Яркий день

В атласном платье розовом,
смущаясь глаз чужих.
Дрожа, как лист берёзовый,
вдоль улиц городских...
Девчонка шла с подругами,
в воскресный день гулять.
Пугливыми пичугами..,
в парк отпустила мать.
Светило ярко Солнышко,
румянцем на щеках.
Укладки, стрижки, чёлочки,
и все на каблучках.
Впервые в город выбрались -
...семнадцать уже нам!
Тайком помаду "стибрили",
в тон девичьим губам.
Казаться так хотелось им,
что взрослые уже...
Мальчишкам школьным,дворовым,
что с нижних этажей...

Грустный как слезы прощания,
Осени день пришёл в мир.
Время листвы увядания,
День серый зябок и сир.

Бродит, туманом размыто,
Грешное счастье бродяг.
Небом и Богом забыто,
Нет от него в жизни благ.

Счастье шальное как сами,
Лишь для души, не для тел.
И не измерить деньгами,
Этого счастья предел.

Свистнет разбойником дико,
Ветер меж белых берёз.
Листья падут с них без крика,
В мир сновидений и грёз.

Грустный как слёзы прощания,
Яркий листвой золотой.
Осени день, в нём...

Клубились тучи в синем небе,

вбирая пыль, и мрак, и тень...

Лилася Песнь - Мольба, о Хлебе,

и о Добре... Стучался день

к Порогу, Свету , и Черте,

и Всепрощенью , в час осенний...

Оковы спали... Налегке,

толпились, к Списку Возрождений...

Поочередно, с рядом ряд,

в одежды белые одеты,

как стаи, белых лебедят,

Судьбы, познавшие Секреты.

Открылась Дверь и яркий Свет,

обнял, детей своих, любимых...

И новый круг, в потоке лет,

вперед умчал, неудержимо.

А я люблю Натальин день,
Пускай простят меня Татьяны,
В Татьянин день вставать мне лень,
В Натальин -вскакиваю рано.

Лечу в цветочный магазин
И покупаю сто букетов
И сто бутылок лучших вин,
В другом,конечно, а не в этом.

И в путь я отправляюсь свой
И улыбаюсь как каналья,
А на стекле плакат большой :
"Кто из прохожих здесь -Наталья?"

И каждой я даю букет
И лучшего вина бутылку.
Улыбки получив в ответ,
Я складываю их в копилку

Но самый яркий свой букет
И лучшее вино...

Настанет день, я оглянусь назад.
На жизнь и на себя, быть может...
Как будто оправдания канат,
Но вряд ли кто уже поможет.
И взгляд украдкой больше не встревожит
Моей души. И у Петровых врат
И чернота волос, и бледность кожи,
В седле - тысячелетия закат.
Я буду тих, споен и уверен
В себе и в том, что я пред Богом чист,
Что самому себе и чести я остался верен.
Сырой асфальт – к нему так жмется лист...
Оставлю мысли о загробной жизни,-
Я слишком грешен, слишком человек...

Сладкой сказкой пусть утро начнется,
Доброй вестью пусть станется день,
Будет радости полной,раздолья,
Ярким праздником будет,лишь верь.
Самой лучшей ты будешь сегодня,
Для всех окружающих лиц,
Самой самой прекрасной,желанной
Восхитительной статности нимф.
Будет все совершаться сегодня,
И удача накроет сполна,
Полной счастья,свободы и смеха,
Будет день твой,уверен щас я:)

О чём шептали в гулкой тишине
здесь переплёты толстых книг старинных?
О небесах столь ярких в вышине
и мраморе надтреснутом в каминной?
О лицах тех, кто ловкою рукой
изящной вязью расточал чернила,
в домах царил размеренный покой,
цвели сады с акацией, из ила
в фонтане старом — копии чудной
того, что правит царством в Риме
на свет являлись рыбки, и ручной
могла любая быть, но выходило
что золотых там нет, и, значит, загадать
желание — мечтать о невозможном...

Стоял горячий летний день,
светило яркое светило,
тень наводило на плетень
и тепловым ударом било.


Мы отдыхали в холодке
на берегу реки, на пляже,
знакомые накоротке
и имени не зная даже.


В молчанье, тяжело дыша,
ты знойною мечтой поєта
вдруг стала и моя душа
светилась ярче солнца света....


...Потом с прохладцей ночь пришла
и в череде её мгновений
узнал я как же тяжела
твоя ладошка для пельменей.

И день, и ночь… и ночь, и день
Душа не ведает покоя,
Когда цветёт в саду сирень
И небо ярко-голубое,
Когда ночами звёзд не счесть,
И ветерок лицо ласкает,
А сердце барабанит песнь:
«Мила такая жизнь людская».
Деревья обрели листы.
Цветеньем май благоухает.
Все мысли сказочно чисты –
Лёд бывших поражений тает.

Дожди и слякоть, сырость настроенья -
Каким-то сном придуманная блажь
Скучает день без солнечного бденья
Рисует август серенький коллаж.

В нём лишь зонты из рыночного сюра
Мазками яркими взрывают ткань,
Да на ветвях, как старые купюры,
Рублей бумажных - жёлтенькая дань

Жары, сбежавшей в древние пустыни,
Ей надоела суета сует.
И мокнет день, и окна влажно стынут,
В небытие плывёт событий след.

И лёгкой тенью блекнущего лета
Летят листы, упавшие с ветвей,
А взгляд насквозь...