Юнна

В бурном небе – грозовая просека,
Пляшут листья, мокро шелестя.
Папоротник выкатил колесики
Юных листьев к радости дождя.
Под соцветьем Иван-чая розовым
Прячутся от влаги мотыльки,
Только ребятишки подберезово
Бегают погоде вопреки.
Здесь места – брусничные, зарничные,
Ящерка, блестя, скользит по пню…
Самой первой спелой земляничиной
Лето окликает ребятню

Отдышаться, отдышаться от пресса
горячих глаз июньских созвездий,
вдохнуть кедров и маков,
спеть не стоном треснувших ветхих дубов,
но вишней юной в закат опуститься.
Обрести мягкий сон
на теплых камнях у волн серебристых,
в лоскутной траве среди роз золотых,
на крылатых тропах ангельских танцев.
Только стоит поймать и мгновенье исчезнет,
только стоить нащупать и миг растворится,
только стоит отчаянью вырезать сердце
и надежда блистает Египетским полднем,
и кричат маяки и...

Весёлым танцем трепака
Хотел бы я развеять скуку.
Напоминает про разлуку
Неугомонная тоска.
Промчалась чайка лихо ввысь...
Как я хочу полёт свободный,
Беспечный, плавный, благородный!
Там, за окном, другая жизнь —
Весь високосный этот год,
Кому-то плохо, кто-то весел;
С котёнком девушка идёт,
Следит за ножками повеса.

Я сам был на него похож
Когда-то, юною порою.
Я забавлялся чувств игрою
И принимал послушно ложь.
Теперь я пью для куражу,
Прекрасных девушек целую,
И иногда...

Мне снилась Прага в золоте дождя,
Летящие куда-то в пропасть птицы,
Седой Рудольф, в той пелене скользя,
На Карлов мост ступил, чтоб воплотиться.

Мне снилась Прага в пелене времен,
И век далекий врезался в сознанье,
И Петр Кукань - мне подарит он
Свой вечный град- о, дивное создание.

Сражения, любовь, печаль и власть,
Там древняя забытая эпоха -
Раскрыта книга, ненависть и страсть
Живет в душе алхимика до срока.

Кто подарил нам этот дивный мир?
Откуда эти лица и событья...

В начале мая юный ветер
Несёт тепло своё лесам.
Решили встречу мы отметить
И завалились к чувашам.
Гроза примчалась ниоткуда,
Шёл дождь со снегом, ветер дул.
Мой друг сказал: «Такое худо!
Оно ведет с собой беду!»
Я без пальто, без тёплой шапки,
Я верил в свой бойцовский пыл.
Чем крепче ветер брал в охапку,
Тем больше я сивуху пил.

Такой в Чувашии погоды
Никто (как мне поведал друг)
Из поселян не помнил сроду,
В его лице мелькнул испуг.
И дикий ветр плясал по крыше,
В лачужке...

Как часто брожу
По улицам серым,
И в сердце бужу
Былое веселье.

Проеду «Морской»
К «Долине Уюта»,
И юной тоской
Всплакну на минуту...

Любовью цвети,
Мой сказочный город!
Ты северно молод
На Кольском пути!

2004

Бегемоты в детстве – легче пёрышка:
не помнётся даже лепесток.
Ни беды не ведают, ни горюшка –
скок-поскок, с кувшинки на листок.

И мелькают только кочки смуглые
под ногой – опора и упор.
У гиппопотамов пятки круглые,
если кто не знает до сих пор.

Прыгают – до раза и до случая,
когда вдруг оступится нога.
Глядь, а под ногою - топь вонючая,
липкой жижей склеенная гать.

Ничего я тут не вижу странного,
даже если ты не бегемот –
время жаждет роста постоянного...

Как хотел бы я держать
Ваши тёплые ладошки
По ночам вас укрывать
Напевая – спите крошки

Я хочу, что б каждый день
Моё утро начиналось
С ваших звонких голосов
Ведь, я хочу, такую малость

Что ж, приходится признать
Что я хочу ещё немного
Что б могли вы различать
Где овраг, а где дорога

Я хотел бы видеть вас
Упаёнными победой
Вот, отцовский мой наказ
Зла и зависти - не ведай

Никогда не опускай
Головы перед врагами
Никогда не забывай
Тех, кого зовёшь – друзьями...

Златовласая девица,
будто сказочная птица,
мне явила божью милость:
"Примешь, мол, себе в удел
словом жечь сердца людей".
Глядь!? Бесследно удалилась...

Не наград боярских ради,
не холопьего ремня
понесу я пламя правды
внутрь Древнего Кремля.

"Стой!!!"
-взревёт служака важный:
"К Самому приёма нет!
Там, где в рифму вторит каждый,
эка невидаль поэт!"

Пусть…Лжецы! Не успокоюсь!
Отстою поэта честь,
попирая геополюс
и вершину Эверест.
А схватив перо Жар...

Третье июня, и ветви сирени
смотрятся в синие воды пруда,
словно сиреневое наваждение.

Кажется, мне не понять никогда
вечный сюжет на асфальтовой сцене:

Город похож на огромный котёл,
улицы тонут в сиреневой пене,
город с окраин сиренью зацвёл.
Снова окутан сиреневым дымом
пруд в окружении белых берёз.

Годы незримо проносятся мимо –
лёгкие тени сиреневых грёз –
тёплые волны сиреневой пены
пышно бросаются к нашим ногам.

Снова и снова с асфальтовой сцены
молятся...