За замками

Ветер свищет, ветер дует
И толкает ветхий дом.
Дом не хочет, ни в какую,
Хоть и держится с трудом,

Покидать родной фундамент,
Улетать за ветром вдаль.
Спросит облако: - Ты с нами?
Почему? Не хочешь? Жаль.

Ветер давит, ветер просит:
- Старый друг, пошли на юг!
У тебя на крыше проседь
И оконовый недуг

И полы скрипят и ноют
И болит входная дверь.
Милый дом, айда со мною
В мир без страхов и потерь!

И сосед многоэтажный
И красивый как дворец,
Комфортабельный, вальяжный...

Мне страшно с Тобою встречаться,
Страшнее бояться Тебя.
Ты призрак чужого несчастья,
Но я содрогаюсь скорбя.

Вечерней знакомою тенью
Вдруг рядом, а то впереди…
Хотя не старуха – дуэнья -
Настырной опекой вредить.

Но если своими руками
Коснёшься внезапно меня –
Я стану похожей на камень
С безумною жаждой огня.

Доносятся стоны и крики
Из той самой спальни Бриссак…
И меч вновь убийственно прыткий
Чуть выше попавшей впросак…

Я вижу, как Дама в зелёном
Скользящей походкой...

Пляшет вьюга у ворот,
Ох метелица.
Диким голосом поёт,
Что не стерпится.

Что не слюбится уже,
Ох не сбудется.
Не прикажешь что душе,
Жить не хмуриться.

А ворота на замке,
Не откроются.
Сердце бедное в тоске,
Ох заходится.

Ох зачем вы Небеса,
Беспощадные.
Жизнь препятствий полоса,
Дни неладные.

Пляшет вьюга у ворот,
Ох метелица.
А сердечко счастье ждёт,
Ждёт надеется...
Марковцев Ю.

Нет в мире ничего сильней надежды, веры в свои силы.

Так почему же сумрак дней заносит в тупичок унылый?

А вспомни, сколько раз в тебе мелькала серая мыслишка:
«Ой, что радуюсь я зря, ой, будет худо, что-то слишком
Я верить стала, и мечтать, наверное, мне так не стоит».
И эта тина, как вуаль дорогу радости закроет.

Да, это тоже веры часть. В то, что случится непотребство.
Имеешь силу убеждать себя во всём. Всегда есть средство:

Закрыть дорогу навсегда тому, что мутит и тревожит...

Звучат планеты как колокола
А солнце главный колокол системы
А Бог звонарь он очищает ауру вселенной
И вечным чистым звоном несет гармонию любовь и равновесие
На нас влияют все планеты
Мы как в теплице в своей параллели
И что творится там за дверью
Нам скоро предстоит узнать
И нужно нам менять к земле подход и отношенье
Волны великих вод,в шторм создают свой инфразвук
Который сводит моряков с ума
Нам так еще мало известно
Что там под нами и над нами
Мы только начинаем углубляться
И...

Зачем внезапно лёд минувших лет
Пытаешься пробить настырным стуком?
Молчание - оно и есть ответ,
Не тронешь ты покой мой гулким звуком.

Уснула память в городе теней
В холодном и забытом старом склепе.
Дождями смыта боль былых страстей.
На сто замков закрыт любовный пепел.

Иссяк источник, бивший ввысь ключом,
И в зной поивший смелые надежды.
Мечты могильным заросли плющом,
Не смогут разомкнуться праха вежды.

Любовь, что розой пышною цвела
Осыпалась, засохла, умерла.

Заметят ли Боги, как мы повзрослели,
Что мелочность дней нас совсем не тревожит?
Весна ещё прячет свои акварели,
Но мы расписать её свежесть поможем.

Заметят ли Боги, как мы стали проще,
Смотреть на всё то, что нам мир приготовил?
Мы верим в себя, мы напрасно не ропщем,
И сможем пройти, не споткнуться на слове.

Заметят ли Боги, как мы отрезвели,
И замков воздушных не строим напрасно?
Объём наших знаний уже не измерить,
А время над нами, похоже, не властно.

Заметят ли Боги, как...

Вот и всё...
Оставь попытки за горизонтом.
Вот и всё...
И хватит себя винить.
Время стремиться к другим высотам!
Пора другие замки возводить!
Вот и всё...
Разорвана последняя цепочка,
Крути шальной Фортуны колесо.
А здесь, теперь лишь маленькая точка.
Спектакль окончен.
Вот и всё!

Время пылью, время пылью,
Сделать сможет камень скал.
Моей птице счастья крылья,
Судьбы ветер поломал.

В конце улицы высока,
Гора лесом поросла.
Над ней солнце, неба око,
Полон взгляд его тепла.

На горе видны руины,
Раньше крепость была там.
Гордо глядя вниз с вершины,
Плыть мешала облакам.

Беспощадно время — рушит,
Замки, страны, города.
Забирает даже лучших,
Оно в Лету — навсегда.

Пролетят века и былью,
Станет всё, что есть в сейчас.
Тела прахом, горы пылью,
Сделав...

I

В вечерней акварели улиц
теряется твой силуэт,
но остаётся,
словно пульс
в горящей летописи лета,
улыбки лоск.
И на полях
шуршащего дождя,
что флейтой льётся
в чуткой пустоте,
что застывает ожиданьем
в воске окон
(там, где наука ждать -
всему второе имя),
в плену ветвей,
укрывших неба иней,
кто-то прочтёт
(незримый
и далёкий)
простой набросок,
тонкий эпизод,
и тоже одиноко
улыбнётся.

II

Вечернее вино
в бокале неба.
Будь безмятежно пьян.
В прихожей лета...