За горизонтом

На черной виселице сгинув,
Висят и пляшут плясуны,
Скелеты пляшут Саладинов
И паладинов сатаны.

За галстук дергает их Вельзевул и хлещет
По лбам изношенной туфлею, чтоб опять
Заставить плясунов смиренных и зловещих
Под звон рождественский кривляться и плясать.

И в пляске сталкиваясь, черные паяцы
Сплетеньем ломких рук и стуком грудь о грудь,
Забыв, как с девами утехам предаваться,
Изображают страсть, в которой дышит жуть.

Подмостки велики, и есть где развернуться,
Проворны...

Улыбается звёздочка ранняя,
С Рождеством поздравляя поля,
Опьянённый морозным дыханием,
Чертит иней на льду вензеля.

Над равниной, ветрами измызганной,
Ледяной переполнясь водой,
Солнце-лейка багряными брызгами
Окропляет кустарник седой.

Зимний вечер крадётся оврагами,
Утопая по пояс в снегу,
Стынут сосны зелёными флагами
На высоком речном берегу.

Пухнут ели пушистыми сдобами,
Отражая багровый закат,
За волнистыми прячась сугробами,
В снежных хлопьях берёзы стоят...

прекрасен брег,
твоей звездою освещенный,
его песок умытый
во влагу янтаря.

прохладой опьяненный,
пью его волну,
вдыхаю воздух вольный,
срываюсь в бездну неба,
музыкой луны
клонюсь ко сну.

я в нем –
причалившее судно,
нашедшее по бешенному ветру
свиданье тишины,
под зимней коркой - лето,
в плену огня – союз.

прекрасен горизонт его,
что груз
закатного светила принимает
алой краской,
утонувшей лаской,
парящей от восхода чувств.

Я от любви с отчаянья бешусь
и кто измерит все мои страданья?
Я испытал томление и грусть,
и тяжесть от давленья мирозданья.

Опять луна глядит через окно
и, кажется, что надо мной смеётся.
А мне-то что? Мне нынче всё равно -
её прогонит с неба скоро солнце.

А я в упор смотрю на монитор
и, желваками бешено играя,:
я ей открыл "зелёный коридор"
и на своей странице ожидаю.

Нет, не придёт. Уже на небосвод
заря бросает покрывало нежно,
луна вот-вот за горизонт зайдёт
и ускользнёт...

Я помню школу первую свою ,
Когда звенеть всё будет голосами ,
Авторитет твой , школа признаю
И учатся здесь все на радость маме …
Авторитет твой , школа признаю
И учатся здесь все на радость маме ….

Здесь детство всё , здесь школьная пора ,
Здесь зарождается любовь к своей Отчизне
И от любви кружится голова ,
Не надо к школе в этом укоризны …
И от любви кружится голова ,
Не надо к школе в этом укоризны …

Родные стены очень любят вас ,
И дышится легко здесь и свободно ,
И...

Крепок целебный сон.
Словно заворожен,
Я погружаюсь в мир-
Радужный мир стихов.

Рифмы поют мне песнь
Из лучезарных слов
И снится мне:
Буд-то я –Соломон.

Строю свой Храм из камней
Фраз обожженных огнем.
В сотый и в тысячный раз
Повторяя имя твое.

Алым горит небосклон,
Слышен торжественный звон.
Солнце усталой главой
Падает за горизонт.

Висит над омутом печаль,
Скорбя, но слёз не проливая,
И о глотке воды мечтая,
Взирает на неё земля.

И кроме озера и поля
До горизонта ничего,
Лишь солнце в туче, как в неволе,
И руки хрупкие его.

Здесь недоступен омут чёрный
Ни взгляду солнца, ни рукам.
Угрозой быть он обречённый
Пространству, жизни и векам.

Магнит и адские ворота
Для душ заблудших на земле:
Он ждёт, что неразумный кто-то
Соблазн найдёт в его воде.

А чёрных дыр, водой скрывая,
Имеет множество земля.
И...

Под одеялом черной небесной ткани,
Сквозь дым неоновых цветов городского дыханья,
Мы с тобой открываем дороги близости, мы крадем сердца друг друга.
Снежные искры провожают нас мерцанием сиюминутности,
Глухие фасады домов врезаются тяжестью каменных холодных снов,
Но твой взгляд, печально-прекрасной далью, согревает меня на ветру,
Но твое заботливое солнце изливается ароматным вином
в трезвое безразличие механических улиц.
Серебро луны крошится на волосы, венчая нас в древнем соборе...

Жаль пожил он всего немного
По меркам тем, сто десять лет.
И вот в последнюю дорогу
Уже готов ему билет.

Сказал Иосиф: «Умираю,
Меня вы вспомните, братья,
В Гесеме вашей хате с краю
Из центра не дадут житья,

Род жерновами перемелют.
Даст Бог вам избежать конца
И выведет отсюда в землю,
Которой клялся праотцам».

(Упомянуть вполне прилично,
Какую роль играет тут
В истории еврейской личность,
Когда та роль ещё не культ.

Лет семьдесят, считай, у власти
При фараоне пребывал...

Шлейф самолета на айсберге неба,
белая лента, плывущая снежным туманом
за горизонт индиговых рощ.
Я провожаю льдом на ресницах нервных
твое молчание, твое признание
ереси слова.
Я собираю дрожь
с твоей холодной руки,
одевая в ласку июньской травы эпизоды
прощания.
Шепчи мне глазами печаль одиноких гор,
грусть сиротливой волны океана,
безлунье глухими ночами,
шепчи мне, я излечу твои раны
я соберу слез твоих соль,
как дрожь с застывшей руки.
Пусть ветер кашлем солнце задул,
но у...