пирамидами да отелями
Все мы знаем, Египет прославился.
А три тысячи лет до наших дней...

Всё хорошо и люди добрые вокруг,
Так отчего, мне волком хочется завыть?
Так отчего, не мил не враг, не друг,
И трудно стало, мне дышать и жить?

Так отчего, тоскою лютый холод,
И белый свет померк в моих очах?
Молотит сердце изнутри как молот,
Я заблудился в мыслях и словах.

Так отчего, сегодня мне так грустно?
Ведь хорошо всё – сыт я и здоров.
А на душе тоски свирепой чувство,
Рычит и воет стаею волков.

Так отчего, не радует как прежде,
Рассвет сегодня алою зарёй?
Не веселит...

Дождь…через сердце…
Косой зябкий ритм… с неба…
Тире. Точка. Точка.

Жизнь моя – помнит тебя. И болит.
Самую малость. Вот столечко.


Я благодарен парижской грозе!
Всё перемыла!… И смолкла.

Здравствуй, бульвар Шанз-Элизе:
«остров блаженных» и мокрых!!…


В вязовых кронах и в нас –
толкотня…
Каждый листок – наизнанку!…

Вспомни, родная.
Вспомни меня.
Вспомни же… нашу «морзянку»!…


Омут. Тире. Тире. Тире.
Омут неоновых улиц… Шквал мокрых красок:
в Lido КАБАРЕ...

Ты просишь у шамана – долгий век…
И ты грозишь мне,
если не сойдется!…

А я смотрю
в бездонный звездный верх…
И мне не страшно:
в даль
шагнуть
по звездам…


И пусть передо мной слюной шумят
лихие урки
иль святые князи!…

Я – тайная тропинка. Я шаман.
Я облако – у Медной коновязи.


Граненый солнцем столб: Алтан Сэргэ…
И три кольца. Три борозды. Три мира…

Ты не прикажешь ветру и судьбе.
И выстрел из ружьишка
ляжет мимо.


Оленный камень… хмурый обелиск…
Мой...

О, Алтая «Лукоморье»,
Где дали неоглядные,
Где небеса лазурные,
Где реки полноводные.

Где к небесам звенящим,
Алмазные вершины простирая
Застыло время и стало морем
Бесконечным «синегорья».

Ковшом вершины задевая
Висит Медведица большая.
Над скатертью степи зелёной
Царь - гриф парит огромный.

А изумрудны горы, хребты
Гранит их будто волны с высоты.
Тайга здесь кажется зелёным
Лесов дремучих морем

И лукоморьем сказочным.
Где в царственных чертогах
Живут...

Может быть именно так
происходят самые великие завоевания:
ложатся на плиты цари перед их батраками
но только после батракского вымирания.
И радужные вести несут вовсе не белые
голуби,а страшные косматые твари, что,
впрочем, уже все равно, как их зовут,
лишь бы сами не лгали. И то,что томно цветет,
робкими листьями вперившись в луч,- и живет
вовсе не там, а где то в более темных
яслях, в почве, в которой и по колено всегда
все увязали. И вырывается на свет
нечто, свершившее...