Язык

Я умер при жизни. Душа не нашла пониманья,
А жить без любви, говорят, всё равно, что не жить.
По нежности катится ноль равнодушный вниманья,
Топорщатся в сердце потухшем озноба ежи.

Я думал, богат безгранично язык мой могучий,
Копай целый век и пером не достанешь до дна.
Напрасны все рифмы и хитросплетенья созвучий.
Зачем же была эта жизнь мне судьбою дана?

25 февраля 2008 г.

В глубокой пещере жил мудрый пингвин – у водопада!
Конечно, там не было снега и льдин, но значит - так надо!
Пусть Африка не Арктика и даже не Антарктика,
Но мудрые пингвины живут там, где хотят.
Нужна им только практика, желание и практика,
И сможет в нашей Африке жить каждый из зверят.

В пещере - то, что надо! Пирог из мармелада,
Коктейль - от водопада! Холодный, почти лёд.
Какая тишина там! Какая там прохлада!
Ни ветер не задует, ни дождик не зальёт.
Сюда приходят звери...

Говорят: болтливый - счастье мимо,
Язык длинный - Вам не повезло.
Мне фортуна улыбалась мило,
Хоть болтал почти, как помело.

Мне элита адресует перлы,
Учит жить в тяжёлые года...
Пусть ни где я не был в жизни первым,
Но не прогибался никогда.

Говорят, коль перейдёт, нечаянно,
Чёрный кот дорогу - ты пропал.
На котов смотрел всегда лояльно
И на предрассудки все плевал.

Говорят, что будет завтра грустно,
Если пьём сегодня до утра.
На душе ошибок старых груз, но,
Может, сделать...

Грусть ушедшего временем лечится,
Я не верю в такой постулат.
Привокзальный буфет и буфетчица,
В феврале, лет пятнадцать назад.

Зал был пуст. За массивною стойкою,
Счёт костяшки сдвигала она.
И, заметив меня, громко ойкнула.
Заказал я бутылку вина.

"Три семёрки" - портвейн полуночников.
Сел за столик. Наполнил стакан.
Одному пить хотелось не очень-то.
Так сидел пять минут, как болван.

Но отбросив к чертям все стеснения,
Снова к стойке пошёл не спеша,
Я узнал, что зовут её...

ПРОЛОГ

Сын-подросток серьёзно, по-взрослому
пожилого отца попросил:
«Расскажи мне про первоапостолов».
А отец – как язык проглотил.

С полминуты он думал мучительно,
свою память, как мог, напрягал,
а потом вдруг ответил решительно:
«Это те, кому Бог помогал
делать всю мировую историю,
становиться её костяком.
Не силен я в библейской теории
и с религией мало знаком,
но четыре апостольских имени
я могу тебе всё же назвать.
Если спутаю что, извини меня.
Но на мелочи, в общем...

- Черт побери, ты что творишь?
Картошку так нельзя готовить!
- Что-что, любимый говоришь?
Ты просто любишь позлословить.
Как ты готовишь, так дурак
Любой картошку приготовит,
А если будешь лезть, пятак
Твой сковородку быстро словит!
- Так, значит я дурак, мегера!
Ну все, пойду напьюсь, сейчас,
Потом увидишь кавалера,
Я покажусь тебе анфас.
- Вали-вали, козел безрогий,
Придешь и вырастут рога.
Мачо блин, еще убогий,
И я еще с ним не строга!
- Ты давай язык прихлопни!
Готовь...

Ближе к вечеру Петрович выпил рюмку или две,
Закусил он огурцами что валялись на столе.
Все так резко изменилось, стала ясной голова,
Но язык вдруг отказался мысль перевести в слова.

Время шло, а наш Петрович уж бутылку допивал,
И над этою загадкой он с прискорбьем размышлял.
Хоть и трудно это делать постараюсь я друзья,
Мысли странные все эти записать скорей в слова.
Должен все же я сознаться, прежде чем закончить текст
Что совсем мне непонятен нижеследующий контекст

«Что может...

Как на карте, в душе нашей - белые пятна.
Что творится внутри нас? Где спад, а где взлет?
Чудный голос поет, но слова непонятны.
Удивительна грамота звуков и нот.

Арамейский язык,к сожаленью, забытый,
Хоть на нем говорили Пилат и Христос.
Чаша полная горьких страданий испита.
И молитва звучит, и глаза полны слез.

Сердце замерло в странном, томящем, смятеньи.
Камень. Кладбище. Надпись - певец Йозеф Шмидт.
Мир не умер, другие пришли поколенья.
Солнце в небе, как прежде, над нами...

Хихикая в ладошки, кирпичиком на стенках
Писали шалунишки забавные слова,
Андрюшка плюс Маринка, Наталия плюс Женька,
Чему равнялась сумма, - для всех как дважды два.
И что тут удивляться, всё так легко и просто,
Мальчишки и девчёнки играют вновь и вновь
В волнующие игры, в которых как у взрослых
В сердечках начинает пульсировать любовь.
И первые записки, и первые страданья,
И странный непослушно-заблудившийся язык,
И сердце разрывающие разочарованья,
Любовный треугольник и жизненный...

Умом своим болтун не мыслит,
Из заготовок речь плетет,
Его заменой память служит
Чужие мысли выдает.

В живую думать отучая,
Повтор зомбиреут людей
Теряя краски угнетает
С ущербом свежести идей.

Чужим умом возможно ль слушать,
Как собеседника понять
Живых людей настолько разных
Шаблоном памяти равнять.

Взор к небесам не обращенный
Не может свыше получать
Манера сборщиков чужого
Свой кругозор умом считать.

Льда глыба, айсберг величавый,
Почти что весь...