Я не приемлю робкости смирения

Весенний воздух чист и свежесть веет,
Стоят кусты с хрустальною росой.
Терлецкий парк всё больше зеленеет
Склонились ивы в парке над водой.

Смиренный пруд своей зеркальной гладью
Стремит свой взор в прозрачный небосвод,
Там кроха облачко расшито гладью
Над прудом смотрит птичий хоровод.

Игривый луч, шалун он всем известный,
Шуршит листвой вверху над головой.
В душе моей толпой напевы тесной
Плывут во мне певучею волной.

Как хорошо всю прелесть сознавая,
Тепла...

1
МОРЕ В ШТОРМ

Свирепое море вздымает
Тяжёлой волны серебро
И с яростной силой бросает,
И ставит волну на ребро.

О скалы волну ту кромсает,
То вверх поднимает, то вниз…
Над бездной её зависает
И вдребезги ценный сервиз!
9 января 2006г
г. Геленджик.

2
ПРОЩАНИЕ С МОРЕМ

Гладь Чёрного моря в раздолье
В притихший и солнечный день,
Как будто морское приволье
Окутала сонная лень.

Неспешно волна набегает
На берег песчаный, пустой
И душу мою наполняет...

Как низко шквальный ветер гонит тучи,
Столб пыли поднимая и юля.
Безжалостна стихия, гром гремучий
Полнеба сотрясает. А земля,
Безропотно гнев неба поглощая,
В безмолвии смиренном замерла...
Гроза же, силой власти восхищая,
Промчалась, закусивши удила.

Когда мне будет нечего сказать,
Мне эту жизнь извне прервёт Создатель,
Податель благ и Преобразователь,
Чьих свойств вовек перу не описать.

И я хотел бы только одного,
Чтоб Ты, мой Бог, простил того калеку,
Которого, состраждуя в нём веку,
Ты пОднял до поэта Твоего.

Мне не до шуток и не до шутов,
Каков мой срок до Вечности – не знаю.
И я смиренно длани простираю
К Тому, Кто сердца боль принять готов.

Я слишком мерзок, чтоб претендовать
На райские блаженные селенья.
Не...

От Текирдаг до Адана
Мурлычет берегу волна,
И накалила докрасна
Соцветия сладкая лантана

Шумит поблизости прибой,
Дворец из яшмы голубой
Раскинул купол над судьбой
Зеленоглазого султана

И повидал не только рай -
Немало войн, турецкий край
Где Баязет, и где Герай
Неслись на смерть клинком сверкая

Но меркнет гул стальной побед,
А время их стирает след,
Лишь та, чей образ был воспет
Живет в веках, не угасая

С ранних лет полюбил султан видеть чудо в обыденном,
Знал...

Логарифмировал и потенцировал числа, сокращ-
ал работу, продлевал жизнь, знакомого астроно-
ма, повторял про себя, на ночь, законы: ома, нью-
тона и других, как мантры, (отражали реальность,
помогали ему определиться, найти своё место),
благо память невеста, не убегала, пока, надолго,
по крайней мере, при бодрствовании, а во сне,
путешествовал (сам по себе), по временной пет-
ле, по вселенной, без ракеты и скафандра и с ни-
ми, андромеда, своей туманностью, да и весь,
собственно...

Короткие прощания,
ни слова обещания,
опять мы расстаемся, друг, с тобой.
И новый город вежливо
меня встречает свежестью
приятной, но чужой. Чужой.

На станции приезжего
очаг согрею временный,
смиренно принимая бытие.
И помогая ближнему
устраивать Вселенную,
нетрудно будет думать о тебе.

Разлуками обучена
любовь моя негромкая,
и день за днем кончается всякий срок.
Я знаю, что ты делаешь,
сегодня поздним вечером
и смотришь, улыбаясь мне, в окно.

А вечером усталые
все...

С Новым годом, тьмой прошедшей, роя мыслей,
ближе к краю, рву, оврагу, (все там будем), всё я
там же и письмо пишу тебе же, стали хуже, стар-
ше, злее, место не украсит, рдея, как в пещере,
свет не виден и наполнить, больше нечем, исчер-
пались? пусты были? башню так и не создали,
лишь к смирению стремились и его мы не пост-
игли, лгали, бредили, смущали, иль сгущали че-
рнотою, свет последний, растеряли, из прошед-
шего лишь мины, будущим мы стать не сможем,
не дожив до середины...

Даст уму знание,
Мысли метание,
Ею забрав в нём покой.
Даст откровение,
Тяжесть презрения,
И избиенье толпой.

Даст озарение,
Миг просветления,
Высветив что-то для нас.
Даст осознание,
Миг покаяния,
И соль слезинки из глаз.

Даст укрощение,
Зверя смирение,
Не изменив его суть.
Даст оскорбление,
Боль унижения,
Гнев и безмерную грусть.

Даст примерение,
Войн прекращение,
Но хрупок мир как стекло.
Денег правление,
Даст душ растление,
Нравов паденье и зло.

Мир заберёт...

По старшинству досталось царство,
лишь только умер Александр.
Принял династии, наследство,
«самодержавец», Николай.

В день коронации, по старинке,
в первопрестольной град – Москве,
сгрудились люди на Ходынке,
случилась драка в духоте.

В столпотворенье, как в удавке,
от криков, стонов, гул стоял.
Оцепенев от дикой давки,
народ покойников топтал.

На смерть, убийственным потоком,
навстречу собственной судьбе,
неумолимо-злобным роком,
несло Россию в круговерть...