Я на солнышке лежу

Проходим мимо, жизнь не замечая!
Ногою наступая на асфальт.
Лежала роза - Чайно-золотая.
Зимою превращенная в базальт.

А в этой розе бурных чувств смятенье.
Любви моей разорванная нить.
Лежала роза, тихо замерзая.
Не смог свою любовь я сохранить...

Быть может, роза здесь не виновата.
Быть может, я неправильно любил?
И муза, посетившая когда-то
Совсем не мне навеяла мотив?

Лежала роза – Чайно-золотая.
Снежком припорошенная слегка.
А вместе с ней, любовь моя лежала
Слезою...

Однажды в доме старой бабки
Нашли студентов двух в подкладке
Костюмов старых, а они
Лежали в комнате одни.

На койках странно шевелились,
На волю выбраться просились.
Они шептали так отчаянно,
А их заметили случайно.

И, вот, едва живые «спицы»,
На «скорой» отвезли в больницу.
И старый доктор без прикрас
Услышал горестный рассказ.

Мы ели все всегда немножко,
Еда у нас – хлеб, да картошка,
А, если вдруг найдется мясо,
Наступит миг святого часа!

Увы – закончились запасы...

Проснулся дом
без потолка
открытым дулом.
В нем
Я, сжатою в тисках
свинцовой пулей.
И ползают по вЕкам тени
несчетностью местоимений…

Лежу…дышу... дышу…

И гипс на стенах
кокаином
перпендикулярных линий
ускользает по наклонной
Тенью
Тленных
Поколений
немых трещин и извилин.

лежу… дышу... дышу…

По углам
бес ум мой гложет,
Испарина ползет по коже…
Как быть? где быть?
Где Я?
И Где я?
Диктор гонит ахинею,
Том Йорк
Андроид паранойи…
до боли тянет свое «ю...

Снег побелил верхушки елей,
Крепчает по утрам мороз.
В порыве снежные метели
Припорошили веточки берез.

В круговерти снежной пляски
Балет танцующих снежинок,
В симфонию для зимней сказки
Вставлена мелодия из льдинок.

******
Глухие и заброшены,
Леса стоят стеной.
Снегами запорошены,
Закружены зимой.
Из-за тумана мглистого,
Что тихо так висит,
Ива серебристая
Заплаканно глядит.
Туманами окутанный,
Безжизненных кулис
Месяц мглой опутанный
Над озером повис.

******
Стоят...

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

Меркнет яркий день,
Во власть вступает тьма.
Черных крыльев ангела- тень.
Там прячется моя душа.

На камнях, среди сухой травы
Мертвый ангел лежит,
Проклятый богом света и тьмы.
Кровью и ядом облит...

Сломаны крылья,
Вынуто из души сердце.
Тело давно остыло,
Пришла к нему Смерть.

На каменных плитах
Лежит кровавый нож.
Ангел пеплом укрыт,
В тишине исчез его последний стон...

Дьявол склонился
Над мертвою душой.
Своему отцу он молился,
Заслонил он ангела собой.

Замерла...

Душа рыдает, ей так больно,
Она, как раненая птица,
Как лист, упавший на асфальт…
Лежит и хочет так подняться.
Но нет! Не сможет лист взлететь,
Когда уж на земле лежит.
А равнодушный человек
Прошелся по листу – так грубо!
Да хоть бы под ноги смотрел…
И вот лежит себе листочек:
Истоптанный и не довольный…
Ему хотелось бы взлететь,
Но он не может …он лежит!
Моя душа, как этот лист…
Ей больно, неспокойно очень…
Хотела бы я ей помочь,
Я виновата перед ней
Она страдает, т.к. я
Люблю...

Двенадцать глав царь лез на пьедестал,
А на тринадцатой пришёл я к мысли,
Под чью б диктовку Книгу ни писал,
Но был тот жрец Давида ненавистник.

Самолюбивый выше всяких мер,
Пример другим в маниакальной злобе,
С овцой – сентиментальный лицемер,
Он и детей растил с себя подобьем.

Я про инцест речь даже не веду,
Круг для любви в дворцах настолько тесен,
Что все там друг у друга на виду,
И самовырождаются все вместе.

Все дети плодовитого царя
Родня по крови лишь наполовину...

Она прошла далеко,
Она прошла укромной
Походочкой высокой
Для неги сладкой, дремной.

При рельсах осиянных
Полуночной луной
В сапожках долгожданных
Она пошла со мной.

И в доме среднерусском
Скрипучем и пустом
Нездешней павой в узком
Жакете входит в дом.

Березовым монисто
Сверкало в сентябре
Как лик луны сребристый
На бархатном бедре.

И кружевные дали
Вдруг ослепляли близь -
И зайчики мелькали
В глазах как кошке «Брысь!»

И длился, длился, длился...

1
А посреди густого леса
( Что был дремуч... и тем пугал! )
спадала, будто бы завеса...
и мрак, едва, ей уступал,
в мерцании...- лужайкой узкой,
на коей ( Здесь: манерой прусской! ),
свод, возвышаясь над землёй,
слыл укреплением ( Вдруг, бой! )...
и пусть, в столь маленьких размерах
( Зато, по правилам войны! ),
ведь состояло из стены,
а то - из вала, в полусферах,
и рва - приличной глубины
и, соответственно, длины...
2
За укреплением находилось
жильё..., нежданное в глуши...