Я на солнышке лежу

Я помню все, что было не со мною,
В далеком восемнадцатом году...
Протяжный звон замерзших колоколен,
Колючую февральскую пургу...

Злой ветер воет в темных подворотнях,
Поземка вьется сизою змеей,
И задувает в выбитые окна,
Затягивает снежной кисеей...

Заносит патрули колючим снегом,
С домов срывает клочья кумача,
Листы указов разных и декретов,
Луна в снегу мерцает как свеча...

Горят костры постов на перекрестках,
Цигарки тлеют в мерзнущих руках,
И выстрелов...

1
В одной какой- то деревушке,
Вот я названье не узнал;
Там на краю в одной избушке,
Лежал горбатый умирал. ,

И вспоминал каким родился,
Не знал ещё, что его ждёт,
Да лучше бы змеёй явился,
Коль если б знал всё наперёд.

«Ах, детство милое родное»,-
Увы, не мог он так сказать,
А как ведь выдержать такое
Когда не можешь ровно встать.

И знают люди - ноша тягость,
Но вот когда своя – увы.
И кто придумал эту гадость;
Но все по своему правы.

Какая горечь...

1.Сырым подвалом очерняя запах,
Квартирный рай тускнел заметно.
Тепло его в холодных лапах,
Все чаще чувствуя моменты,
Как хату посещает бес.

Сказать об этом не решаясь,
Пустой насмешки чуя стресс.
Лишь от того противно маясь,
С реальным миром жить стараясь,
Все чаще делая компресс.

И ,лишь, на улице был весел,
Дыша прохладой каждый раз.
Но станет дом,что черный лаз,
За коим мрак и мракобесие.

2. Иконы освещая свечкой,
Зубрил из библии писания.
Сушил полынь за старой печкой...

Ах, махорка, ты махорка,
Жизнь однажды мне спасла,
Вместе с ротой на пригорке,
Мог остаться навсегда...

Мы бежали в наступленье,
Это было невпервой,
Но надежды на спасенье,
Нету вовсе никакой...

Наступали в чистом поле,
Шли в атаку в полный рост,
Уж, такая наша доля,
Марш вперед и на погост....

Впереди бежал наш ротный,
Наш товарищ капитан,
А мне пулей пулеметной
Продырявило карман...

Я за грудь схватился сразу,
Только крови вроде нет,
Я заметил краем глаза:
Выпал...

В эемлю радуга воткнулась
Это солнце улыбнулось.

Я за радугой пойду
И волшебный клад найду.

Клад улыбок, клад веселья,
Клад сплошного воскресенья.

И пускай мне говорят:
Не лежит там этот клад.

Никому я не поверю
Знаю древнее поверье:

Там, где радуга дугой
Изогнулась над землей,

На обоих на концах
Клад в серебренных ларцах.

Этот клад я отыщу
И по свету распущу,

Пусть теплее солнце светит,
Веселей смеются дети,

Чтобы взрослые порой...

Уплывает медленно вечер.
Ты под пледом лежишь. Весь продрог.
Разожгу темно - алые свечи,
Чтоб согреть свое сердце ты смог.

Улыбнешься мне ласково, нежно.
О любви прочитаю в глазах.
Ах, зачем, королевою снежной
Таю я в твоих теплых руках!

Белой вьюгой в храме небесном
Закружила среди облаков.
Ты назвал меня милой невестой
Своих тайных и сказочных снов.

Я покорной стала с тобою,
В свете ласковых алых огней.
Свое сердце тебе я открою,
Чтобы стала навеки твоей...

Уплывает...

Он и она у камина. Вечер уютен и душен.
Нежно к нему прижималась, тихо шептала ему:
"Я и не знала, что кто-то будет как воздух мне нужен.
Эта любовь - словно пламя, свет, побеждающий тьму."

"Эта любовь - словно пламя, Милая, жгучее пламя.
Вряд ли когда-то сумеет кто-то его затушить."
Ночь за окном надвигалось. Небо - как чёрная яма,
И километры в округе не было здесь ни души.

Ночь за окном надвигалась. "Тише, - сказал он. - Ты слышишь?
Кажется где-то снаружи слышатся чьи-то шаги...

«я влюблён в своё желанье полюбить,
я грущу о том, что не о чем грустить...»

я пишу о том, что не о чем писать,
я молчу о том, что нечего сказать,

я стою на том, на чём сижу,
я сижу на том, на чём лежу,
я лежу на том, на чём стою,
тайну эту я не утаю,

вижу взгляд я свой, и слышу слух,
выдыхаю вдох, вдыхаю дух,
щупаю себя, щипаю, мне
очень больно - значит - не во сне...

значит, существую я, живой,
значит, мыслю верхней головой,
а ещё, я ею ем и пью,
а ещё, я песни ей...

Если говорящий ложь, лжец, а врущий, враль,
(«врач»), то восьмёрки калач, поваленный на
бок, бесконечности, обозначение, а рвач, име-
ющий умение, брать, что плохо лежит, клику-
ша, кто кличет, в истерике тычет и пророчит,
беду, изобьют, опять уйду, утирая слюны пену,
потирая шишки, синяки, жалея сбитые об се-
бя кулаки, плача, главное не дойти до края,
не дать сдачи, до вышки, точки кипения, не исп-
ариться, при кипячении или не превратиться в
пепел, при кремации, остаться мумией...

сладкоголосое
над тобой пение
терпкое вино забвения
хорошо
ничего не делать в воскресение
лежать и знать,
что все разъехались
утихли страсти
и ты один остался на хозяйстве
лежишь и ничего не делаешь
и нет тени сомнения
а над тобой
Солнце
и сладкоголосое
небесное пение…
воскресение