Ямал

Кристалл распался. Бархатная пыль
Покрыла грудь фарфоровой Венеры.
Дрожащий рот, слегка кривясь, отпил
Холодный уксус розовой мадеры;

Со скрипом нож пытался превозмочь
Твердыню празднично-усталого рулета;
Текла сквозь выбитые стёкла ведьма-ночь,
Поигрывая тенью амулета;

Стенных ковров орнамент потускнел,
И бой часов блуждал по анфиладе,
Ступени лестницы покоились во сне,
Прижав камин к обугленной прохладе.

Высоких кресел тонкая резьба
Два силуэта скорбных приютила...

Не мани меня в эту яму,
Я с детства людьми играл,
Но однажды я доигрался,
И жизнь у друга украл.

Это очень опасные игры,
Они власть над людьми дают.
Ты вселяешь в сердца их надежду,
И они за тобою идут.

Ну а тем, что дарована воля
Никогда не пойти за тобой.
Выпьешь ты их душевное море,
Превратишь их в пустынный зной.

И на веки они покинут
Этот мир вечных забот.
Не вернешь ты их, друг мой милый,
Бесполезно открыв свой рот.

Так что лучше забудь эти игры,
Ни к чему людей...

В нас много лжи,
И мало чести,
Никто из нас теперь не свят.
Наш мир растерзан
Солью низкой лести,
И злобой будущего дня объят.

В нас нету слез,
За то есть много боли,
И в боли мы забыли про себя.
У нас нет сил,
И нету силы воли,
И мы твердим, что все это судьба.

И мы живем
На дне глубокой ямы,
И тьма ее нам вырвала глаза.
Но мы живем,
И горем нашим пьяны!
Живем забыв про небеса...

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...

"Сегодня вторник, месяц март,
Часы покажут цифру девять.
Сестра заплачет, всхлипнет брат,
А мать откажется поверить.
Душа ушла на небеса,
А может в ад она попала.
Бога творили чудеса,
А смерть уж яму мне копала.
Я знаю, что письмо мое
Вернуть меня уж не поможет.
Сходи и успокой ее,
Ведь горе маму мою гложет.
А что я сделал? Шаг за жизнь,
И не вернусь уже назад.
А кто-то говорил: "Держись!".
Но я не смог. Вот результат...
Ну что сидишь? Иди же к ней.
И успокой ее, родную...

Жил да был петух Пират.
Днем и ночью драться рад
был со всеми, кто встречался
и задеть его старался.
Был он черным от природы,
очень смешанной породы.
Глаза яростью горели,
перья как смола блестели.
А на лапах когти тигра,
все боялись даже игры
с тем Пиратом затевать.
Мог свободно заклевать.
Шпорами нанести раны.
Лучше был любой охраны
у хозяина Матвея.
Тот для друга, не жалея,
любой корм с руки давал.
И похвалы расточал:
«Мой пятух очень бесстрашен.
В гневе зол, драчлив...

Хочу сказать: весна прекрасна,
Во всей своей красе, подстать
Распущенной девице, что опасно
У обочины прижалась подбочась.

Расползлись дороги грязью,
Потекли ручьи в лесу,
Но она притягивает страстью,
Будто на банкет я к ней спешу.

Вдруг проваливаюсь в яму,
По колено в луже я стою,
А в голове играют гамму
Сей весны посланцы, ну и я пою.

Не беда, что ноги холодеют,
И не страшно завтра слечь в постель,
У меня на солнце щеки рдеют,
Все шабаш, пора в отель.

В небесах играет...

Давай сегодня поплачем вместе
И скинем все наши слезы в пропасть.
И пусть не будет для нас сладкой лести,
Которой мы сотрем нашу гордость.

И пусть все станет предельно просто,
И жизнь не будет делиться мгновеньем.
Зачем нам прыгать выше нашего роста?
Зачем нам плыть по чужим теченьям?

Зачем искать вдали то, что рядом?
Зачем бежать к горизонту печали?
Зачем представлять этот мир адом?
Хотя, наверное, мы просто устали…

Устали так, что хочется плакать,
От глупости наших слов и...

Предался ты самообману,
кричишь, блажишь: «Весна идёт!»
а сам, как прежде, в ту же яму,
свою любовь на эшафот
ведёшь в повязке, под конвоем,
боясь себя, (какая мразь).
Ужели лучшего не стоит,
твоя безудержная страсть.
Ведь так прекрасно, безмятежно,
в порыве искреннем взлететь,
любви предаться чистой, нежной…
А, уж, потом и помереть.
И отойдёт с последним вздохом,
с последним шёпотом земным,
твоя неистовая похоть,
как в назидание, к другим.

В волнении слегка дрожащими руками,
Я разрываю тонкий лиственный покров
И капли пота смахиваю над глазами,
Опять ажиотаж - он далеко не нов.

Найти! - вот страсть, достойная оплаты,
Надеюсь я детектор верно применил,
Найти! - успешно в ход пошла лопата,
Соленый-сладкий пот, глаза уже залил.

Какая сладостная тайна скрыта там?
В момент, гонимый страстью, пал я нА земь,
А яма, ого-го, уже под стать вратам,
Два на два, скоро будет восемь нА семь.

Да, тяжко - как же я устал и есть...