Я устал от холодного мая

Холодная энергия материала ночи наносится неровными мазками на мольберт
глазного яблока - алхимия сиреневых подтеков сквозь мглистую зарю.
Эфирные импрессии, обвитые туманами абстрактного руна,
доводят геометрию души до многомерных плоскостей межзвездных ветров.
О плечи бьется горлицей воздушной меди напряженье.
Оскалилась гримасой лунной рябь в пруду,
заросшем лютней склизких лягв, и я
вытягиваю пальцами холодными со дна
слепое наслажденье.

Холодный ветер
Хлестнул мне в лицо
Ты ушла так внезапно и больно
Даже погода с тобой заодно
Я стою под дождем и мне все равно
Я буду стоять очень долго и ровно

Дождь и ветер гудит
Как на гитаре струна
Я стою , как стоят часовые
Ты меня все рано
Не сможешь забыть
Не могут расстаться родные

Небо плачет и рвется
Как сердце мое
Тени сгущаются
И стонут и стынут
Все стоит предо мной
Сиянье твое
Дождь холодный сечет
Но я не остыну

Холодный дождь,
хрустальным языком,
ласкает оспины асфальтовой дороги,
остатками слюны
питая голод глаз…

Душа, как воск,
течёт смиреньем праха
под жестяным горбом дымящих кровель,
шепча неспешно в уши дымоходов,
как будто просит чаю с молоком…

Глухая осень
чистит пёрышки у кромки
болотных облаков,
спит на соломе ломкой,
мечтая встретить руку Левитана,
не отвечая на входящие звонки…

Холодный адрес,
взгляда неизбежность
почти закончат холст,
остыв в траве железной;
я...

Холодная девочка Ночь
ложится в мою постель…
Эти горькие губы…
Глаза – чаши янтарной тоски…
Актриса, сыгравшая дождь
на лиловом небе.
Идеальная женщина
с именем Одиночество
под чёрной шёлковой блузкой…
Это мягкий блюз,
мягкий, как расплавленный воск
на пальцах нежных любовников…
Холодная девочка Ночь
падает на спину,
как сквозняк в разбитые окна,
бросает винную прядь волос
на ледяную грудь,
и тает за ширмой
тёмно-лазурного ветра;
оставляя
лёгкий постскриптум,
поцелуем зари...

ХолоднА Зима-красавица,
Заморозить норовит.
Реки заковать старается,
Во льда крепкий монолит.

Крута нравом, но прекрасна,
Лес — весь в белых кружевах!
А в мороз — день всегда ясный,
Солнце светит в небесах.

И на солнце искрясь, белым,
Ковром землю снег укрыл.
След оставлю на нём первым,
Чтобы знал мир — я здесь был!

А мороз щипнул за щёки,
И печёт их как в огне.
Вдалеке трещат сороки,
Рассказав всем обо мне.

ХолоднА Зима-красавица,
Заморозить норовит.
Только зря она...

Май. Чудесная погода.
Купол синий над селом.
Чёрный бархат огорода
Гладит ветер за бугром.

Утром яркое светило
Разгорается костром.
Белым снегом наша слива
Цвет роняет за окном.

Прилетели уже птицы.
Гомон слышен их в саду.
За околицей станицы
Ивы смотрятся в пруду.

Пахнет в воздухе травою.
Запах свежести пьянит.
Как хмельной хожу весною.
Сердцу хочется любить

Май, проказник, чародей,
(Кто ж его не любит?!)
Моментально, без затей,
Новым чувством губит!

Дарит неба синеву,
Яблони цветенье...
Ароматом я живу
Этих дней весенних!!!

Как влюблённым хорошо
Под весенним благом!
Подари любви ещё,
Чтоб хватило на год!!!

Майский вечер
горит
на окраине города.
Тает горечь дождливого неба,
словно отблеск
домашнего света
в остывшем чае.
Где-то в области
бесконечности
наши взгляды
снова встречаются,
и об этом
шепчут влажные ветви
рябины,
цепляясь за ветер,
и об этом
молчат часы,
остановившиеся
на отметке "полночь",
где царит мимолётная смерть.

(май – июль 1994)

Здоровье, скрывшее себя в болезнь;
Могущество под маскою бессилья;
Любовь, разящая любви своей венец:
Таков наш мир, и в этом – соль творенья;
И творчества, в котором человек
Имеет ключ к раскрытью всех запоров.
Мир творчества, творение, творец –
Три лика одного создателя законов.
* * *
Предчувствие любви, предчувствие тепла,
Предчувствие судьбы и света, и добра.
Предчувствием томим, предчувствием храним;
Предчувствую свой путь: он – в Боге, я – любим...

Майский проспект.
Пыль городского
многоголосья.
Солнце,
прыгая с ветки на ветку,
щекочет ресницы.
Воздух
стекает
расплавленным воском
по матовым стёклам
в лёгкие
многоэтажек.
Уже за тридцать
градусов или лет...
Не важно...
Слова,
словно ветер -
вокруг да около,
окрик в пустыне,
след мотылька...
Из глины
бездонного облака
рука
воображения
лепит так,
чтоб на века...
Не спеши,
постой в тишине
собственной тени,
где внутренний голос
не отличить
от эха,
упавшего...